Безрассудная
Шрифт:
Она тихонько смеется, глядя на цветы, окружающие наши ноги. Мы покачиваемся в лучах закатного солнца, ее ботинки стоят на моих, а в качестве свидетелей — поле цветов.
Я наблюдаю, как ее взгляд поднимается вверх и пересекает море лепестков, устремляясь к небу. Мне не нужно поворачивать голову, чтобы понять, на что она смотрит. — Последняя ночь, — тихо произносит она.
— Последняя ночь, — эхом отзываюсь я.
Она кивает, крепче обнимая меня за шею. — Тогда мы можем наслаждаться ею, пока она длится.
Мы раскачиваемся в тишине,
Я сглатываю, ненавидя звук лжи, которая срывается с моих губ. — Притворись.
Глава 44
Пэйдин
Мы сидим на ложе из красного цвета, такого сладкого и мягкого, а не тошнотворного и липкого, к которому я так привыкла.
Я вытягиваю перед собой больные ноги, чувствуя, как лепестки щекочут кожу. Закончив танцевать, мы прошли гораздо дальше по полю, у Кая, вероятно, онемели пальцы на ногах. Я держусь спиной к замку, который теперь совсем рядом, предпочитая игнорировать неизбежное.
— Как, черт возьми, ты это сделала?
В голос Кая просачивается разочарование, которое, я уверена, он не привык допускать. Он лежит на боку, опираясь на локоть, и возится со стеблями мака. Я фыркаю при виде того, что должно быть цветочной короной, и наблюдаю, как она сминается в его руках.
Он кивает на почти готовую корону у меня на коленях. — Как твоя не разваливается?
— Может быть, — медленно говорю я, — потому что я все делаю правильно.
От его унылого взгляда у меня из горла вырывается смех. Лепестки проскальзывают между его пальцами, когда он пытается скрепить стебли. Его слова звучат как бормотание под нос. — Я могу держать меч в обеих руках, но не могу заставить эти чертовы цветы держаться вместе.
— Если честно, — говорю я, прикручивая последний цветок на место, — у меня было много практики. Мы с Аденой постоянно делали их из одуванчиков.
Эта мысль вызывает на моем лице грустную улыбку, и я любуюсь своей работой. Я надеваю корону на его голову, поправляя ее на черных волнах. — Ну вот. Снова стал принцем.
Он улыбается, отвлекая меня своими ямочками. Я ложусь на бок, зеркально отражая его, приподнимаюсь на локте и смотрю на корону. Яркие цветы контрастируют с каждой чертой его лица, мягкого и изящного, хотя в остальном он совсем не такой.
— Вот. — Он достает из руки наполовину раздавленный цветок. Пальцы перебирают мои волосы, когда он заправляет стебель за ухо. — Представь, что это незабудка.
В голове проносится та ночь на последнем балу, а также воспоминание о поцелуе, который мы почти разделили. И подумать только, что теперь мы разделили больше, когда нам действительно суждено было стать врагами. — Мы неплохо притворяемся, — бормочу я, наблюдая за его лицом.
Он открывает рот, словно для того, чтобы высвободить слова, которые держал в себе.
Но его взгляд скользит вниз по моей шее, по изгибу обнаженного плеча. Безразмерная рубашка и майка теперь свободно свисают с моей руки, небрежно лежащей на боку.
Его глаза сужаются, становясь похожими на кусочки льда, когда в них начинает зарождаться буря.
Сердце, бьющееся под его взглядом, замирает от осознания того, что он видит. Я быстро сажусь, натягивая рубашку на плечо. Прижимаю руку к ткани, чтобы убедиться, что она прикрывает изуродованное место под ней.
— Грей. — Его голос холоден. — Что это, черт возьми, было?
Я качаю головой, ненавидя себя за то, что отстраняюсь. — Ничего особенного.
— Тогда дай мне посмотреть, — говорит он обманчиво спокойно.
Он протягивает ко мне руку, и я не задумываясь блокирую ее предплечьем.
Его глаза поднимаются к моим. Проходит удар сердца. — Что это было?
— Это, — говорю я холодно, — был блок. Хочешь, я продемонстрирую удар?
Он невесело усмехается. — Ты, наверное, шутишь.
— Попробуй.
Он качает головой, на его лице отражается недоумение. Когда он снова тянется к рукаву моей рубашки, я отталкиваю его руку, а затем направляю свой свободный кулак ему в живот.
Он легко блокирует его, медленно поднимая глаза к моим. — Ты действительно пытаешься бороться со мной прямо сейчас?
— Зависит от того, собираешься ли ты держать свои руки при себе, — говорю я, подтягивая рукав дальше.
Его глаза мечутся между моими, его слова звучат как шепот. — Что он с тобой сделал?
Этот вопрос заставляет всю сдерживаемую ярость вырваться на поверхность в виде стремительного удара в челюсть. Я едва успеваю задеть костяшкой пальца его лицо, прежде чем он уворачивается.
Мы оба стоим на коленях и тяжело дышим.
— Эй, — пыхтит он. — Я просто хочу знать, что случилось…
Еще один удар в живот, а затем один в челюсть, который мне удается нанести. Когда я отступаю для следующего удара, он хватает меня за запястье, прежде чем я успеваю причинить еще какой-нибудь вред.
— Я не собираюсь с тобой драться, — сурово говорит он. — Не буду.
Из моего горла вырывается звук разочарования, похожий на рык. Я толкаю его в грудь свободной рукой, достаточно сильно, чтобы он опрокинулся назад на колени. Прижимаясь к нему всем телом, я опрокидываю нас через маки на землю.
Я лежу на нем, задыхаясь от волнения, которое он испытывает. — Почему ты не борешься со мной? — Мой голос срывается, слезы внезапно застилают глаза.
— Потому что в следующий раз, когда я прикоснусь к тебе, я хочу, чтобы это была только ласка, — мягко говорит он.
Я наклоняю голову, зажмуриваясь от нахлынувших эмоций. Почувствовав мозолистую ладонь на своей щеке, я качаю головой от утешения, которого не заслуживаю. — Пожалуйста, — шепчет он. — Покажи мне.
Я прерывисто выдыхаю, открывая глаза, и вижу, что серые глаза уже смотрят на меня. Затем я медленно слезаю с него, когда он садится, и, проглотив свою гордость, осторожно стягиваю с плеча слои одежды.