Безумие в моей крови
Шрифт:
У подножия холма благословения собралась огромная толпа. Как море, она омывала холм и спускалась к городу, застревая между домами в узких улочках.
— Смотри, Ви, — сказал удивленный Трой. — Они пришли сюда из-за тебя, они ждут твоих новостей. Никогда еще открытие сезона не привлекало такой толпы.
Несмотря на волнение, я хихикнула. Трой не подозревал, что этих людей привлек сюда распущенный мною слух.
Жрец был уже готов к нашему прибытию. У входа на окторатум были установлены голосовые трубы, а рядом стояла корзина с благословенной землей, которую нам предстояло разбросать на холме. Под громкие восклицания толпы мы выбрались из кареты и подошли к жрецу. Меня вдруг осенило понимание важности и необратимости этого момента,
Король Диин Риссольди махал рукой преданному ему народу, в то время, как его дочь, предательница, стояла на окторатуме, готовясь разрушить легенду живой земли.
Трой повернулся и сделал знак, чтобы я подошла к трубам. Наступило время благословения. Ровным голосом я произнесла положенные слова, и отец разбросал вокруг нас комки влажной земли. Слуги и стража подошли вплотную к толпе, подбрасывая в воздух сверкающие на солнце монеты. Пользуясь тем, что жрец отвел отца к центру окторатума, я решительно вернулась к центральной трубе. Воздух вокруг меня сгустился, и я с трудом втянула его в мою дрожащую грудь. От важности момента я еле дышала, и перед глазами плыли разноцветные круги. Толпа почувствовала, что я собиралась сказать нечто важное, и слилась со мной теплой энергией ожидающего ропота.
— Они поймут меня, — прозвучало у меня в голове. — Ведь нельзя не понять голую человеческую боль, корчащуюся у твоих ног?
— Народ Лиивиты! — начала я, и мой голос потрескивал от вложенной в него энергии. — Я, принцесса Вивиан Риссольди, хочу сообщить вам важную новость. — Из-за звона в ушах я не слышала ничего вокруг. Весь мир сузился до отверстия трубы. Я больше не видела толпы, не слышала их коллективного вдоха, я погрузилась в свои слова, и они сыпались по склону холма звенящими монетками. — Я знаю, что вы с нетерпением ждете дебюта моего безумия, но мне нечем пока что вас порадовать. Более того, я хочу открыть вам правду, которую недавно узнала сама. Причина безумия в королевской семье никак не связана с легендами. Из поколения в поколение нас заставляют иметь детей с кровными родственниками, страдающими безумием. Ирриори требуют, чтобы я приняла эту судьбу, и я умоляю вас о помощи. Помогите мне! — выкрикнула я с мольбой, заметив, что стражники собираются вокруг меня воинственным полукругом. С каждым словом моя уверенность росла: народ не может не поддержать свою принцессу, не может не защитить ее от вопиющей жестокости. — Стража попытается заставить меня замолчать, — снова закричала я. — Не позволяйте им! Я прошу вас о свободе, о праве выбора, где и как мне жить. Я не хочу обрекать моего ребенка на безумие. Пожалуйста, помогите мне! Выступите против ирриори и заставьте их подарить мне свободу!
Я иссякла. Мне осталось только повторять мои слова снова и снова, следя за напряженно выжидающей стражей. Толпа переговаривалась. Многие смотрели на меня с удивлением, некоторые — с сомнением, некоторые — с жалостью. Еще немного, еще чуть-чуть, и они проникнутся моей болью. На лицах появились улыбки, в первом ряду несколько женщин прижали руки к груди.
— Принцесса безумна! — раздался выкрик откуда-то сбоку, и через пару секунд толпа взорвалась радостными криками. Люди обнимались, хлопали в ладоши, вытирали счастливые слезы. О нет! Неужели они приняли мои слова за признак безумия?
— Нет! — закричала я изо всех сил. — Нет! Я не безумна! Поверьте, я говорю правду! Безумие никак не связано с легендами Лиивиты. Задумайтесь: вы когда-нибудь видели доказательства того, что эти легенды правдивы? — Толпа притихла. — Вот видите! Я тоже никогда не видела ни одного доказательства. А теперь я знаю причину безумия в моей семье. Умоляю вас, помогите мне! Заставьте ирриори подарить
Толпа зашевелилась, и шум голосов пополз по склону холма. Я не могла слышать, что они говорили, но я видела, как блестели их глаза, чувствовала их энергию. Я чувствовала, что они услышали меня. Я сказала все, что могла, и теперь ждала их приговора. Стражники отвернулись от меня и теперь с интересом смотрели на толпу. Неужели кто-то их остановил? Текли бесконечные минуты, но шум голосов не стихал. В какой-то момент я поняла, что больше не способна ждать.
— Пожалуйста… — снова попросила я.
И тогда мой народ повернулся ко мне, и я встретила сотни прямых, искренних взглядов. Преданные мне люди, которые пришли посмотреть на меня, которые выкрикивали мое имя, которые вышивали герб моей семьи на занавесях и покрывалах, которые давали своим дочерям мое имя. Они улыбнулись мне и закричали:
— Ура безумной принцессе! Да здравствует новая королева Лиивиты! Ура безумной принцессе!
Они сканировали эти слова почти в унисон, как будто готовились к этому целую вечность. Они не поверили ни единому моему слову, и с легкостью придумали всему свое объяснение.
Я выдохнула и отступила на шаг назад, ожидая, что меня тут же насильно отведут в карету. Но минуты шли, толпа все еще кричала, а ко мне никто не прикасался. Я обернулась назад в поисках Троя. Он стоял с отцом в центре окторатума, и они оба смотрели на меня. В тот момент я поняла, что именно Трой остановил стражников и дал мне договорить. Ему нечего было бояться. Он прекрасно знал, что я сама приведу себя к полному провалу.
Выигравший — Трой Вие. Проигравшая — Вивиан Риссольди. Счет не имел значения. Это был окончательный проигрыш. Теперь мне никогда не дадут сбежать из замка.
Не глядя по сторонам, я забралась в карету и задернула занавесь. Скандирование не прекращалось, и я заткнула уши, зажмурила глаза и так и сидела всю дорогу домой.
Когда мы вернулись в замок, я приказала поставить перед моими покоями двух стражников.
— Не пускайте ко мне никого, кроме моей служанки. Надеюсь, мне не придется повторять: никого.
Раздевшись, я забралась с головой под одеяло и позволила ужасу охватить меня. Боги, как же мне было страшно. Я была совсем одна, совершенно одна, окруженная бесконечными секретами, недосказанностью и равнодушием. Народ не смог или не захотел меня понять. Вскоре все мое существование будет выставлено на посмешище перед этими бесчувственными людьми, которые будут купаться в каждом проявлении моего бессилия.
Потом я стала ругать себя за то, что понадеялась на преданность народа, который меня совсем не знал. Я еще не заслужила их любовь, ничем себя не проявила, но при этом разрешила себе положиться на беспочвенную надежду. Сколько раз я пыталась сбегать? Десять? Двадцать? Меня подбирали на дороге, в лесу, в городе и неизменно возвращали в замок. Так с чего же я решила, что они поверят в то, что легенда Лиивиты — это ложь, и помогут мне?
Не знаю, как долго я так лежала, дрожа и плача, жалея себя и потом ругая себя за эту жалость. Время от времени приходила служанка, пытаясь заставить меня поесть. Она была единственным человеком, которого я впускала в покои. Меня пытались навестить ирриори, Трой, один раз приходил отец. Но я отказалась с ними разговаривать, и стража преданно ночевала на полу у моей запертой двери, охраняя мое добровольное одиночество.
Служанка щебетала о чем-то неизменно оптимистичном, улыбалась и распахивала окна, пытаясь выманить меня наружу. Как и всегда после открытия сезона, погода изменилась, и наступила сухая июньская жара. Мне она казалась почти невыносимой, с каплями крови на потрескавшихся губах, с постоянным жаром и головокружением. Я с трудом выползала из постели, закрывала окна, сдвигала занавеси и снова сворачивалась под одеялом, и меня трясло так долго и сильно, что я прикусывала язык и морщилась от вкуса крови.