Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом
Шрифт:
Джилл была полностью обезоружена. Сумей она дотянуться, наверное, даже погладила бы несчастного юношу по голове.
– На вашем месте я бы не беспокоилась, – заметила она. – Я где-то слышала или читала, что, если актерам пьеса не нравится – это вернейший залог успеха.
Мистер Пилкингтон придвинул свой стул на едва ощутимую чуточку ближе.
– Какая вы милая! – выдохнул он.
Джилл с огорчением поняла, что все-таки ошиблась. Жар любви, и никаких сомнений! Черепаховые очки сверкали парой прожекторов. Выражением лица молодой
– Боюсь, мне пора. – Джилл поднялась с кресла. – Большое спасибо за чай. Что касается мюзикла, я бы на вашем месте нисколько не опасалась. Уверена, премьера будет великолепна. До свидания!
– Как, вы уже уходите?
– Да, к сожалению. Я и так опаздываю, меня ждут…
Какую бы ложь в ущерб своей душе ни собиралась преподнести Джилл, ее перебил дверной звонок. Из коридора донеслись шаги слуги-японца, а следом послышалось:
– Мистер Пилкингтон дома?
Отис молитвенно сложил руки.
– Не уходите, Джилл, прошу вас! – пылко воскликнул он. – Это просто знакомый – зашел, видимо, напомнить о встрече за ужином. Он и минуты не задержится. Пожалуйста, останьтесь!
Джилл снова опустилась в кресло. Теперь ей и самой расхотелось уходить. Вопрос у парадной двери был задан бодрым голосом давно потерянного дяди, майора Кристофера Сэлби.
Глава 12. Дядя Крис заимствует квартиру
Дядюшка с беззаботным видом вошел в комнату, похлопывая по рукаву перчаткой, и замер на месте, увидев, что хозяин не один.
– О, прошу прощения! Я думал… – Он неуверенно вгляделся в девушку. В жилище Пилкингтона царили романтические сумерки, и вошедшие с улицы не сразу к ним привыкали. – Если вы заняты…
– Э-э… – засуетился хозяин, – позвольте мне… мисс Маринер… Майор Сэлби…
– Привет, дядя Крис!
– Господи помилуй! – воскликнул пораженный гость и рухнул на кушетку, словно подкошенный.
– А я-то разыскиваю тебя по всему Нью-Йорку! – продолжала тем временем Джилл.
Пилкингтон понял, что интеллектуальное содержание беседы от него ускользает.
– Дядя Крис? – недоуменно пролепетал он.
– Майор Сэлби – мой дядя.
– Вы уверены? – выдавил Пилкингтон. – Я в смысле…
Покопавшись в себе, он понял, что не в состоянии уточнить этот смысл, и умолк.
– Ты что тут делаешь? – спросил дядя Крис.
– Пью чай с мистером Пилкингтоном.
– Но… почему с ним?
– Он меня пригласил.
– Откуда ты его знаешь?
– Познакомилась в театре.
– В театре?
Отис Пилкингтон обрел наконец дар речи:
– Мисс Маринер репетирует в маленьком спектакле, который я спонсирую, – объяснил он.
Дядя Крис привскочил с кушетки, ошарашенно моргая. До такой степени выбитым из колеи Джилл его еще не видывала.
– Джилл, только
– Так и есть, я пою и танцую в кордебалете.
– В музыкальном ансамбле, – мягко поправил мистер Пилкингтон.
– В ансамбле мюзикла «Американская роза». Мы репетируем уже целую вечность.
Некоторое время дядя Крис молча переваривал информацию, теребя подстриженные усики.
– Ах да, конечно же! – воскликнул он наконец.
Хорошо зная дядю, Джилл догадалась по жизнерадостным ноткам, что он пришел в себя, вник в ситуацию и готов с ней справиться. Догадка тут же подтвердилась, когда он встал с кушетки и утвердился поближе к живительному теплу горящих углей. Пилкингтон терпеть не мог парового отопления и обшарил весь город в поисках квартиры с открытым камином.
– Ну конечно! – повторил дядя Крис, расставив ноги и выпятив колесом грудь. – Ты же писала, что подумываешь о сцене… Моя племянница, – объяснил он навострившему уши Пилкингтону, – прибыла из Англии другим пароходом. Я ждал ее только через пару недель, потому так и удивился. Да-да, ты упоминала, что намерена поступить на сцену, и я настоятельно рекомендовал начать, что называется, с нижней ступеньки. Прежде чем воспарять к высотам, следует досконально изучить основу, азы профессии!
– Ах вот оно что! – понятливо кивнул Пилкингтон.
– Нет лучшей школы, чем кордебалет! – продолжал дядя, уже вполне в своей стихии. Там начинали лучшие актрисы в Америке – десятки, если не сотни! Давай я совет любой девушке, мечтающей о театре, так бы ей и сказал: «Начните с кордебалета!» Тем не менее, – повернулся он к Пилкингтону, – лучше бы вам не упоминать о занятии моей племянницы в беседе с миссис Уоддсли Пигрим, она может понять неправильно.
– Вот именно, – согласился Пилкингтон.
– Одно только слово «кордебалет»…
– Я и сам его не выношу!
– Оно может подразумевать…
– Вот-вот.
Довольный собой, дядя Крис снова выпятил грудь.
– Ну и славно! – бросил он. – Я, собственно, заскочил только, чтобы напомнить вам, мальчик мой, что сегодня вы с тетей обедаете у меня. Боялся, что такой деловой человек, как вы, может и запамятовать.
– О нет, я с нетерпением ожидаю нашей встречи! – возразил польщенный Пилкингтон.
– Адрес не забыли? 41-я Восточная улица, дом 9. Я переехал, помните?
– Так вот почему я не нашла тебя по тому первому адресу, – вставила Джилл. – Швейцар сказал, что никогда про тебя не слышал.
– Вот же кретин! – раздраженно бросил дядя. – Можно подумать, нью-йоркских консьержей набирают исключительно из слабоумных. А может, просто новичок… Ну что ж, Пилкингтон, мальчик мой, жду вас у себя в семь вечера. Пойдем, Джилл!
– До свидания, мистер Пилкингтон, – попрощалась Джилл.
– До свидания, мисс Маринер! – отозвался молодой человек, склонившись к ее руке. Черепаховые очки послали прощальный жаркий луч.