Безнадежные войны
Шрифт:
Давление левого крыла и сторонников Ш. Переса в партии не помогло, и Э. Барак не отказался от поста премьер-министра. У Шимона Переса не было никакого шанса на выборах против Ариэля Шарона в Израиле начала XXI века. В этих единственных за всю историю Израиля выборах только премьер-министра Э. Барак проиграл с треском и А. Шарон был выбран премьер-министром. И я спрашиваю этих «Умников Хелема», изобретателей «Страховочной сетки ШАС», которая и загнала Израиль в выборы главы правительства, и чем было бы плохо Израилю, если бы Э. Барак пробыл главой правительства еще год или два, а А. Шарон был министром в его правительстве? Выиграла ли страна от их второй «грязной сделки»? Воспрепятствовав Правительству национального единства, они привели к власти Ариэля Шарона и тем самым, косвенно, способствовали всем бедам и горестям, принесенным Израилю правительством А. Шарона. К отказу от своевременного строительства заграждений между территорией Израиля и Палестинской автономии, к более чем тысяче погибших, только в Израиле, к разрушению Палестинской автономии.
Их поведение напомнило мне поведение партии Тхия (Возрождение) в правительстве Ицхака Шамира, в результате которого пало правительство И. Шамира и были назначены новые выборы. Люди партии Тхия думали, что своими действиями они способствуют целям своего движения, а получилось в точности наоборот. Результатом выхода партии Тхия из правительства были Соглашения в Осло. Этими своими словами я не пытаюсь критиковать политику Ицхака Рабина, а критикую отсутствие политической мудрости и ответственности тех, кто пытается бездумно и безответственно играть в политику. И чем они умнее и опытнее, тем больше трагедия. Государство Израиль еще много лет не оправится от ущерба и бед, нанесенных стране за годы правления А. Шарона и впоследствии правительством Эхуда Ольмерта.
65
Во время выборов премьер-министра 2001 года мне позвонил Арик Шарон и сказал: «Яша, я прошу тебя, не очень старайся для твоего товарища». Я ответил ему: «Арик, я друзей не предаю». «Я не имел это в виду, – сказал Арик, – но не очень старайся». Я не мог согласиться с ним. Я поддерживал Эхуда не из-за нашей дружбы, а потому, что не хотел, чтобы Ариэль Шарон стал главой правительства Израиля. Я опасался очень многих вещей, которые могли случиться, и сожалею, что мои опасения оправдались. Власть А. Шарона оказалась намного хуже, чем я мог себе представить. Я действительно считал, что Эхуд Барак более достоин быть премьер-министром. Э. Барак предупредил меня, что А. Шарон очень мстительный. Я ответил ему, что меня это не интересует, и поддержал его.
Я прервал отпуск с семьей, чтобы выступить в поддержку Э. Барака в предвыборной кампании. Одна из идей, которую выдвинул Э. Барак, – объявить о том, что он намеревается назначить меня на пост министра внутренних дел. Я воспротивился. Я считал, что это будет выглядеть так дешево и так примитивно и неестественно, что вызовет отрицательный эффект. Избиратели не поверят этому. Ведь если бы он считал, что это необходимо, мог это сделать раньше. Заявление об этом в рамках предвыборной кампании выглядело как нелепый и неудачный предвыборный трюк. Э. Барак не прислушался к моему мнению и слил журналистам, что после выборов он намеревается назначить меня министром внутренних дел в своем правительстве. Когда журналисты спросили меня об этом, я ответил, что я не имею к этому никакого отношения и не разделяю этого мнения. Я согласился выступить в средствах информации и говорить только на одну тему – гражданские реформы, которые Э. Барак обещал провести и не сделал. Как обычно, мы подготовили видеоклип. Я написал текст того, что я собирался сказать. Члены предвыборной команды Э. Барака пытались убедить меня говорить не так резко и однозначно, а более неопределенно. Они опасались, что мои слова отпугнут религиозных избирателей или затруднят создание Э. Бараком коалиции с религиозными партиями после выборов. Я настоял на своем, и клип был сделан так, как я хотел. Но они так и не решились его показать. Я считал, что невозможно провести гражданские реформы «понарошку». Если хотят опять пойти на коалицию с религиозными партиями, то они могут забыть и о гражданских реформах, и о моей поддержке.
Я вспомнил, как в предвыборной кампании 1999 года я предложил Э. Бараку выступить с заявлением, что он намеревается отменить пункты о национальности и религиозной принадлежности в израильских удостоверениях личности. Э. Барак выслушал и пообещал посоветоваться со своими помощниками. Посоветовавшись, он сказал, что они возражают и что, по их мнению, это повредит. Пункты о национальной и религиозной принадлежности были практически отменены министром внутренних дел от ультрарелигиозной партии ШАС. Высший суд справедливости постановил признавать и записывать евреями тех, кто перешел в еврейство не только по ультрарелигиозному обряду, но и по консервативному и реформистскому. В ответ министр дал указание вообще не заполнять эти пункты в удостоверениях личности. Как говорится, дела праведников делаются руками других. Э. Барак не пошел на это, послушавшись своих предвыборных советников. Как и ожидалось, Э. Барак крупно проиграл выборы 2001 года. И он по праву заработал свой проигрыш.
Но самую большую ошибку в моих глазах Э. Барак сделал после выборов. А. Шарон хотел видеть Э. Барака в своем правительстве. Он очень ценил Э. Барака и как военного, и как государственного деятеля. Как-то раз А. Шарон сказал мне, что Э. Барак единственный из политиков, с которым он может говорить и который понимает, о чем они говорят. Те, кто знает, с каким презрением относился А. Шарон к своим партийным соратникам и «товарищам» по правительству, может понять опасения А. Шарона и его желание, чтобы Э. Барак был министром обороны в его правительстве. И чем было бы плохо Израилю, если бы Э. Барак был министром обороны в правительстве А. Шарона? Возможно, нам бы удалось избежать неудач Интифады, и заградительные сооружения между нами и Палестинской Автономией были бы построены вовремя. Рабочая
После выборов я поздравил А. Шарона. Я сказал ему, чтобы у него не было иллюзий, так же, как и его предшественники, он не победил на выборах Эхуда Барака. Власть Барака рухнула из-за его многочисленных ошибок. Я посоветовал ему не повторять ошибок Э. Барака, если он хочет удержаться у власти. Я не был уверен, что А. Шарон прислушается к моим словам, я же хорошо знал его и его характер. Но я не мог не сказать ему того, что считал необходимым. Мы больше не разговаривали после этого, кроме одного случая. В сущности, нам не о чем было говорить. То, что интересовало меня, не интересовало его. У А. Шарона были свои приоритеты.
Но что меня огорчило больше всего – это то, что произошло с «Нативом». Я вспоминал, как в один из визитов Ариэля Шарона в Россию мы посетили одну из израильских школ, которая была частью нашей системы еврейского образования. Школа произвела сильное впечатление на А. Шарона. Он спросил меня, есть ли какие-либо проблемы. Я ответил, что можно увеличить, расширить и углубить наши системы образования на территории бывшего СССР, намного повысив их эффективность, и привлечь к ним намного больше еврейских детей, и только недостаток финансирования препятствует этому. Я вспоминал, как А. Шарон вскипел и с возбуждением говорил о том, что это национальное преступление – из-за нескольких миллионов долларов лишать евреев такой возможности. Тогда его слова ободрили меня, что не все потеряно и что еще остались в Израиле политики, которым не безразличны евреи и их выезд в Израиль.
В период пребывания А. Шарона у власти «Натив» был совершенно заброшен. Глава правительства почти не встречался с директором «Натива». «Натив» был переведен под ответственность Секретаря правительства, и его статус и значение опустились до самого низкого уровня за всю историю Израиля. Самым тяжелым было резкое сокращение бюджетов. А. Шарон не только забыл свои слова, сама тема совершенно перестала интересовать его. Система израильского образования в странах бывшего Советского Союза была передана Еврейскому Агентству и, как и все, что попадало в руки Еврейского Агентства, окончательно деградировала. Она потеряла свое значение и превратилась в блеклую тень того, что было. Да и суть его изменилась. Когда Шуламит Алони заняла пост министра образования Израиля, она сказала, что не понимает, почему Министерство образования Израиля, а не Еврейское Агентство должно заниматься образованием евреев на постсоветском пространстве. Но очень быстро, вникнув в проблему и изучив ее, поняла свою ошибку и то, каково значение того, что Министерство образования страны действует в другой стране, в рамках двустороннего международного соглашения. Шуламит Алони понимала, как и другие министры образования Израиля, Звулон Хамер, Амнон Рубинштейн, Йоси Сарид, всю важность участия Министерства образования Израиля в еврейском образовании в странах бывшего Советского Союза как важный этап в интеграции еврейских детей в израильском обществе и системе образования в Израиле к их приезду в Израиль. Лимор Ливнат отличалась своими речами, полными национальной и националистической демагогии, но сделала то, чего не осмеливался сделать ни один из министров образования Израиля до нее, – избавились от израильской системы образования в бывшем СССР, сбросив ее Еврейскому Агентству. Ей просто не было до этого никакого дела, так же как и Ариэлю Шарону. Лимор Ливнат совсем не удивила меня своим поступком, но поведением Ариэля Шарона я был поражен.
66
Я продолжал ездить в Россию и в другие страны, но уже только по своим делам. Я не был связан ни с какими государственными делами. Двоих моих младших детей, дочь Ревиталь и сына Сефи (Иосифа), я привозил в Россию перед их призывом в Армию обороны Израиля. Во время визита Сефи произошло весьма взволновавшее нас событие. Министр иностранных дел России Игорь Иванов, с которым мы были в довольно дружеских отношениях, как раз вернулся в Москву из одной из своих многочисленных поездок. Он узнал, что я в Москве, и попросил приехать к нему. Уже был поздний вечер, и я поехал к нему, в Министерство иностранных дел, взяв с собой сына. Когда мы приехали, я вошел к нему в кабинет, а Сефи остался ждать в приемной. Во время беседы Игорь Иванов спросил меня о цели моего приезда. Я объяснил ему, что привез младшего сына на землю его родителей перед призывом в армию. Иванов пригласил его, задал несколько вопросов и вдруг извинился и вышел на несколько минут. Вернувшись, он обратился к сыну с видимым волнением. Он сказал, что он родом с Кавказа, а на Кавказе принято, что когда юноша достигает зрелости, то он получает в подарок кинжал как символ мужества. «Ты идешь в армию и становишься мужчиной, – подчеркнул он. – Это мой семейный кинжал. Я дарю его тебе и желаю, чтобы ты был хорошим солдатом. Защищай свой народ и свою страну. И в преданности своей Родине будь достоин своего отца». Можно представить, как нас всех взволновали его слова. Министр иностранных дел России поздравляет и благословляет моего сына на службу в Армии обороны Израиля. Но в этом был еще один глубокий исторический для меня момент. Я знал, хотя Игорь Иванов никогда мне этого не говорил, что среди его предков были не только русские и грузины, но и ассирийцы. Как удивительна общечеловеческая и еврейская история!