Безнадежно влип
Шрифт:
– Как скажешь, – давай, давай, ну целуй. Да! Да! Да!
– Я напишу, – отрываюсь от его губ первая.
– Буду ждать.
Глава 24
Глава 24
Не надо меня провожать? Вещи не тяжелые? Ну вот кто тянул меня за язык? Теперь уже и не отвертишься. Еле-еле доковыляла до машины. Дверь мне открыл, как и предполагалось, водитель. Чувствую на себе внимательный взгляд Архангельского.
– А что прынц не мог дотащить хотя бы горшок? – ничего не отвечаю. Молча сажусь на сиденье и демонстративно
Но стоило только оказаться в чужой машине, как дальше вся моя храбрость куда-то исчезла Чувство неловкости зашкаливает. Как я буду союзничать с этим мужчиной, если я его боюсь? Я даже не понимаю, как с ним говорить. Доллар, колбаса и погода уже были. Цены на коммунальные услуги? Так он, наверное, не платит сам.
– Не надо.
– Что, простите?
– Не надо обсуждать со мной, как плохо чистят дороги, повышение цен на ЖКХ и прочее, – ну не надо, так не надо. Хам. – Что в этой сумке?
– Мишу расчленила и любимые части тела с собой прихватила. Вы не против, Вячеслав?
– Не против. Каждый развлекается как может. Ты вроде мне уже тыкала. Что, снова переклинило?
– А вы за несколько дней, кажется, постарели ещё больше. Некрасиво тыкать, поэтому лучше на «вы».
Соня как будто специально решила обозначить свое присутствие, мяукнув на весь салон.
– То, что у тебя прорезается иногда голос – это даже хорошо. С отцом тоже не забудь его включать. Может, так и выстоишь право сначала на кошку, потом на собаку. А потом, гляди, и на расчлененные части тела бородатого. Кстати, какие прихватила? Коты обычно любят печень. Он там часом не сожрет ливерку любимого?
– Во-первых, это кошка.
– Да мне без разницы.
– Во-вторых, хватит нести чушь.
– Это ты ее начала. Вопросы есть?
– Давно хотела спросить, раз вы… ты влюбился в Наташу, стало быть, она под твоей защитой. Ты же большая шишка. Мы не можем просто все сбежать? – ой, лучше бы не говорила это вслух. «Шишка» взглянул на меня так, словно я пациентка психиатрической клиники.
– Ну, в мультике, в котором ты вероятно живешь и по сей день, одна ты бы так безусловно и сделала, но благо у тебя имеется бородатый, у которого пока есть голова на плечах. Когда я спрашивал тебя про вопросы, я имел в виду совсем другое.
– Если ты о версии, где я все это время была, я выучила ее наизусть.
– Я не очень доверяю блондинистым особям, поэтому давай-ка повторим.
С каждым произнесенным Архангельским словом настроение падает все ниже и ниже. Особенно, когда я понимаю, что из-за того, что меня «нашел» мой жених, папа уже едет домой. Я не готова с ним встречаться. Совсем. Да и что изменится сейчас? Разве контроль не станет еще жестче после того, как я дважды сбежала? Ладно, я – сильная. Справлюсь. В конце концов, пора взрослеть и отстаивать свои права.
***
Находиться в доме под изучающими взглядами домработницы и охраны, мягко говоря, неприятно. Чувствую себя каким-то музейным экспонатом. А вообще, какого черта на меня так смотрят? Сбежать. Как же хочется сбежать хотя бы в свою спальню. Что я и делаю первым делом.
Некогда любимая собственная спальня, по совместительству единственная комната, где я могла быть не под чьим-то пристальным вниманием, сейчас выглядит какой-то чужой. И огромной. Она как вся гостиная и кухня на Мишиной даче. Правда, там уютно, а здесь… а здесь никак. Только сейчас понимаю, что не мое это все. Совершенно. Ну и ладно, я все равно отсюда либо снова сбегу, либо просто уйду. Это временно.
Пристально осматриваю комнату, мысленно воспроизводя Мишины слова. Итак, первое: «убедись, что нет камер и прослушки в спальне». Убедилась, но собственным глазам все равно не доверяю на сто процентов. Именно поэтому все возможные контакты с Медведевым будут проходить в ванной комнате. Вот там папа уж точно не посмел бы ничего установить.
Расположившись в своем любимом кресле и, посмотрев на Соню, осознала, что забыла не только про вещи для кошки и все для ухода за цветком, но и что безумно голодна.
Как и предполагалось, в холодильнике нет ничего, что может съесть обычный человек. Либо только полезное, либо то, что надо готовить. Ну, разве что, сыр с плесенью. Но это не то. Совершенно не то. Хочу колбасу. А еще лучше жареный картофель.
– Мария, вам что-нибудь приготовить перекусить? – странное дело. Когда-то папин повар мне нравился, сейчас же ощущение какой-то наигранности на его лице меня не покидает. – Ужин только через полтора часа, как раз к приезду Григория Александровича, – ой, спасибо за «приятные» новости.
– Благодарю, Владимир. Не надо. Я отвыкла от вашей еды.
Закрываю холодильник и выхожу из кухни. Стоило только оказаться в гостиной, как меня накрыло. Я ведь ничего не могу делать здесь сама. Ни выйти в магазин и купить то, что хочу, ни погулять, там, где хочу. Ни сесть за ноутбук. Ничего! Господи, как я так жила столько лет?
Никогда бы не подумала, что буду так рада видеть Архангельского. Я была уверена, что он бросил меня тут одну, ан нет. Стоило ему только положить трубку, как я выхватила из его рук мобильник, буркнув себе под нос «мне надо кое-что купить». Он вновь взглянул на меня как на умалишенную, но вслух ничего не сказал, видимо, из-за камер.
Гулять, так гулять. Кинула в корзину все, что только вспомнила. В конце концов, когда у меня еще появится возможность закупиться впрок без папиного присутствия?
– Оплати, пожалуйста, все, что я кинула в корзину. И предупреди охрану, чтобы все пропустили.
– Что-нибудь еще? – выдал Вячеслав, не скрывая усмешки.
– Нет. Благодарю.
Не так уж и много надо человеку для счастья. Главное, что все это счастье привезли до папиного приезда. И, кажется, только сейчас я осознала: если бы не Архангельский, мне бы никто и ни за что не отдал ни одной купленной вещи. Даже банальный лоток для кошки. Заезженные фразы охраны «не положено», кажется, намертво отложились в моей подкорке. Вячеслав не только отвоевал заказанные мною вещи, но еще и занес в мою спальню принадлежности для Сони и роз.