Безрассудное сердце
Шрифт:
На другой день рано утром, надев лишь набедренную повязку и мокасины, Тень вскарабкался на высокую гору, устремившуюся к небу рядом с индейской деревней. Лезть наверх оказалось делом нелегким, и Тени потребовалось несколько часов, чтобы добраться до вершины, откуда он с удовольствием посмотрел вниз на родные вигвамы. Справившись с волнением, он достал из-за пояса крошечный кожаный кисет и бросил по щепотке табаку на все четыре стороны, а еще вверх на небо и вниз на землю, сопровождая это свое действие негромким песнопением. Потом он улегся на камни, воздел вверх руки и попросил Майиуна подать ему знак.
Время
Второй день прошел, как первый.
Третий день тоже.
Язык у него распух. Ноющая боль в животе беспокоила уже совсем не так сильно, как поначалу. Голос у него был совсем слабым, когда он бросал последние крошки табака, как полагается, сначала на четыре стороны, потом вверх в небо и вниз на землю. Он лежал на спине, раскинув руки, и молил богов о помощи, но ответом ему были тишина и нестерпимо жгучие лучи солнца.
Пошел четвертый день.
Он проснулся, но не встал с камней, а, лежа, смотрел, как солнце переползает через горы, расписывая небо всеми цветами радуги.
«Наверное, это и есть знак, – безразлично подумал он. – Наверное, сегодня, в мой последний день, мне будет видение». Он не представлял, как посмотрит в лицо отцу, если видения не будет. Собрав остатки сил, Тень протянул руки вверх и, как мог громко, крикнул: «Услышь меня, отец всего сущего! Услышь меня и дай мне видение, иначе не будет мне жизни!»
В мгновение ока на вершину горы опустилась тяжелая тишина, как будто камни затаили дыхание. Потом его уши наполнил невообразимый шум, а он все смотрел, не отрываясь, на солнце, которое как будто падало на него. В ужасе Тень прижался спиной к сырым камням, испугавшись близкой смерти, но тут солнце распалось на две половинки и из середины вылетели два краснохвостых ястреба. Что бы они ни вытворяли в воздухе, они двигались как одно существо. И, наконец, замерли прямо над головой Тени.
– Будь храбрым, – громко крикнул ястреб. – Будь храбрым, и я никогда не покину тебя. Ты станешь быстрым, как ястреб, и мудрым, как филин.
– Будь сильным, – громко крикнула его подруга. – Будь сильным, и я никогда не покину тебя. Ты станешь красивым, как ястреб, и могучим, как орел.
Оба ястреба взмахнули крыльями и, взлетев высоко в небо, скрылись в лучах солнца.
Небо было словно в огне, когда Тень нашел в себя силы подняться на ноги. Медленно, по-стариковски, он проковылял к краю горы и увидел два перышка и красный камешек на следе, оставленном его мокасином. Со всей почтительностью он коснулся их и осторожно спрятал в свой кисет. Потом шаман положит их в специальный мешок и повесит ему на шею.
На Лося Мечтателя видение Тени произвело большое впечатление, и в тот же вечер индейцы устроили большой пир, приветствуя нового воина племени. Мальчик Тень умер, зато родился воин Два Летящих Ястреба.
Прошло еще несколько лет, богатых всякими событиями. Два Летящих Ястреба убил своего первого врага, воина другого племени, выслеживавшего белых охотников на бизонов. Он снял скальп с белого старателя, нарушившего договор, согласно которому Черные горы должны были принадлежать сиу и шайенам, «пока растет на земле трава и бежит вода». Всего на его счету было двенадцать побед над краснокожими и бледнолицыми врагами.
Война была забавой для индейцев. Они вступали в бой не для того, чтобы истребить противника, а чтобы завоевать почтительное отношение соплеменников. Любой человек мог убить себе подобного, не подходя к нему близко. В этом не было ничего особенного. Настоящую храбрость можно было проявить, лишь сойдясь с вооруженным врагом лицом к лицу. Вот если тогда удастся его убить и снять скальп, да еще взять его коня и оружие… Это подвиг. И о нем долго будут вспоминать, сидя по вечерам у костра. Если же подвиг совершит вождь, тем дольше будет память о нем.
В семнадцать лет Два Летящих Ястреба был признан могучим, храбрым и мудрым не по летам воином. К восемнадцати годам у него уже было достаточно перьев, чтобы он мог позволить себе весьма воинственный головной убор. Лишь у его отца Черного Филина головной убор был более внушительным. Когда он отправлялся в бой, на боку его коня Красного Ветра красовался отпечаток его ладони, и это означало, что всадник убил по меньшей мере одного врага в рукопашной схватке.
Заслужив воинскую славу, Два Летящих Ястреба решил, что пора жениться. В деревне не было семьи, которая не была бы польщена его вниманием, и он не без гордости думал, что может выбрать любую девушку, какую только захочет. В конце концов его взгляд остановился на младшей дочери Лося Мечтателя, которую звали Сияющая Звезда. Она была высокой и стройной, ласково улыбалась и весело смеялась, а при ходьбе так покачивала бедрами, что у него заходилось все внутри. Шайены высоко ценили чистоту и целомудрие, и хотя ему очень хотелось сжать ее в объятиях и взять, как мужчина берет женщину, он обожал ее на расстоянии.
Он мог бы поговорить с Черным Филином, чтобы он ему посодействовал, мог бы попросить Сияющую Звезду бежать с ним, если бы ее родители по какой-то причине отказали ему. Он мог бы наделать еще массу глупостей, если бы в один прекрасный день, оказавшись возле реки, не увидел Анну в обществе двух молодых людей.
Два Летящих Ястреба едва не задохнулся от одного взгляда на нее. Простенькое полотняное платье подчеркивало ее тонкую талию и крепкие юные груди. Огненные волосы обрамляли лицо, прекраснее которого еще не создавал Тот, Кто Наверху. А как она смеялась! Как ходила! Она была грациознее олененка.
Прячась за деревьями на другом берегу реки, Два Летящих Ястреба не сводил глаз с Анны и бледнолицых юношей, резвившихся, как щенки, и понимал, что никогда не будет счастлив с Сияющей Звездой, ни с какой-нибудь другой девушкой, будь она краснокожей или белокожей.
Потом он еще не раз приходил к реке в надежде увидеть Анну одну, без постоянно сопровождавших ее юношей, которые готовы были на все, лишь бы ей угодить. Проделав в голове несложные расчеты, Два Летящих Ястреба вычислил, что Анне исполнилось уже пятнадцать лет. Однако она была еще слишком юна для замужества по представлениям белых людей, и он со спокойной душой переселился вместе с остальными шайенами в их зимнее обиталище, ибо не сомневался, что, когда вернется весной, в ее жизни еще ничего не переменится. Он твердо решил, что она будет принадлежать ему.