Безоружна и очень опасна
Шрифт:
Я расплатилась, взяла билет, поворачиваюсь и… носом упираюсь в знакомые очки. Сердце так и ухнуло в пятки.
— Это судьба, — нагло смеется он. — И я, представь, в Юрмалу, и тоже в СВ, так что встретимся, красавица.
— Иди к черту, болван! — оттолкнув его, я быстро направилась к выходу. Остановила такси, назвала Иркин адрес. Она живет в центре, на Смоленской площади, и сегодня торчит дома по случаю моего отъезда.
Ирка пришла в ужас от моего рассказа об очкарике. Вначале я ее успокаивала, потом она меня, в конце концов мы пришли
— Не бери в голову, — твердо сказала Ира и достала из холодильника бутылку «», сохранившегося после дня рождения брата. Мы чокнулись за счастливую дорогу и приятный отдых, еще немного поговорили о жизни, и я заторопилась домой. Надеялась, что отец приедет хотя бы проводить меня. Надо успеть приготовить что-нибудь поесть. Мы так редко бываем вместе, а сейчас сам Бог велел посидеть, поговорить: столько событий за последнее время. Тем более уезжаю на целый месяц, а может, и больше. Тревога за него и за себя не покидала меня.
Дома я просидела напрасно, собрала чемодан, позвонила Ирке. Договорились, что она придет к поезду. Все. Ухожу. Трезвонит телефон, я хватаю трубку. Это отец.
— Доченька, прости, не могу тебя проводить. — Голос далекий, слабый.
— Ты здоров, папуля? — кричу я.
— Да, все в порядке. Как приедешь, дай телеграмму, я тебе напишу подробное письмо. Будь умницей. Целую.
Я всплакнула. Ну все, чемодан в руки — и вперед.
До вокзала я взяла такси. Спокойно иду по перрону, считая вагоны своего поезда. Вот и СВ. Чисто, уютно, ковры, занавески, в купе свежие цветы, прямо-таки домашняя обстановка. Купе на двоих, но пока я в нем одна.
Ира пришла за пять минут до отхода поезда, влетела в вагон, чмокнула в щеку и бегом на перрон, оттуда помахала ручкой. Я тоже. Поехали.
Дверь открылась и вошла девушка.
— Привет!
— Привет, — отвечаю. Гляжу — симпатичная, на вид ровесница, может, чуть постарше. Тоненькая, легкая, по купе порхает, как бабочка. Забросила наверх сумку и уселась напротив.
— Давай знакомиться. — Сразу перешла на «ты». — Меня зовут Алла. Еду в Ригу к тетке, обещала меня устроить на фартовую работу на советско-финское предприятие, — доложила она на одном дыхании.
— Ия, — представилась я коротко.
— Как? — переспросила Алла и рассмеялась. — Никогда не встречала такого имени. А что, это в честь кого-то или чего-то?
— В честь, — подтвердила я ее догадку и замолчала, не хотелось продолжать разговор в таком ключе.
Она, видно, поняла и стала рассказывать о себе. Закончила экономический факультет Плехановского института. Есть у нее парень, который в нее влюблен, а она не очень, и замуж не торопится, хочет как следует нагуляться.
В дверь постучали, на пороге вырос тот тип в очках.
— Женщины, не скучно? Может, составить вам компанию?
— Захлопнись, — огрызнулась Алла.
— Гражданин, пройдите в свое купе, — оттеснил его проводник и уселся рядом со мной. Потребовал билеты и деньги за постель, пожелал спокойной ночи.
— Давай устраиваться, — предложила Алла. — Намоталась за день, буду спать как убитая.
Пока я переодевалась, Алла уже улеглась. Накинув халатик, я пошла умываться. Минут через десять возвратилась, а соседки нет.
Я разделась и легла, взяла книгу. Люблю читать перед сном.
Аллы все нет и нет. «Куда она запропастилась?» — пронеслась мысль сквозь дремоту.
Проснулась я от прикосновения чьей-то руки к груди. От испуга вскрикнула, но рот оказался зажатым, и я издала какой-то нечленораздельный звук. На меня с ухмылкой глядела та же неумытая очкастая рожа.
— Спокойно, спокойно, девочка. Мы здесь не одни, и вести себя надо смирно, чтобы дядей не смущать. — Он хихикнул и кивнул в сторону. Я увидела сидящих напротив двух «квадратных» парней, из тех, что встречали меня, когда я бежала из парка домой. — Надо должок с тебя получить, чтоб наперед запомнила: нехорошо не выполнять обещание, — продолжал он философствовать, поглаживая меня поверх одеяла. — А за соседку не беспокойся. Она ужинает с приятелем в нашем купе, там и на ночь останется. А мы здесь с тобой побеседуем. Правильно я говорю? — обратился очкарик к приятелям. Они дружно загоготали.
Я лежала ни жива ни мертва. Кричать? Никто не услышит. Да стоит пикнуть, придушат, вон какие медведи сидят. Чего они от меня хотят? Следующий вопрос прояснил ситуацию.
— Почему же ты, милая, на отца не подействовала, ведь нашего приятеля отправляют к праотцам? — спросил один из «квадратных».
— Я говорила, отец, видимо, не смог, — пролепетала я.
— Ха, не смог, бедненький, — заулыбался очкарик, а руки его уже под одеяло полезли.
— Убери грабли! — заорала я, пытаясь вскочить.
— Заткнись! — вскочил «квадратный», тот, что задал вопрос. — А тебе хватит церемониться, убирайся. — Он отбросил очкарика в сторону, поднял меня как пушинку, сорвал рубашку.
Дальше все было как в тумане. Дикая боль… Казалось, меня рвут на части, и это никогда не кончится. «Лучше бы меня сразу убили, чем такая пытка», — билась отчаянная мысль. Потом все потухло.
Я пришла в себя, когда за окном уже рассветало. Лежала на полу, двинуться не могла. Все тело сковало от боли. Кое-как доползла до двери, а открыть сил не было…
Очнулась я в больничной палате. Простыня до подбородка, весь живот забинтован. Что со мной? Очень хочется пить. Подошел бы кто-нибудь.
Открылась дверь, и в палату вошли двое в халатах, мужчина и женщина.
— Ну как самочувствие? — спросил мужчина. Он взял мою руку, пощупал пульс. — Очень прилично. Значит, идем на поправку, — улыбнулся он. — Но несколько дней придется полежать. Выздоравливайте.
Он отошел, а женщина осталась.
— Дайте воды, — хотела попросить я, но лишь пошевелила губами.