Безнадежно одинокий король. Генрих VIII и шесть его жен
Шрифт:
Взглянув на черный покров, брошенный на труп Екатерины, она вскрикнула. Потом, дрожа всем телом, склонила голову на плаху и покорно подставила шею под топор.
Останки Екатерины захоронили в тауэрской церкви Святого Петра в Винкуле, всего в нескольких шагах от Анны Болейн.
Все закончилось. Крышку гроба надежно заколотили.
Слава Господу, что я ничего не слышал об этих казнях до самого вечера. Но после ухода детей мне обо всем доложили. Я уже лежал в кровати (делая вид, что хочу согреться под покрывалами).
«Я умираю королевой, но предпочла бы умереть женой Калпепера».
Так она сказала. Но правда ли это? Я поспешно отмахнулся от мучительных мыслей. К чему лишние страдания? Ее обескровленное тело уже предали земле. Мне не суждено добиться от нее объяснений, я не могу спросить ее: «Почему вы решили до конца остаться королевой, а перед казнью отреклись от столь высокого титула?»
Наверное, она стремилась ценой столь славной смерти увековечить свою любовь к Калпеперу. И с презрением отвергнуть мою любовь и все почести, коими я одарил ее.
«Будь честным с самим собой, — подумал я. — Правда заключается в том, что ты не мог предложить ей ничего, кроме любви больного старика. Ты сделал все, что в человеческих силах, дабы исцелить и укрепить свое дряхлеющее тело. Ты все свои помыслы посвятил этому, мечтая, что она полюбит тебя».
Но она меня не любила. Никогда. Что значили ее прощальные слова? «Живи, как тебе угодно, Генрих. Ты никогда не был желанным для меня. Я предпочла очарование пустого ничтожества. Твои достижения, титулы, дары, преданная любовь ничего для меня не значили. И сам ты тоже».
Леди Рочфорд заявила о невиновности Анны в инцесте, призналась, что оклеветала ее. Правдивы ли ее слова? Да какая разница! Пусть Болейны никогда не состояли в кровосмесительной связи… Разве это смывало с ведьмы грязь главного преступления? Нет. Свидетельство Джейн освобождало Анну лишь от противоестественного греха.
Джейн Рочфорд всегда снедала зависть, сначала к Анне, потом к ее двоюродной сестре. Екатерина в своей предсмертной речи растоптала меня, постаралась обидеть как можно больнее. И Джейн последовала ее примеру, в силу своего разумения.
Сердце мое было разбито. Кругом простиралась пустыня. Подмостки моей жизни обезлюдели.
Какой смысл вставать с постели? Что могло ждать меня кроме ничтожных людишек, ничтожных дел, ничтожной войны с еретиками? Мир съежился до опасного предела. Казалось, меня уже нет на свете.
Столь высокая риторика не передает моих подлинных чувств, ведь я делаю эти записи по прошествии долгих лет… По-моему, никому не под силу достоверно описать безысходное отчаяние, охватившее меня в ту ночь, тоску человека, всю жизнь тщетно искавшего любви. Я понимал тогда лишь одно: мое одиночество неизбывно.
XLVIII
Настал Валентинов день, прошло больше суток с момента смерти Екатерины. Тело этой распутницы и прелюбодейки не бальзамировали — с какой стати? Пусть гниет, как дохлая собака на обочине, сбитая пронесшейся телегой. Немало падали валяется по проезжим дорогам. Обычно через пару дней разлагающийся труп ковром покрывают мухи. Правда, до гроба мухам не добраться. Зато туда проникает множество личинок, которых ждет настоящий пир! Как же, интересно, удается потом вылупившимся насекомым выбраться из запечатанного гроба? Может, сожрав человеческие останки, они умирают?
Боже, что за кошмарное наваждение! Не схожу ли я с ума? Мне не удавалось отделаться от бредовых мыслей, и страх перед ними становился таким же ужасным, как и картины, возникающие в моей голове. Казалось, мой мозг съедают личинки безумия.
В тот вечер в честь Валентинова дня я распорядился устроить праздничный пир. Виночерпии и подавальщики обрядились купидонами, а стол сервировали в красно-белой палитре. Первая перемена состояла из лобстеров, речных раков, краснокочанной капусты и жидкого заварного крема кастарда. В конце стола, на месте, которое могла бы занимать королева, восседала «Венера». На эту роль я выбрал «прелестную Джеральдину» Генри Говарда, очередную красавицу, имевшую старого мужа и молодого поклонника. Мне хотелось как можно точнее воссоздать положение и образ моей бывшей жены, чтобы посмотреть, как другие персонажи разыграют сцены, в которых прежде участвовали мы с Екатериной и Калпепер. Я пристально следил за красоткой: вот она тряхнула кудрями (не такими густыми, как у Екатерины), пробежала тонкими пальцами по шее, медленно провела язычком по губам. Стоило мне слегка скосить глаза, и я сразу узнавал в ней Екатерину — но теперь я был сторонним наблюдателем, чувства мне не мешали.
Справа от меня, под боком своей женушки, сидел ослепленный любовью Энтони Браун. Бывает два типа стариков: толстяки и живые мощи. Он принадлежал ко вторым — усохший и сморщенный, похожий на рептилию в ороговевших чешуйчатых латах. Его глазки-бусинки сияли обожанием, когда он смотрел на молодую супругу. Я заметил, что он не сводит с нее взгляда и лишь иногда ненадолго поворачивается к соседям.
«Я знаю, о чем вы думаете, — мысленно сказал я ему. — Вы удивляетесь, как вам удалось заполучить такую красотку. Вспоминаете, как ласкали ее в постели. А если вам не удавалось овладеть ею, вы принимали целебные снадобья и молились, чтобы в следующий раз они вернули вам прежние силы. Когда же соитие происходило, вы без конца твердили себе, что это она помогла вам помолодеть».
Старый болван!
Мой взгляд переместился на Генри Говарда, бывшего обожателя. По-прежнему ли он восхищается «Джеральдиной»? К манерам его придраться трудно. Он разрезал мясо, ловко орудуя собственными столовыми приборами — изящными ножом и вилкой. Сделав глоток вина, Генри элегантно промокнул губы кружевным носовым платком. Увлеченно беседуя со своим соседом Питри, он ни разу не посмотрел в сторону своей пассии.
О да, он умен. Его не сравнишь с Калпепером, выдававшим себя на каждом шагу. (Впрочем, я был слеп и ничего не замечал.) К тому же Генри принадлежал к роду Говардов, а уж им ума не занимать. Таланты Говардов славились на все королевство. Обладая бесспорной красотой и статью, они преуспевали на военном, поэтическом и дипломатическим поприщах. Но Тюдоры в противовес им были решительны и беспощадны. Именно поэтому я стал королем, а Говарды довольствовались титулами герцогов и графов. Возможно, их привлекал трон, однако они не делали попыток завоевать его…
Я вновь окинул взглядом любовное трио. В отношениях этих совершенно посторонних людей, словно в зеркале, отражалась моя собственная история. Горе с новой силой начало терзать меня. А мне казалось, что, наблюдая за ними, я пойму нечто важное и это знание уменьшит мои муки.
«Старый болван!» — мысленно воскликнул я уже в собственный адрес.
В перерыве между переменами блюд потешные купидоны вынесли большие разукрашенные ларцы — на крышке одного была нарисована богиня любви, а на другом красовался ее отпрыск. В Венерином ларце находились записки с женскими именами, и каждый кавалер вытащил оттуда свою валентинку. А в ларец Амура были положены листки с мужскими именами — он предназначался для дам.