Безрассудная
Шрифт:
— Кай. Что это значит?
Он останавливается, чтобы посмотреть на меня. — Это значит, что ты должна оказаться как можно дальше отсюда. Я буду тянуть с поисками столько, сколько смогу, но к тому времени ты должна найти способ добраться до Израма.
Я качаю головой. — Нет.
— Да, Пэй.
— Нет. — Мой голос звучит сурово. — Нет, мне надоело бегать. И я не собираюсь тратить на это всю оставшуюся жизнь, если только я не бегу к тебе.
— Тогда я проведу остаток своей жизни, выслеживая тебя, — тихо говорит он. —
— Пожалуйста, — шепчу я.
— Китт не позволит мне прекратить охоту на тебя. Он прикладывает руку к моей щеке. — Ты должна…
Он резко останавливается, его голова слегка наклоняется в сторону.
— Что? — нерешительно спрашиваю я. — Что такое?
Он ничего не говорит, единственное движение — дрожание мускулов на его щеке.
— Кай?
Его взгляд внезапно встречается с моим. — Они идут.
— Кто?
— Китт, должно быть, поручил моим людям прочесывать окраины города в поисках меня, — бормочет он себе под нос. — Они нас заметили. Два Флэша, быстро приближаются.
У меня пересыхает в горле.
Кай закидывает рюкзак на плечи, а затем перебрасывает лук через грудь. Он протягивает руку, чтобы коснуться моего лица, но оглядывается через плечо.
Теперь я вижу их — две размытые фигуры, приближающиеся к нам. Странно наблюдать за работой способностей после стольких дней, проведенных без них. Стольких славных дней, когда все были такими же Обыкновенными, как и я.
— Эй, посмотри на меня, — бормочет он. Я поворачиваюсь, чтобы встретить его жесткий взгляд. — Мне нужно, чтобы ты мне подыграла. Сможешь?
— Играть роль — это то, с чем я хорошо знакома, — ровно говорю я.
Он кивает. — Будь умницей. Я собираюсь все исправить. Обещаю.
Теперь моя очередь кивать. Его глаза мелькают между моими, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не броситься в его объятия. — Ты — мое доказательство существования рая, — бормочет он, быстро щелкая меня по носу.
Затем он поворачивается к фигурам, приближающимся к нам, и произносит одно слово, которое я едва улавливаю.
Притворись.
Глава 47
Пэйдин
— Давно пора было заметить нас здесь.
Голос Кая такой холодный, бессердечный, что я и забыла, каким он может быть. Он идет вперед, навстречу мужчинам, небрежно волоча меня за собой.
— В-Ваше Высочество, — заикаясь, произносит один из них, быстро кланяясь, а другой следует за ним. — Мы ждали вас несколько дней назад. Подумали, что что-то случилось…
Кай несколько неловких мгновений смотрит на мужчину сверху вниз, скрестив руки на груди. — Ты новенький.
Имперец переминается с ноги на ногу. — Да, сэр.
Кай — Энфорсер — кивает. — Значит, ты еще не понял, что сомневаться в моих способностях — верный способ лишиться языка. — С каждым словом мужчина становится все бледнее. — Так пусть это будет уроком. Предупреждением.
Я уже видела, как он обращается со своими Имперцами, видела, насколько очевидно его презрение к ним. Но я не понимала, насколько это фасад, демонстрация власти и контроля. Грань между уважением и страхом очень тонка, и после этой неудачной миссии он напоминает всем, кто он такой на самом деле.
— А теперь снимите с меня эту цепь, — просто говорит он.
Мужчины, спотыкаясь, шагают вперед, вынимая мечи из ножен по бокам. Я поднимаю подбородок, когда они оглядывают меня, и отвращение на их лицах зеркально отражается на моем собственном. Особенно уродливый Имперец плюет мне под ноги, и я, не колеблясь, делаю то же самое — только ему в лицо.
Из моей губы брызжет кровь, когда его ладонь касается моей щеки. Моя голова мотается в сторону, и я сплевываю кровь в маки, окружающие нас.
Когда я поворачиваю голову обратно к мужчине, то обнаруживаю, что он стоит лицом к лицу со своим Энфорсером. Глаза Кая — как осколки льда, такие холодные, что обжигают. — Еще раз тронешь ее, — рычит он низким голосом, — и я перережу тебе горло. Она моя.
От его ледяного тона у меня по позвоночнику пробегает дрожь. Он говорил нечто подобное своим людям еще в Скорчах, но сейчас это звучит иначе. Это звучит как невысказанные слова и скрытая тоска. Как будто он говорил со мной на языке, который они никогда не поймут.
Имперец неоднократно кивает, пока Кай не отходит в сторону. Я задыхаюсь от боли, пронзившей мою лодыжку, и опускаю взгляд вниз: другой Имперец засовывает лезвие своего меча в манжету.
Он небрежно рассекает мою кожу, пытаясь разъединить манжету. Я прикусываю язык, чтобы не закричать и не доставить ему удовольствие от осознания того, что он причиняет мне боль.
Я чувствую, как горячая кровь вытекает из пореза и стекает в ботинок. Сердце колотится, глаза ищут Кая. Он смотрит на меня, в его взгляде мелькает раскаяние. Один только его взгляд умоляет меня о прощении, умоляет услышать его невысказанное слово.
Притворись.
Я отворачиваюсь и смотрю на свой ботинок. Боль заканчивается только тогда, когда манжета размыкается с приятным щелчком. Я выдыхаю, когда Имперец отрывает меч от моей разорванной кожи. Его лицо близко к моему, белая маска скрывает большую его часть, за исключением ухмылки, которой он одаривает меня.
Не обращая на него внимания, я пытаюсь размять затекшую и липкую лодыжку. Нога кажется чужой без ограничивающих ее украшений. Желание бежать становится непреодолимым, это инстинкт, который поглощает все рациональные мысли.