Безоружные
Шрифт:
– Не переживай, оно выдержит, - успокоила меня Анна, но я всё же надела шлем.
***
В этом было что-то забавное. То, что судьба свела их четверых здесь и заставила сражаться – двух близнецов и двух противоположностей. Ведь, глядя на Марса, Мур в который раз убеждался, что при всём их родстве, более непохожих друг на друга мужчин, бойцов нет. Их образ мыслей, их методы, их природа… Они были словно из разных миров, а не из одной лаборатории.
Один был монахом, другой – избалованным божеством. Один практиковал абсолютное самоотречение, другой всеми способами умножал свою власть и славу. Один
– Эй, я же предупреждал тебя, - крикнул Мур в пылу сражения. – Вот как ты обошёлся с предоставленным тебе шансом?
– Кто ещё кому дал шанс! – прошипел Марс, ловко уклоняясь от ударов и тут же контратакуя. – Не доходит, что в прошлый раз тебе просто повезло?
– Так же как и в этот. Спасибо, что привёз своего господина на убой в целости и сохранности, как образцовый бионик.
– Много болтаешь, ублюдок.
– А что ещё с тобой можно делать? Драться, что ли?
Как если бы это побоище можно было приравнять к скучному анекдоту, который в лучшем случае закончится улыбкой, но точно не чьей-нибудь смертью.
Опровергая его слова следующим ударом, Марс отшвырнул мужчину от себя, точно повредив ему пару рёбер, и кинулся к хозяину. Марс как раз нацелил кулак его противнику в голову, когда тот развернулся (такой невероятно, противоестественно похожий на Вёрджила) и со всей силы врезал ему ногой в живот. Марсу показалось, что его желудок подпрыгнул к горлу, тошнота вместе с удушьем сжали горло. На его голову как будто надели полиэтиленовый пакет: зрение стало мутным, а лёгкие жгло огнём от нехватки кислорода. И это убийственное давление только усиливалось…
А нет, это Мур, оказавшись за его спиной, применил захват и теперь удерживал его на месте.
– Ну как тебе? Хороший удар, да? Признайся, ты бы больше хотел, чтобы твоим хозяином оказалась первоначальная копия. Он может постоять за себя, а твой тебя только подставляет, - произнёс Мур, вдавливая своё каменное предплечье в мужское горло. – Даже интересно узнать: если Вёрджил умрёт, ты самоликвидируешься или автоматически переключишься на служение копии?
– Он не… не умрё… нико… кха!
– Умрёт, конечно, но это ещё не самое печальное для тебя.
– Не смей…
– Самое печальное, что, если ты сам выживешь, признав в подделке нового хозяина, – прошептал Мур, подавляя сопротивление, – то, как и он, ты будешь служить мне всю оставшуюся жизнь.
Едва ли Марс его расслышал, мужик был слишком сосредоточен на том, чтобы вырваться из захвата. И у него это получилось. Но не благодаря собственной силе, а потому что у Мура самопроизвольно расслабились мышцы рук, как только он услышал голос Кэс.
– Прекрати это немедленно! – смогла она выкрикнуть, прежде чем Анна оттеснила её от микрофона.
Ослабив захват всего на секунду, Мур тут же получил удар локтем под дых. И это было больнее, чем схлопотать пулю. Согнувшись пополам, он смотрел исподлобья на то, как Марс подлетает к «близнецам», как раз в тот момент, когда один из них впечатал голову другого в стену.
Хрясть!
Звук дробящейся кости был таким же громким, как и вопль следом.
***
Самоликвидация… Если что и есть в мире страшнее самой смерти, то это она.
И мне было с чем сравнивать. Я только что наблюдала за матерью, оплакивающей гибель сына и не одну. Каждая вариация была трагичнее и ужаснее предыдущей… Так вот то, на что я смотрела теперь, было несравнимо хуже, и не только потому, что на этот раз Вёрджил умер по-настоящему. А потому что для Марса потеря была невосполнима, никакие копии, даже самые идентичные, не могли ему помочь, в отличие от Элис. И вина за случившееся была лишь на нём, а не на Элис.
В чём он был виноват больше, чем в смерти хозяина? Что остался жив к тому моменту, когда «подделка» разбила голову Вёрджила. Сжала ладонью и впечатала в стену, отчего череп парня раскололся, как орех.
Крик, раздавшийся в следующую секунду, не имел никакого отношения к физической боли, а агония, выбившая землю из-под ног Марса, не имела никакого отношения к ранениям. Он упал на колени у самой стены, не успев всего на секунду. В его протянутые руки закапала кровь… с каждой секундой всё обильнее… и одновременно с тем, на его лице появились слёзы.
Теперь мне казалось настоящей жестокостью со стороны Мура именно то, что он не исполнил угрозу и не лишил его зрения. Марс предпочёл бы ослепнуть, чтобы хотя бы частично отстранится от этой боли.
Он рычал от злости, отчаянья и муки, держа в руках тело, дрожа над ним, совершенно не требующим такой осторожности. И в противовес этой бережности мужчина старался причинить самому себе как можно больше боли. Он стискивал челюсти до скрежета, сжимал правую ладонь в кулак, разбивая его об испачканную красным стену… И это не было похоже на запрограммированное действие, стандартную операцию. Это было подлинное, неконтролируемое горе.
Даже Мур, который до этого просто развлекался и удовлетворял собственное любопытство, не смог наблюдать за этим изощрённым самоубийством долго. Оставаться безучастным, когда всё происходящее намекает на то, что однажды в подобной ситуации можешь оказаться и ты? Желая поскорее отделаться от сомнений, Мур зашёл противнику за спину и свернул ему шею. «Прекращая это» одним движением, как ему и было ранее приказано.
Он добился желаемого, но, тем не менее, довольным не выглядел.
Крови было не так уж и много, но мне казалось, что все стены, пол и потолок, всё пространство испытательного полигона окрасились в багровый. Посмотрев на часы, я не поверила, что прошло всего лишь несколько минут. Историческое сражение, переломный момент во всём межклановом конфликте, в моей жизни - так точно, длился столько же времени, сколько занимал перекус… или чистка зубов.
Попятившись назад, я обессиленно упала на стул… тумбочку… пол, черт его знает. И какое-то время я тоже изображала мертвеца, не шевелясь, даже не моргая, пока в поле зрения не появился Мур. Подняв визор на моём шлеме, он что-то заговорил, но едва ли я слышала. Костюм, который раньше вообще не ощущался, теперь напоминал скафандр. Невероятно громоздкий и тяжелый, но именно поэтому внезапно показавшийся таким безопасным.