Безоглядная страсть
Шрифт:
— Я? Каким же образом?
— А то нет? Начнем с того, почему ты женился на мне. Да потому, что решался вопрос, кому быть главой клана — тебе или Клани Макферсону, и ты решил заручиться поддержкой Ферчара. Ты думал, что, если породнишься с Фаркарсонами, клан тем самым будет спасен от распада, которого, кстати, так и не удалось избежать — посмотри, что происходит сейчас…
Глаза Ангуса затуманились.
— Нет, — сказал он, — не поэтому.
— Можно подумать, я не помню, какое у тебя было лицо, когда ты стоял у алтаря! Да на нем явственно читалось, что в тот момент тебе хотелось оказаться где угодно, только не там, что ты пошел на это в интересах и для пользы клана, что для тебя это такая же обуза, как твой титул…
— Энни, — горячо перебил ее Ангус, — Богом клянусь, ничего такого я не думал!
Энни закрыла рукой глаза, словно могла таким образом защититься от его лжи.
— Ферчар говорил мне, — начала она, — каких трудов стоило ему уговорить тебя на этот брак. Что ты только не делал, чтобы избежать его! Ты запросил у старика за эту сделку пять тысяч фунтов — ты был уверен, что он не сможет заплатить такие деньги…
— Энни, если бы я действительно не хотел на тебе жениться, меня не смог бы заставить ни Ферчар, ни сам Господь Бог!
— Но Ферчар заплатил тебе.
— А знаешь, кстати, что это были за деньги?
— Он говорил, что вынужден был продать какое-то очень дорогое имение…
— Дорогое? Да это, с позволения сказать, имение гроша ломаного не стоило! Что за земля в Брейкрэбе — одно болото…
— Подожди, — нахмурилась Энни, — Брейкрэб ведь твое имение…
— Все правильно, — кивнул он, — это я купил его у Ферчара.
— Ты? — Удивлению Энни не было предела.
— Мой агент решил, что я сошел с ума, если плачу такую цену за такую землю, но сделал, как я ему велел. Разумеется, Ферчар так и не знает, кто тот идиот, купивший это гиблое место.
— Получается, ты сам дал ему денег, чтобы он заплатил их тебе?
— Любой, кто узнает об этом, назовет меня идиотом, я же считаю, что это самая выгодная сделка в моей жизни.
Энни молча уставилась на него.
— Да, — торжественно заявил Ангус, — я никогда не жалел о нашем браке, Энни. Если тогда, в церкви, меня и мучили какие-то сомнения, то лишь в том, не снится ли мне это счастье. Да, я знал, что ты предпочла бы видеть на моем месте Макгиливрея. Ферчар говорил мне, что одно время он был твоим любовником…
— Мы с Джоном никогда не были любовниками!
— Да, в первую брачную ночь я убедился в этом. И признаться, был несказанно рад, что ты оказалась девственницей. Честно говоря, я жутко боялся, что буду не на высоте по сравнению с Джоном…
— Ты думал, — прищурилась Энни, — что я не девственница, и все равно женился на мне?
Ангус дотронулся до ее лица.
— Я видел однажды, как ты скакала на лошади. Это было потрясающе красивое зрелище — раскрасневшееся девичье лицо, пожар рыжих волос, звонкий, невинный, искренний смех… Я тогда подумал, что, будь моя воля, я бы вечно наслаждался одним видом этой девушки. А когда я узнал, что эта девушка и есть та, с которой я помолвлен, и могу насладиться гораздо большим…
Энни молчала. Все, чего ей хотелось сейчас, — это, забыв обо всем, кинуться Ангусу на шею, обнять его, ласкать до умопомрачения…
Энни осторожно дотронулась до его щеки, убрав с нее прядь волос. Губы ее потянулись к его губам, руки Ангуса обняли ее плечи.
— Прости меня, Энни, — чуть слышно прошептал он. — Прости… что усомнился в тебе. Я не хотел сомневаться, я верил, я знал…
Из груди Энни вырвался вздох, словно она в одно мгновение освободилась от того, что долго, очень долго мучило ее…
Ангус подхватил ее на руки, и они закружились по комнате в безумном порыве.
— Я хочу тебя, Ангус, — тихо проговорила она. — Прямо здесь, у стены…
— Прямо здесь?
— Да, во мне словно сидит какой-то демон, и изгнать его можешь только ты…
В раскрасневшемся лице Энни, в ее голосе было что-то, что в одно мгновение возбудило Ангуса до крайности. Это не входило в его планы, он шел сюда с твердым намерением уличить жену в неверности, он видел, как она шепталась с Макгиливреем…
— Может быть, сначала хотя бы разденемся? — хрипло спросил он.
— Хорошо, — усмехнулась она, — за сколько минут солдат должен одеться по тревоге?
— Ну, где-то за пару…
— Так вот, даю тебе две минуты, чтобы раздеться.
Через две минуты Ангус уже стоял перед ней голым. Энни, словно в первый раз, пристально разглядывала его. От взгляда ее не скрылись некоторые изменения, произошедшие за последнее время с телом Ангуса — за месяц походной жизни живот его немного похудел, зато он нарастил бицепсы.
— А ты, похоже, времени даром не терял, — одобрительно улыбнулась она, — тренировал мускулы!
— Не все, — усмехнулся он в ответ, — кое-какие мускулы я не имел возможности тренировать.
— Насколько я могу судить, они не очень пострадали.
— Пострадали, может быть, и не очень, но страдать им пришлось очень сильно.
— Что ж, — произнесла она, — постараюсь, чтобы то, что нам предстоит сейчас, стоило всех страданий.
— Я тоже постараюсь.
Через минуту Ангус был уже внутри ее — и это действительно стоило всех страданий, не только физических, но и моральных. Никогда еще Энни не приходилось испытывать такого блаженства.
Энни проснулась от шагов Ангуса по комнате. Тот уже был в штанах и сапогах, но никак не мог найти брошенную им куда-то рубашку.
— Сколько времени? — сквозь сон спросила она.
— Скоро рассвет. Я-то думал в это время уже быть в лагере Хоули. Наверное, меня уже обыскались…