Безнадежные войны
Шрифт:
63
После того как я заявил о своей отставке, я вернул машину и отказался от положенного мне дополнительного 9-месячного отпуска, потому что, будучи в отпуске, я не имел права давать интервью журналистам. Моей целью было довести до сведения общества все, что я знаю о Беньямине Нетаньяху, который пытался во все накаляющейся предвыборной борьбе остаться на своем посту еще одну каденцию. Свое мнение о нем, еще в процессе службы, я не раз высказывал своим домашним и нескольким наиболее близким друзьям. Я говорил им, что Нетаньяху в качестве главы правительства представляет опасность для государства. Он страдает поспешным принятием решений, неспособностью выдерживать давление, и все это может привести к тому, что при судьбоносной проблеме его решение может привести к катастрофе. Я считал, что мой гражданский долг не позволяет мне
Подтверждением ходу мысли и принятия решения Нетаньяху может служить история с покушением на Машаля. Я не имею в виду проведение операции сотрудниками Моссада, это профессиональный вопрос, и я не собираюсь в него углубляться. Я имею в виду само разрешение главы правительства на проведение подобной операции, которое свидетельствует о полном непонимании, легкомыслии и авантюризме того, кому вверена судьба страны. И впоследствии было достаточно примеров убедиться в его недостаточном здравомыслии, непростительной легкости его выступлений, в которых он раскрывает государственные секреты, если ему кажется, что это пойдет ему на пользу, что происходит с поразительной частотой и вызывает тревогу.
Как я уже говорил, шла предвыборная кампания, и я выступил в поддержку Эхуда Барака. Признаю, что в результате всего пережитого нами вместе у меня особое отношение к Эхуду. Тяжелейшие пережитые вместе моменты, чрезвычайно волнующие, вызвали особое отношение, что и естественно. Однако в первой беседе после моего решения поддержать его я сказал Эхуду, что я поддержу его не в память нашей армейской и боевой дружбы и не из-за наших особых и сложных отношений, а только по одной причине: по сравнению с Нетаньяху он более подходит на пост премьер-министра. Я добавил, что это не постоянное и абсолютное решение и я всегда буду судить о нем по сравнению с альтернативой. И если альтернатива Бараку будет более подходящей, я поддержу ее без колебаний.
Еще во время службы, за несколько месяцев до выборов, выйдя после заседания одной из комиссий, я проходил через буфет Кнессета. Там я заметил Эхуда Барака, сидящего за столом с группой его партийных товарищей. Я поздоровался с ним. Из сидящих за столом почти никто не знал меня. И тут Эхуд спросил меня: «Скажи мне, почему ты не присоединяешься ко мне?» Слегка удивившись такому вопросу, я ответил ему: «Ты же меня хорошо знаешь. Дай сам ответ, почему». Барак посмотрел мне в глаза и медленно произнес: «Со мной, в эту партию, ты не пойдешь». Сидящие за столом удивленно наблюдали за нашим разговором, не понимая, кто это разговаривает таким образом с их партийным руководителем. Я с улыбкой сказал: «Ну и отлично. Вот видишь, ты сам знаешь ответ». В этом и была моя точка зрения, я хотел, чтобы Барак стал главой правительства, но я не видел в Рабочей партии и в ее тогдашнем состоянии партию, к которой я хотел бы или считал возможным присоединиться.
Я никогда не присоединялся ни к одной партии, ни к Херуту, несмотря на большую близость к ее идеологии, и не к Тхии хотя и был солидарен с ее партийными лозунгами при основании этой партии. Оппортунизм и лицемерие, царящие в партиях, мешали мне. Я видел поведение М. Бегина и его партийных соратников, когда они были у власти и после того, как М. Бегин сошел с политической арены. Мой первый перелом в отношении к партии Тхия возник, когда партия присоединилась к правительству, и портфель, который она попросила, был портфель министра науки. Я был хорошо знаком с Ювалем Нейманом и очень уважал его. Но при всем уважении к науке и к научным талантам и успехам Юваля Неймана не мог смириться с тем, что партия, провозгласившая лозунг «Во имя народа и страны», предпочла не заниматься основными и важнейшими проблемами. К примеру, она не попросила портфель министра абсорбции новоприбывших. Также и в партии Херут не захотели Министерства абсорбции. Молодежь, надежда партии, Рони Мило и Дан Меридор, с которыми я был знаком многие годы и надеялся, что они займут ключевые позиции, предпочли другие, технические министерства. Министерство экологии оказалось для них более почетным, более важным, чем Министерство абсорбции. И так получилось, что в правительстве Израиля национального толка, во главе с Ицхаком Шамиром, дорогим и честнейшим, как в личном, так и в политическом плане, человеком, преданность которого еврейскому народу и Стране Израиля была безгранична, Министерство абсорбции было передано партии, которую я не буду называть антисионистской, но определенно не сионистской, – ШАС. Никто из «великих сионистов» не захотел этого министерства!
Партия ШАС, принципы которой, основы и методы
Отношение партий к самому дорогому для меня, проблемам еврейского народа и выезду в Израиль, то, чему я посвятил себя и всю свою жизнь, вызвало у меня отчуждение и недоверие к партиям Израиля. Я вспоминал Ицхака Рабина, который с презрением и отвращением относился к внутрипартийной грязи. Для него это было почти физическим страданием, когда он был вынужден заниматься политическими играми. В том была огромная пропасть между ним и Шимоном Пересом, и в его пренебрежительном отношении к политикану Пересу, мастеру политических манипуляций и интриг. Мне была знакома эта действительность, и у меня не было никакого желания влезать в этот партийный и политический водоворот. Но я обязан был рассказать свою правду. Я считал, что я не имею права хранить только для себя известное мне и не довести этого до сведения общества.
После выхода в отставку я встретился с Эхудом Бараком и сказал ему, что я поддержу его. Я не присоединюсь к его партии, а просто выскажу, что у меня есть сказать о нем и о Беньямине Нетаньяху. Я согласился выступить и в предвыборных передачах по телевидению. Но при одном условии: я буду говорить только то, что я сам подготовлю, и только на те темы, которые я считаю необходимыми. Я согласился выслушать мнения его профессиональных советников, оставив за собой решение, о чем и что говорить. Так и произошло. Я выступил по телевидению, определив содержание и форму сказанного, оставив саму телевизионную съемку профессионалам, которые это отлично сделали. В предвыборной кампании я высказал свое мнение и о партии Натана Щаранского и о партии Авигдора Либермана. Не раз я высказывал свое мнение, что я знаю и их, и многих других лучше, чем они сами себя. Я никогда не использовал информацию, полученную мной за годы службы, в личных или политических спорах и никогда и никому не передавал ее. Но, несомненно, у меня сложилось собственное мнение и об этих людях, и об их стойкости, и я принимал это мнение в расчет.
Мне было ясно, что Либерман создает свою партию, в последнюю минуту, как партию-спутник партии Ликуд. Он решил сделать этот шаг, к которому уже был давно готов. Ему надоело прислуживать другим политикам. Он сознавал, и вполне справедливо, что у него есть и силы и право самому играть на политической арене. Ведь это он привел Беньямина Нетаньяху к руководству партии Ликуд благодаря своей великолепной способности к политическим махинациям и интригам, в которых он один из лучших и успешных в Израиле специалистов. Либерману удалось победить в политических махинациях Давида Леви на его же поле, в партии, построенной по почти мафиозной структуре, с несколькими внутрипартийными группировками! Либерман, пришедший в партию извне, проделал это великолепно!
Он наголову разгромил Давида Леви, в его же партии и его же методами. Он был более хитрым, более подлым, более изощренным, более энергичным и более агрессивным, чем люди Давида Леви. И благодаря Эвету Либерману Беньямин Нетаньяху стал премьер-министром Израиля. Правда, что это произошло на фоне развала руководства из старой гвардии Ликуда, на фоне провала в выборах 1992 года, на фоне слабости Ицхака Шамира в управлении партией. И. Шамир, при всех его преимуществах, слишком принципиален, слишком скромен, слишком прям и честен, слишком осторожен, чтобы управлять Ликудом начала 90-х. Возле него не оказалось людей достаточно хитрых, способных обмануть всех и вся, обладающих достаточно «гибкими» нормами, как Э. Либерман, способных помочь ему управлять партией. Верность и честность, качества, которые привели его к успехам в руководстве подпольной организацией ЛЕХИ, «Борцы за свободу Израиля» и в Моссаде, не являлись ценным инструментом для успеха в политике в Израиле, особенно в том лагере, в котором находился И. Шамир в то время. Напротив, они являлись препятствием.