Безоружна и очень опасна
Шрифт:
И с Игорем состоялся разговор — по поводу его напарника. Как бы действительно не смылся раньше времени. Скоро большая сходка. Решили собраться на том самом складе, где хранится товар: и площадь позволяет, и место спокойное. Виктор должен не только разъяснить, как отличить наркотики в массе лекарственных препаратов но и показать, как отделять одно от другого, чтобы не испортить ни товарного вида, ни качества продукции. Можно себе представить, что получится, если Виктор исчезнет, сколько будет мороки. Вряд ли гости захотят платить за кота в мешке. Так что без Виктора мы как без рук.
Конечно, кроме товара есть и другие проблемы, которые мы все должны обсудить,
Получается, все мои ребята при деле. Вот только с Виктором не налажу контакта. Смотрит волком, хотя у меня живет, ест, пьет. Все время нервничает. Пытаюсь о чем-нибудь спросить, — посылает на три буквы, козел неотесанный. Не понимает, видно, что могу раздавить его как букашку. Если бы не нужда в нем, да не рекомендации Багрова, вмиг прикрутил бы его. А тут сдерживай себя, да приноравливайся к его бесовскому характеру.
Я откровенно порадовался, когда ночью Игорь притащил его на себе. Бежать, оказывается, собрался, Игорь в аэропорту его поймал за хвост. Брыкаться начал. Игорь затащил его в туалет и там пару раз врезал, чтоб не ерепенился, да, видно, немного перестарался. Втиснул его кое-как в такси. Когда к дому приехали, он очухался и не хотел вылезать из машины. Игорю пришлось ему добавить. Принес его как куль и сбросил на диван. Только к утру голос у него прорезался. Не буду, говорит, с вами больше якшаться.
— Выполнишь работу — и валяй на все четыре стороны, а пока не шали, иначе останешься здесь навсегда, — охладил я его пыл.
Он обиженно отвернулся и засопел.
— Чего же ты сюда ехал? — спрашиваю. — Надо было там Багрову это заявить. А то свалился сюда, и на тебе фокус-покус. Смотри, не дури, плохо будет, — уже открыто пригрозил я, распаляясь.
Виктор притих, видно, дошли мои слова до него. Думаю, больше не захочет экспериментировать.
Жухов в эту ночь вообще не явился. Где его черти носят? Хотя и бывало уже такое, когда он крутил с Татьяной — оставался у нее на двое и на трое суток во время командировок мужа. А сейчас он от нее старается отделаться и переключиться на Ию. Может, уже сейчас с ней балуется, чем черт не шутит. Хорошо бы заарканить эту девочку. Кажется, она действительно что-то знает, раз Виктор бежать собрался.
Жухов не пришел ни в следующий день, ни после. Он пропал. Неужели замели? Звонки знакомым ребятам из милиции ничего не дали. Открыто проявлять свой интерес к Жухову они не могли, а так, по имеющейся информации ничего не было известно. Обещали потихоньку разузнать, но в это я мало верю. Каждый из них дрожит за свое место и не будет зря рисковать.
Прошла неделя, Жухова нет. Уже на носу приезд гостей. Игорь запсиховал. Никуда не выходит, говорит, что теперь его очередь греметь в тюрягу. Объясняю, что о нем давно все забыли и что теперь он вообще здесь никому не нужен. Не помогает. Слушает внимательно, кивает головой, вроде согласен, а на улицу выйти боится. Прислал Багров помощничков,
Завтра сходка. Пора действовать. Даю пинка Игорю, чтоб пришел в себя, хотя рискую получить хорошую сдачу. Если уж Игорь двинет своим приемчиком, скоро не встанешь. У него две задачи: первая — навестить Ию и выяснить, был ли у нее Жухов, и вторая — отправиться по адресам собирать охрану, чтобы выставить ее вокруг склада и на дороге к нему. Все посты должны быть скрыты от посторонних глаз. Чтобы попасть на склад, надо предъявить специальный жетон, мы разослали их всем, кто должен участвовать в собрании.
Растолкал и Виктора. Он большей частью лежит на диване, курит, глазеет на ящик с экраном и молчит.
— Давай готовься, страдалец, — говорю ему. — Выполнишь работу — сам тебя провожу в Шереметьево.
— Избави Бог, — отвечает, — дорогу как-нибудь найду, и сделай милость, отправь меня отдельно от этого костолома, — просит он, имея в виду Игоря.
— Заметано, — сразу соглашаюсь я и еще раз напоминаю свое условие: — Только поработай на совесть.
— Ха-ха-ха, — смеется Виктор, повторяет: — «На совесть», — и дальше начинает развивать мысль о том, какие мы все здесь бессовестные. Но я перебиваю:
— Довольно философствовать, принимайся за дело.
Виктор хватает свою куртку и направляется к выходу. Он знает, что ему делать. Поедет на склад и там останется до следующего утра. Просмотрит весь товар, разложит его для показа. В помощь ему даю Ибрагима. Пусть потрудится. Все будут довольны, деньги-то бешеные.
Я подъеду туда утром и буду сам встречать гостей. Рассчитываем закончить все дело часа за два, включая погрузку товара. Время светлое выбрали специально, чтоб не было никаких подозрений. Со склада часто выгружают различные грузы, так что никому и в голову не придет, что здесь какой-то криминал. Тем более документы в порядке и груз такой, что вряд ли может привлечь чье-то внимание, — медикаменты.
Исчезновение Жухова висит надо мной как Дамоклов меч. Тревога не покидает меня, но я ничего придумать не могу. Все закрутилось, и маховик не остановишь. Встреча состоится при любых обстоятельствах. Товар больше лежать там не может, итак уже задержка максимальная. Обычно свертки, пакеты, коробки, ящики разбираются сразу же по прибытии. Но в этот раз партия необычайно крупная: послали по проверенному каналу, причем сумели, благодаря Ие, достать необходимые документы и упрятать груз в безопасное место. Решили сразу его и реализовать, тем более что покупатели не скупятся и готовы выложить солидный куш. Багров будет в восторге, да и я не задаром работаю.
Я разогнал своих домочадцев и присел к столу, чтоб как следует продумать план предстоящего разговора с людьми и перспективы отношений с конкурирующими группами, также промышляющими наркобизнесом. Багров очень просил установить с ними тесные связи. Чувствую, разговор будет жестким.
Документы, которые отец просил забрать из тайника и передать кому следует, я нашла и отдала Генриху. Он быстро отксерокопировал бумаги. Первый экземпляр Генрих лично передал генералу, которого давно и хорошо знает. Второй я отнесла в американское посольство и вручила, как просил отец, Роберту Монтгомери. Потом Генрих признался, что больше всего боялся вопросов заместителя министра о том, откуда эти бумаги, и что придется врать, чего он терпеть не может. Но, к счастью, генерал — опытный оперативник — понял: раз сам Генрих ничего не говорит, то и бесполезно его об этом спрашивать. Только отметил, когда мельком полистал документы: