Безоружна и очень опасна
Шрифт:
Да, к сожалению, ты права, — согласился отец. — Наши карательные органы оказываются бессильными перед организованными мафиозными группами, все чаще проникающими в государственные структуры. — Отец рассказал, что прокурор, который проявлял к нему большое участие и уговаривал согласиться уйти на другую должность, оказался связан с преступным миром. Это он помогал выкрасть из сейфа важные документы, передавал информацию, позволявшую преступникам выводить своих людей из-под удара. И еще отец сказал, что сейчас на его месте другой работник. Многие серьезные дела сворачивают, обходят вниманием главные объекты, а следственные силы сосредоточивают на мелочах. Отец признался, что ему уже несколько раз звонили на работу с предупреждением, чтобы он не
— Выходит, надо подыгрывать бандюгам? — спросила я.
На мой вопрос отец не ответил, он лишь сказал:
— Очень боюсь за вас, девочки.
Я поняла, что отец не предпримет ничего такого, что вызовет недовольство начальства. Он, наверное, прав, и я на его месте, возможно, так же бы поступила. Уберечь близких от опасности — это же естественно. И все же я попыталась убедить отца, что сумею постоять за себя и в этом смысле у него не должны быть связаны руки. Что же касается Тани, о ее безопасности нужно подумать. Я предложила им временно не встречаться, пожить отдельно, сделав вид, будто рассорились, пока не пересажают всю верхушку преступного клана.
Отец слушал меня и грустно улыбался, назвал меня фантазеркой, сказал, что уже имел возможность убедиться, насколько я беззащитна, и поэтому не может и речи идти о том, что уже все опасности позади и что теперь можно как-то постоять за себя. Да и с Таней поступить так, как я предлагаю, не выход. «Один в поле не воин, — сказал отец, — тут надо всю систему менять».
Между тем отец не отказался от мысли отправить меня на время к матери в США. Я, в принципе, была с ним согласна, но прежде всего мне нужно было утрясти вопросы, связанные с поступлением в Высшую школу МВД. До начала занятий оставалось еще три месяца, надо было сдать необходимые документы и выяснить, по каким предметам готовиться, чтобы достойно предстать перед приемной комиссией.
Но все устроилось как нельзя лучше. Генрих обрадовал: иду без экзаменов — и сразу на второй курс. При поддержке генерала мне зачли университетские годы, так что до осени я была свободна. Поделилась с Генрихом своими планами о поездке к матери, он их одобрил.
В Союзе я был Виктор Макарович Холодов, а здесь, в США, для удобства стал Виком Макартуром. Получили, наконец-то, с Надей гражданство, ну а родившемуся здесь Сержу с момента появления на свет суждено было стать гражданином США. Не сразу здесь прижились, первые годы были особенно трудными. Я подрабатывал где и как мог. Так, наверное, и остался бы в ранге подсобного рабочего, если бы не встретил земляка — Николая Багрова. Он из бывших уголовников, с десяток лет провел в местах не столь отдаленных, хотя в свое время окончил институт, получил экономическое образование. Воровал он по-крупному. Окружил себя верными людьми и делал хорошие деньги, пока не попался. Отсидел, снова погорел и опять за решетку. Известным стал в уголовном мире, Паханом величали. Такой чин в этих кругах так просто не выдается, его надо уметь заслужить. Николай сумел. Вообще-то он голова. В нынешних условиях мог, конечно, и в России приспособиться,
А познакомились случайно. По приезде в Америку Надя как-то сразу захандрила, по дочке скучала, казнила себя за то, что так бессердечно обошлась с бывшим мужем. Узнав, что ее мать, оставшаяся в Москве, неожиданно умерла, засобиралась на похороны. Еле отговорил: куда она без денег… В общем, настроение у меня было — хуже некуда. Днем навкалываешься, а придешь домой — весь вечер выслушиваешь упреки, вздохи, сетования на тяжкую судьбу, в которой повинен я. Стал забегать в ресторанчик, пропускать рюмочку-другую. Однажды сижу за столиком, потягиваю виски и слышу рядом сочный русский мат. Обернулся. Двое наших разговаривают, пьют, закусывают. На столе две бутылки «Пшеничной». Не удержался, подсел.
— Ребята, — говорю, — извините, я на минутку к вам. Услышал родную речь, не смог с собой совладать, хочу засвидетельствовать вам свое почтение.
— Что ж, присаживайся, приятель, — пригласил тот, к которому я оказался ближе.
— Откуда ты такой взъерошенный и одинокий? — последовал вопрос второго.
— Живу здесь, кое-как карабкаюсь.
— Ладно, пей, потом расскажешь. — Этот второй придвинул мне наполненный бокал.
— Вообще-то не пью… в таких дозах, — поломался я для порядка и предложил тост за встречу и знакомство. Чокнулись. Порции как раз хватило на пару добрых глотков.
— Давай еще по одной, — засмеялся угостивший меня.
Я не возражал. Пили много, бутылки на столе сменялись одна за другой. Разговор наш становился все более теплым, откровенным и дружеским.
Удивительно, но голова оставалась совершенно ясной. Поведал я им о себе, о своей жизни. Они о своей. Тот, кто угощал, оказался Багровым Николаем, а ближайший мой сосед по столику — его приятелем, Михаилом Романчиковым, приехавшим из России в Штаты в качестве туриста. Меня, естественно, интересовал больше Багров. Договорились с ним встретиться в этом же ресторане через недельку и обсудить проблему моего трудоустройства.
Мой новый знакомый меня обнадежил. Он так и сказал на прощанье: «Найдем тебе интересное и денежное дело. Будешь доволен». Я сразу почувствовал деловую хватку. Такой человек даром слов на ветер бросать не будет. Какой ему резон трепаться? Мог ведь сразу меня отфутболить или вообще эту тему не поднимать. Посочувствовал бы в лучшем случае, и все. А тут сам назначил время и место встречи.
Дома я рассказал обо всем Наде. Она только поморщилась и чертыхнулась:
— Опять нализался!
— Жаль, что тебе совсем безразлично, где я буду работать и как мы будем жить, — изобразил я обиду.
Надя лишь зябко повела плечами, посмотрела на меня внимательно и сказала ровным и спокойным голосом:
— У меня тоже есть для тебя новость.
— Да? И какая же? — спросил я игриво, пытаясь хоть как-то растормошить ее.
— У нас будет ребенок, и я не знаю пока, оставлю его или нет.
— Как это не знаешь! — вскричал я. — Что же, по-твоему, я посторонний здесь человек и мое мнение ничего для тебя не значит?
— Чего же ты хочешь? — спросила Надя тем же бесстрастным тоном.
— Надюша, прежде всего ты должна успокоиться. — Я подошел к ней, поцеловал. Она меня оттолкнула и отошла к окну.
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Конечно, оставить, — твердо сказал я и стал говорить о том, что накипело. — Мы приехали сюда, чтобы начать новую жизнь. А ничего не получается, потому что нет ребенка. Ты и хандришь оттого, что все время одна, со своими думами и сомнениями. Ко мне относишься как чужая, более того, неприязненно. Разве я тащил тебя сюда силой? Сама ведь пошла со мной, порвав с прошлым, даже родную дочь остановила.