Безумная планета
Шрифт:
Сегодня Барл глядел на все это иными глазами. На маслянистой поверхности реки краски сумерек отражались с порази-тельной точностью. Круглые верхушки поганок, растущих на берегу, стали розовыми. Металлические тела стрекоз окрасились красным. Над потоком порхали большие желтые бабочки. Повсюду на поверхности виднелись тысячи домиков ручейников, ловивших мелкую мошку. Барл знал, что если сунет руку в отверстие домика, то нащупает там белого червяка.
Наверху, то и дело, гудели запоздавшие пчелы. Барл видел их длинные хоботки и волосатые задние лапы со скудным грузом пыльцы. Большие многогранные глаза выражали тупую озабоченность.
Потом темно-красное
Наступила ночь. Облака над головой стали совершенно черными, и оттуда начали вяло падать крупные, теплые капли – дождь зарядил на всю ночь. По краю реки зажглись холодным голубым пламенем дисковидные предметы. Это фосфоресцировали грибы, проливая призрачный свет на землю вокруг себя. В воздухе то тут, то там появлялись сияющие холодные огни, праздно парившие над гниющей землей. На других планетах люди называли их «огнями эльфов», а на этой у них вообще не было названия.
Затем в темноте появились огромные, пульсирующие шары света – светлячки, напомнившие Барлу, что пора браться за копье. Они медленно проплывали в темноте над рекой, освещая неверным светом человека, присевшего на дрейфующем плоту. На берегу тоже засветилось множество огоньков – это бескрылые женские особи светлячков сползались туда, где могли быть замечены их сигналы. Множество других объектов тоже фосфоресцировали по ночам. Даже в речной глубине скользили мерцающие огоньки морских животных, приспособившихся к пресной воде и вносящих свой вклад в общую иллюминацию.
Воздух наполнился летающими существами. В ночи бились невидимые крылья. Лихорадочная жизнь мира насекомых продолжалась непрерывно, пока Барл, чуть не плача, сидел на плоту, раскачиваясь взад-вперед, потому что река уносила его все дальше от Сайи. Он представлял, как она высматривает его среди остальных членов племени, спрятавшихся в убежище. Словно назло, отовсюду доносились крики спаривающихся тварей, пытавшихся служить жизни посреди смерти, и ужасные вопли тех, кто встретил смерть и кого теперь пожирали во тьме.
Барл привык к подобным звукам. Но не привык к отчаянию, которое ощутил, когда понял, что потерял Сайю – девушку с быстрыми ногами, белыми зубами и застенчивой улыбкой. Он печально лег на спину и пролежал так большую часть ночи. Было уже далеко за полночь, когда плот обо что-то мягко ударился, покачался и остался лежать на отмели.
Когда утром вернулся свет, Барл осмотрелся. Он находился ярдах в двадцати от берега, плот окружала толстая, зеленоватая пена, образованная гниением. Река стала шире настолько, что дальний берег полностью скрылся в тумане, но ближний казался твердым и не более опасным, чем территория, где проживало племя.
Барл проверил глубину копьем, снова поразившись разнообразным применениям своего оружия. Воды оказалось всего лишь по щиколотки.
Слегка дрожа, парень спрыгнул в зеленую пену и изо всех сил помчался к берегу. Что-то мягкое прицепилось к его ногам. В безумном порыве он вылетел на твердую землю и посмотрел на ноги. К одной прицепилась какая-то бесформенная, белесая подушка. Пока Барл глядел, она раздувалась и розовела все сильнее.
Это была всего лишь пиявка размером с ладонь, как и все насекомые и грибы в этом мире, увеличившаяся в размерах, но Барл никогда с ними не сталкивался. Он сбил ее острием копья, и с ужасом поглядел сначала на кровавое пятно на ноге, потом на пиявку, корчившуюся и пульсирующую на земле. И бросился бежать.
Немного спустя он наткнулся на лес известных ему поганок и остановился там передохнуть. Высокие грибы не казались Барлу странными. Он сразу же принялся за еду. Вид пищи всегда будил в нем голод – так уж устроила природа, чтобы, при отсутствии разума, живые существа все же собирали пищу впрок. Людям необходимость запасать еду должен подсказывать интеллект. Более низшие существа могли об этом не задумываться, все происходило само собой.
Но тем не менее, даже еда сейчас не радовала Барла. Он находился слишком далеко от своего племени и от Сайи. Предки оценили бы разделявшее их расстояние в сорок миль. Но Барл не знал таких терминов. С ним подобного еще никогда не случалось. Парень приплыл по течению в далекие земли, полные неизведанных опасностей, и очутился в полном одиночестве.
Вокруг обнаружилось много еды, что обрадовало. Но одиночество – достаточная причина для горя. До сих пор Барл не видел практической пользы от размышлений, и потому они не имели особой ценности, но сейчас он попал в ситуацию эмоционального парадокса. Добрая четверть грибов в этом лесу оказалась съедобной. Барл должен бы радоваться таким богатым запасам пищи. Но он был одинок, и находился вдали от Сайи, поэтому ему хотелось плакать. Он не мог радоваться, потому что Сайя где-то далеко, и не мог горевать, потому что кругом столько еды.
Парень попал в положение, называемое эмоциональной дилеммой, и разрешить ее могли только люди. Другие существа в состоянии реагировать на объективные ситуации, где нужно выбирать план действий: улетать или драться, прятаться или преследовать. Но лишь человек способен впасть в беспокойное состояние, не зная, какую из двух эмоций выбрать. У Барла имелись причины испытывать две различных эмоции одновременно. И ему требовалось разрешить этот парадокс. Так что пришлось размышлять.
Он должен привести Сайю сюда, привести ее и все племя на это место, где столько еды!
Тут же в его голове возникли картины. Парень буквально увидел старого Джона с лысиной, голой, как гриб, набивающего себе брюхо едой. Он представил Кори, кормящую своих детей. Представил ворчание Тамы с набитым ртом, и Тета с Диком, объевшихся и бросающих едой друг в друга. Он представил себе пирующее племя… и радостную Сайю.
Примечательно то, что Барл смог думать о своих переживаниях, а не просто об ощущениях. Соплеменники во многом походили на него, но они не размышляли. Пока они бодрствовали, их ум занимали только потребности тела. Они хотели есть, видели и нюхали еду, они жили или чувствовали приближение смерти. В первом случае люди направлялись к еде, во втором – бежали от опасности. Они лишь инстинктивно реагировали на окружающий мир. Барл же, впервые в жизни, отреагировал на свои внутренние чувства. Он старался разрешить противоречивые эмоции и обдумывал способ прекратить конфликт между ними. Он решил что-то делать, потому что хотел, а не потому, что был вынужден.