Безобразное поведение

Трифоненко Елена

– Мы с вами собрались здесь не для обсуждения учителей, – клокочет Наталья Николаевна. – Вы вообще в курсе, что ваши девочки для съемки этих вот видосиков на этой неделе дважды сбежали с урока физкультуры? Да и вообще, что это за развлечение такое – кривляться перед камерой? Вы хоть задумывались, чем подобное может закончиться?

– И чем же? – с любопытством уточняет папа Арианы.

– Вам ли не знать? – Наталья Николаевна качает головой. – Вы, как мужчина, явно в курсе, что сейчас полно девушек, которые снимают себя

в непотребном виде и выкладывают в интернет.

– С чего это я должен быть в курсе такого? – папа Арианы каменеет. – Не знаю, где вы там шаритесь, лично я захожу в интернет только по работе.

Наталья Николаевна в очередной раз закатывает глаза.

– Очень жаль, что только по работе заходите, – заявляет она. – Могли бы хоть иногда заглядывать в аккаунты дочери, отслеживать, что она там выкладывает на всеобщее обозрение.

– Ладно, при случае – загляну, – ледяным тоном обещает папа Арианы. – Это все, что вы хотели мне сообщить? – Он глядит на массивные часы у себя на руке. – Я просто опаздываю на деловую встречу.

Наталья Николаевна становится еще злей:

– Вообще-то, я только начала беседу.

– Давайте тогда побыстрей, – цедит папа Арианы. – Время – деньги.

Учительница вскакивает, облокотившись о стол, нависает над нами:

– Я что-то не пойму: вы считаете, что выходки ваших девочек – это так, забавная ерунда? Милые детские шалости, на которые и внимания обращать не стоит?

– Я так не считаю, – спешу оправдаться я. – Я сегодня же проведу с Люсей беседу, объясню ей, что снимать пародии на учителей – это гнусно.

– Одной беседы недостаточно, – предупреждает классная руководительница, чуть смягчаясь. – Здесь нужная большая работа, настоятельное участие взрослых. Ваши девочки служат отрицательным примером для всех учащихся нашей школы, и мы, учителя, не можем оставить их поведение без внимания. – Она снова садится, принимает торжественный вид. – Посовещавшись на педсовете, мы решили поставить Ариану и Люсю на профилактический учет.

– Что? – кричим мы с папой Арианы одновременно. – Какой еще учет? Не надо!

– Надо, дорогие мои, надо. С сегодняшнего дня мы вместе с вами начнем проводить с девочками большую коррекционную работу. – Лицо Натальи Николаевны светится от восторга. – У них сейчас трудный возраст. Можно сказать, решающий. И грустно, что Люся и Ариана входят в него с таким вот бэкграундом. Им явно не хватает внимания, хороших хобби. Они потеряли здоровые ориентиры, а это, знаете ли, чревато дальнейшей деградацией. Но! – Она демонстративно поднимаем указательный палец. – Но мы этой деградации не допустим. Мы сплотимся и исправим все, сделанные вами огрехи воспитания.

У меня внутри все сжимается. Я просто не знаю, как реагировать на слова учительницы. Люся не заслуживает того, чтобы ее ставили на учет! Она всего лишь сняла пару неудачных видео. Разве недостаточно ее за это просто немного пожурить?

Я

открываю рот, чтобы произнести это вслух, но в последний момент тушуюсь. Страшно, что сделаю дочери только хуже. К тому же мне еще в детстве внушили: «Не спорь с учительницей! Просто делай виноватый вид и кивай, так ее отповедь быстрей закончится».

– Моя Ариана не нуждается в коррекционной работе, – вдруг подает голос папа Тисецкой. – Она замечательная девочка – милая и спокойная. Она хорошо учится, ходит на плавание. У нас прекрасная атмосфера дома…

– Поверьте, нам, как профессионалам, видней, в чем нуждается ваш ребенок, – отрезает Наталья Николаевна. – Заместитель директора по воспитанию уже составила план работы. Она будет длиться около шести недель. Если по прошествии их девочки встанут на путь исправления, разумеется, мы снимем их с учета. Если же они продолжат морально разлагаться, мы будем вынуждены сообщить в комиссию по делам несовершеннолетних. – Она делает зверское лицо. – Вам же явно этого не хочется?

– Моя Ариана не нуждается в коррекционной работе, – с нажимом повторяет Тисецкий. – Побеседуйте хотя бы с ее первой учительницей. Ариана – беспроблемный ребенок. На нее никогда не было жалоб.

– Ну а теперь есть, – учительница качает головой. – Полно.

– Мне кажется, вы машете шашкой, не разобравшись в ситуации.

– На что это вы намекаете? – Наталья Николаевна чуть бледнеет.

– Я не намекаю, а говорю открыто: вы ведете себя непрофессионально, – цедит Тисецкий. – Мою дочь на учет ставить не нужно: она вообще жертва в этой ситуации. Она явно попала под влияние этой новенькой. – Он зачем-то тыкает пальцем в меня. – По-моему, это очевидно. Мою дочь заставили сниматься в этих нелепых видео.

– Что? – Кровь бросается мне в лицо. – Да как вы смеете клеветать на мою дочь? Моя Люся – добрый спокойный ребенок. Она… она не способна никого заста…

– Все предыдущие годы у Арианы не было проблем с поведением, – перебивает Тисецкий. – А тут в школе нарисовалась ваша дочь, и у моей все сразу пошло кувырком. Ну ясно же откуда ветер дует.

– А может, все наоборот? – взвиваюсь я. – Может, это моя дочь – жертва вашей? У Люси, знаете ли, тоже не было раньше нареканий.

Учительница демонстративно прикладывает ладонь ко лбу.

– Родители, прекратите скандалить. Под конец рабочего дня у меня нет сил слушать ваши вопли. Я уже все сказала: на учет ставим обеих. Работать будем сразу с двумя. Так даже удобней, ведь девочки – подруги. – Учительница, словно фокусник, достает откуда-то листы со странными кривыми таблицами. – И не переживайте так. Все будет хорошо. – Она подает нам свои листочки. – Вот вам список мероприятий, которые вы должны посетить в течение ближайших двух недель. Как видите, завтра у вас по плану консультация с нашим психологом. Приходить нужно без детей. К десяти утра.