Безумие в моей крови
Шрифт:
— Да, и когда Лиивита доверится тебе, ты обо всем узнаешь. Люди прозвали это безумием, так как на какое-то время твой разум переходит в другое измерение. Безумие относительно, Ви, и я уже предупреждал тебя об этом.
Так и потекло время, еще больше привязавшее меня к друату. Ночами он заходил в мою комнату, стоял у окна или сидел на моей постели. Когда я просыпалась и испуганно вскакивала, разбрасывая подушки, он ловил меня, прижимал к себе и успокаивал своим ровным, ласковым голосом:
— Если пятна ползут быстро, то, значит, скоро видение
— И ты их видел?
— Да, я их видел, и я очень хочу их тебе показать, Ви. Подожди еще чуть-чуть, и ты станешь настоящей королевой прекрасной земли и станешь беречь ее. Скоро тебе все станет известно. Ты научишься слушать Лиивиту, чувствовать ее боль и радость, подаришь ей связь с людьми. — Он гладил меня по спине и отвлекал от ужасов, мелькавших перед моими глазами.
— Почему ты позволил мне думать, что легенда Лиивиты — ложь? Почему ты позволил мне опозорить себя, выступив перед моим народом с мольбой о помощи?
— У всего свои правила, Ви. Живая земля — строгая и требовательная хозяйка, и все мы зависим от ее благосклонности. Друаты не имеют права обсуждать тайны Лиивиты ни с кем, кроме монархов, и вскоре тебе тоже придется хранить тайны твоей земли. Вспомни, сколько раз я просил тебя поверить мне, Ви, но ты не смогла. Или не захотела.
Трой выжидающе посмотрел на меня. Я знала, чего он ждал, что именно хотел услышать.
"Трой, я доверяю тебе".
"Трой, я сожалею, что не доверилась тебе ранее".
Я не могла произнести эти слова. Я по-прежнему ему не доверяла.
Потом я засыпала, а утром все начиналось снова. Привычная рутина, пересеченная подготовками к коронации. Когда приходили видения, я останавливалась, отвлекалась, но уже не сдавалась панике. Трой был рядом со мной, держал за руку, и мы вместе нанизывали события проходящих дней на наши сцепленные пальцы. Отец тоже был рядом с нами, но старался не мешать. Он отступил от Троя, как будто давая нам возможность привыкнуть друг к другу.
Трой изменился до неузнаваемости — нежный, чуткий, предусмотрительный, он редко оставлял меня одну. Когда мне было плохо, он прижимал меня к груди, убирал волосы со вспотевшего лба и шептал уверенные, ласковые слова. Можно долго гадать о причинах этих перемен. В хорошие дни я верила, что Трой радовался возможности рассказать мне хоть часть правды и облегчить мою участь. А в те дни, когда недоверие и подозрительность брали надо мной верх, мне казалось, что он был рад, что мое безумие, наконец, наступило, и его время на Лиивите скоро закончится.
Однако между нами не было никакой романтики. Трой больше не прикасался ко мне в порыве прорвавшейся страсти, как делал однажды. Он прижимал меня к себе, но по-другому, не так, как тогда, в темном коридоре. Он делал это бережно, чтобы успокоить, расслабить, а не распалить и овладеть.
Трой
— Тебе что, жить негде? — однажды пошутила я.
— Что ты имеешь в виду? — не понял он.
— Ты изо всех сил стараешься, чтобы я к тебе привыкла и попросила тебя стать моим друатом, не так ли? Неужели тебе так нравится жить в замке?
Трой провел пальцем по моей щеке и улыбнулся.
— Нет, Ви, я не стану твоим друатом. Я не уйду, пока не буду уверен, что ты наладила связь с Лиивитой, но как только ты привыкнешь к своей новой жизни, я оставлю тебя. Друат обязан помочь новому королю или королеве перед тем, как покинуть Лиивиту.
"Обязан".
Острое чувство потери охватило меня.
"Держи себя в руках, Ви. Он еще не уехал, а ты уже расстраиваешься!"
— Я не помню, чтобы у моего отца были такие же сложности с видениями.
Трой засмеялся.
— Вот именно, что не помнишь! Ты же родилась через год после начала его безумия. У него все прошло намного легче, границы стерлись всего за пару недель, но и ему понадобилась помощь. Его поддержал друат твоего деда. Такова роль друатов: мы провожаем старых монархов и встречаем новых.
— "Провожаете"? Исчезновение моего деда — это не случайность, не так ли?
— Да, Ви, и ты скоро обо всем узнаешь.
В ночь перед коронацией мы с Троем сидели в темноте моей спальни, отсчитывая минуты. Нам не спалось. Подушечкой большого пальца Трой рисовал узор на моей руке, успокаивая меня после очередного видения.
— Я знаю, почему тебе так плохо, — прошептал он. — Боюсь, что тебе и дальше придется непросто. Лиивита обиделась на тебя за то, что ты так противилась своему предназначению. Монархи обычно волнуются, переживают, но доверяют тому, что однажды познают суть легенды. А ты бунтуешь уже несколько лет. Лиивита слышала твое выступление на окторатуме и посчитала его прямым оскорблением. Тебе предстоит добиться ее прощения. Прошу тебя, будь терпеливой, доверься и откройся ей.
Я вздрогнула всем телом, представив, чем может обернуться обида живой земли. Ведь если Трой прав, и все мы находимся под ее контролем, то она может сделать с нами все, что ей будет угодно.
— Я постараюсь, — пообещала я, хотя и не имела ни малейшего представления, во что обернется это обещание.
— Тебе очень страшно, не так ли, Ви?
— Да.
— Чего ты боишься больше всего?
— Того, что я изменилась. Я не узнаю себя. Мои мысли, мои желания кажутся совсем другими. Я становлюсь кем-то другим, Трой. И еще: я не хочу обрекать моего ребенка на такую же участь.
— Когда тебе станет легче, ты передумаешь.
Я не стала ему возражать, но сомневалась, что я когда-нибудь захочу для моего ребенка такой судьбы. Двадцать пять лет напряженного ожидания и загадок, за которыми следует мучительное стирание каких-то границ в то, что люди называют безумием. Какая мать согласится обречь свое дитя на такой ужас? Но я не собиралась обсуждать это с Троем, так как помнила, что именно он грозил принудить меня родить наследника. Эта мысль вклинивалась между нами, разрушая нашу хрупкую связь.