Безумие зверя

Соболева Ульяна

– Верно, милая. Я монстр. Я твой палач. Все верно. А брать тебя буду когда захочу и мне плевать что ты по этому поводу думаешь. Считай это насилием, наказанием, наслаждением. Так что можешь не искать причину для своей смерти и умрешь ты тогда, когда я позволю. Когда ты мне надоешь или я найду другую любовницу. Хотя, такую горячую как ты найти будет трудно. А теперь иди к себе. Я не помню, как оказалась в своей каморке. Я захлопнула дверь и бросилась на постель. От бессилия я зарыдала. Слезы стали уже моим привычным спутником. Я ненавидела его за то, что он меня спас. Ведь Ник это сделал для себя, чтобы потешить свое самолюбие, а мне показать, что я просто былинка. Лучше бы мы разбились с Люцифером в то утро. Так было бы лучше для меня.

Но с этого дня все изменилось. Ник сознательно меня избегал и я начала постепенно успокаиваться, если в моем состоянии это вообще было возможно. Он больше не звал меня к гостям, я даже не знаю, что он им говорил, про мое отсутствие, а чаще всего он отсутствовал сам. И я чувствовала облегчение, хотя

иногда мне казалось, что он стоит вдалеке и наблюдает за мной, я вздрагивала, оборачивалась, но его там не было. Хотела ли я его видеть? На это у меня не было однозначного ответа, видеть его я хотела всегда. Но я боялась, не его, а напрасно, я боялась себя. Боялась, что он меня все же сломает, превратит в тряпку, в свою рабыню и что хуже всего мне это будет нравиться. Тогда я перестану себя уважать. Я уже себя не очень уважала. Когда тебе постоянно говорят что ты шлюха и ничтожество, поневоле начинаешь в это верить. Может я и правда развратное существо? Может, я должна быть скромнее и на ласки отвечать по-другому, но ведь Ник меня сделал такой. Все что я знаю про плотскую любовь – это то, чему он меня учил. Я такая, какой он хотел меня видеть и другой я уже не стану. Но ведь только с ним, никогда ни один мужчина не привлекал меня. Их просто не существовало, для меня они все были бесполыми. Не мужчинами. Моя жизнь дома снова стала спокойной, если можно это так назвать, невероятно спокойной, никому не было до меня дела. Только Криштоф иногда приходил в мою комнатушку, и мы разговаривали ни о чем. О моем прошлом не вспоминали, не затрагивали эту тему. Он как-то попытался, но я дала понять, что мне слишком больно об этом говорить. А потом и Криштоф начал приходить ко мне все реже и реже. Я не понимала, что происходит и отчего он меня избегает, пыталась с ним поговорить, встретить его в лабиринтах дома, на улице. Но он меня избегал. В конце концов, я и с этим смирилась. Во мне вообще проснулась уйма смирения. Кстати слуги стали относится ко мне совсем иначе, меня уже не игнорировали, со мной даже разговаривали, а однажды та девушка, которую я защитила от Ника, она принесла мне цветы. Просто постучала в мою каморку и подарила букетик. Где только взяла посреди зимы? Мне всегда было интересно – догадываются ли слуги у кого работают? Ну, чувствуют ли они запах смерти в этом доме? Запах крови? Ведь холодильники в подвалах забиты ею до отказа. Хотя, судя по всему, нет. Они и представления не имели, что работают у вампира и с вампирами. Я начала успокаиваться, меня радовало, что Ник обо мне забыл, а если и не забыл, то просто меня не трогает. Скучала ли я по нему? Скучала, очень скучала. Но не по тому чудовищу, которое топтало меня последнее время, а по тому Нику, который меня любил. Иногда я плакала. Точнее плакала я каждый день каждую ночь. Слезы давали мне возможность выплеснуть всю мою боль. Тогда мне становилось немножко легче. Единственное, что омрачало мои серые будни, отсутствие общения с Криштофом и вскоре я поняла, почему он меня избегает. Я почувствовала присутствие еще одного вампира. То есть дом был и так полон ими, но для меня их запахи были привычной повседневностью, так же как и запах Ника, я точно знала здесь он или уехал. Даже знала примерно в какой части дома он находится, что помогало мне искусно избегать с ним встреч. Нет, это был особый запах. Запах женщины. В доме появилась женщина и не просто появилась, она присутствовала в нем постоянно.

Вначале я думала, что это снова гости, потом думала, что кто-то из слуг приводит свою любовницу, но я ошибалась. Любовницу привел мой муж. Это открытие привело меня в состояние шока. Я отказывалась в это верить. Я искала иные причины, я запрещала себе об этом думать, но факт оставался фактом и вскоре об этом заговорили слуги. Они уже меня совсем не стеснялись, время моего царствования прошло, и теперь я исполняла иную роль при дворе князя Николаса. Мне это напомнило историю Анны Болейн. В свое время я немало слез пролила над ее горькой судьбой. Но я все равно не хотела верить. До последнего, отрицая любую вероятность подобной низости со стороны мужа. Я горько ошибалась, ему было наплевать на мои чувства и на сплетни слуг. Он прекрасно понимал, что я об этом узнаю. Он не просто развлекался со случайной подругой, у него появилась постоянная женщина и с недавнего времени она жила в нашем доме, в нашей спальне. Я убедилась в этом лично. Ник позаботился, чтобы я все увидела своими глазами. Он мне мстил, яростно беспощадно мстил за то, что видел сам. Я его понимала. То есть одна часть меня понимала, а другая истекала кровью. Все кончено. Теперь все кончено на самом деле и у меня появилась замена. Больше Ник не придет ко мне. Он сам говорил, что оставит меня в покое когда найдет новую любовницу. Он сдержал слово и нашел ее очень быстро. Ночами я грызла подушку, и рвала ее зубами и выла. Не знаю, слышал ли кто-то мои жуткие завывания, но мне было наплевать. Мною постепенно овладевало дикое желание умереть. Я устала страдать, у меня уже не осталось сил. Наверное, у каждого есть своя мера страданий и моя тоже иссякла. Так я думала. Я ошибалась, Ник не считал, что с меня достаточно он приготовил мне еще много сюрпризов, он решил растоптать меня окончательно. Этот день я наверное буду помнить всегда… Именно этот день и эту ночь.

Наверное, никто не смог бы забыть такое. Он начался совершенно необычно хотя бы, потому что ко мне снова пришел Криштоф и принес мне кусочек света, кусочек

счастья, он принес мне надежду. Осторожно достал маленький клочок бумаги и передал мне. Когда я прочла меня начало просто трясти, в самом прямом смысле этого слова у меня зуб на зуб не попадал. Записка была от мамы и Кристины. Со стороны, наверное можно было подумать что я сошла с ума – я целовала этот кусочек бумаги, я прижимала его к лицу, я даже его нюхала. Он пах любовью, он пах детством, он пах моей мамой.

«Милая, любимая Маняша. Я знаю как тебе плохо. Я знаю как тебе больно. Я страдаю и плачу каждую ночь. Я чувствую тебя, моя девочка и я хочу, чтобы ты знала – я и твоя сестра делаем все, чтобы вытащить тебя из этого кошмара. Люблю.

Твоя мама»

Всего три предложения, а мне казалось там вся моя жизнь. И я начала дышать, полной грудью у меня появилась надежда. Мама найдет доказательства, обязательно найдет. Она добьется своего не оставит меня, а Кристина маленькая проныра сделает все чтобы докопаться до правды. О, как же я их любила в эту минуту, до боли, до слез. Криштоф сказал, что записку нужно сжечь, но разве я могла отдать свою надежду языкам пламени? Я ее спрятала. Пообещала, что сожгу потом, а сама спрятала, чтобы перечитывать в минуты отчаянья. Я даже не знала что эти минуты совсем близко.

Вечером в доме было особо шумно. Вечеринка. Ник устроил пиршество, вакханалию, слуги носились, как сумасшедшие, а я прислушивалась к музыке, доносившейся из залы и гадала какая она? Какая она та женщина, которая меня заменила в его жизни и постели? Как она выглядит? Она красивая? Она его любит? А он? Что чувствует он? Он называет ее своей малышкой? Это сводило меня с ума. Впрочем, скоро я все узнала сама. Ник не мог не причинить мне еще страданий он и так слишком долго меня не трогал. Ближе к полуночи слуг созвали для наваждения порядка, обычно меня никогда не брали для уборки в правом крыле дома, а сегодня почему-то позвали и меня. Нам было приказано убирать за гостями. Всем выдали аккуратные передники, тряпки и тазики с водой. Каждому выделили по мусорному мешку и отправили по разным этажам и комнатам. Когда я поняла, где буду убирать я – мне стало нехорошо. То есть я чувствовала, что может произойти что-то, что меня окончательно сведет с ума, я боялась переступить порог нашей спальни, но управляющий был неумолим. Он сказал, что там повсюду пустые бутылки, тарелки и я должна все это собрать и вынести на улицу. Он забыл мне сказать только одно, что в комнате будет хозяин дома.

Впрочем, зачем? Ведь слуги это никто, при них можно делать все что угодно, как и при мебели. Разве может волновать, например присутствие в комнате стола, стула?

Так же и слуги – часть общего интерьера. Когда я отворила дверь в спальню и тихо переступила порог, то тут же замерла. На постели двое неистово занимались любовью. Дико, страстно. Я слышала стоны женщины. Она извивалась под сильным бронзовым телом моего мужа. Я видела его сильную спину, мышцы ягодиц, судорожно сжимавшихся при каждом толчке. Меня затошнило. Я схватилась за горло и выронила тазик с водой. Женщина вскрикнула, а Ник резко обернулся, окинул меня взглядом полным триумфа, но женщина уже не хотела продолжать, она выбралась из-под него, хоть он и пытался ее удержать, набросила халатик и в гневе на меня посмотрела.

– У тебя безмозглые слуги, Ник. Почему они входят в твою спальню без стука? Эта дура испортила твой ковер и заляпала все водой. Голос женщины доходил до моего сознания словно сквозь вату. Я смотрела на Ника. Она перестала меня интересовать в ту же секунду, как я ее увидела. Потом я буду вспоминать как она выглядела, потом спустя много времени, пытаясь понять чем она оказалась лучше меня, но сейчас я смотрела на него с болью и страданием, а он…он улыбался. Голый, красивый как бог, не потрудившийся даже прикрыть свою восставшую плоть. Он закурил сигару и небрежно бросил:

– Мелисса, я могу ее наказать, если ты захочешь. Сейчас она соберет все бутылки и уйдет, а завтра ее запрут в подвале с крысами, или просто уволят. Женщина продолжала ходить возле меня кругами:

– Неслыханная наглость она тебя рассматривает. Эй ты! Пошла вон! Пусть другая тут уберет! Слышишь? Поди прочь отсюда. Я медленно попятилась к двери и вдруг она меня схватила за руку:

– Погоди-ка…Я где-то ее видела…не так уж давно. Да, я ее видела. Дьявол, Ник, с каких пор ты покупаешь наложниц Берита? Я видела ее у Берита, у этого развратного демона…Хахаха. Точно. Она была девкой Берита. Ник?

Я уже ничего не слышала, я бежала к себе в каморку. По моему лицу катились слезы, а сердце содрогалось в агонии. Если Ник хотел меня убить, то у него это получилось именно сейчас, а не чуть позже, когда он пришел ко мне в комнату. Да он пришел спустя час. Он пришел меня убивать. Я поняла это по его лицу, когда посмотрела в глаза моего палача – в них был приговор. Тогда мне уже было все равно. Я уже умерла, это мое тело с остекленевшим взглядом лежало на постели, душу, он растоптал. Он открыл дверь в мою комнатку ногой, точнее он ее выбил. Я успела заметить в его руке хлыст еще до того как поняла, что он хочет со мной сделать, а потом начался ад. Наверное, даже сейчас моя память щадит меня и не дает вспомнить все в подробностях. Он меня бил, нет не бил, он меня убивал. Его удары сыпались на меня бесконечно, и я даже перестала их чувствовать через какое-то время. У меня не было сил сопротивляться, я просто тихо хрипела, когда хлыст и кулаки сыпались градом на мое тело, я слышала только одно: