Безумная Роща
Шрифт:
Спустя некоторое время он достиг дворца, где обитала его возлюбленная и принес ей персик из сада богов, как дар. Она же надкусила персик и похвалила его вкус, но съела менее половины, потому что вкус этот ей быстро разонравился. Вторую половину съел Кадмон.
По прошествии еще нескольких дней сказала она Кадмону:
— Мне наскучил этот дворец и толпы слуг. Я желаю отправиться в путешествие и увидеть места удивительные, которые не видела никогда раньше. Мне не нужно никакого сопровождения, ибо люди надоели мне, но ты, впрочем, можешь следовать
Так ушли они из дворца. Какие бы земли не посещали они, все склонялись перед красотой женщины и готовы были служить ей, и каждый ненавидел каждого, видя в нем опасного соперника. Однако Кадмон убивал всех соперников и не находилось среди людей и волшебников никого, кто мог бы противостоять ему.
Однажды они шли по лесной дороге, и вдруг случилось солнечное затмение. В темноте, опустившейся на землю, женщина увидела что-то, подобное большой черной птице. Птица стремительно пересекла тень, закрывшую солнце, и скрылась из глаз, а Соблазн обернулась к Дарующему Имена.
— Принеси мне эту птицу, — сказала она. — Ибо показались мне необычными ее крылья — кажется, будто усеяны они были драгоценными камнями, а подобного я не видела еще ни разу.
И тогда Дарующий Имена отправился в погоню за существом, что представлялось женщине волшебной птицей с темным опереньем. Изыскал он волшебный путь, которым следовала птица, и устремился по нему. Вскоре он увидел высокую гору, целиком скрытую лесом, кроме самой вершины. На вершине стоял некто, имеющий облик ангела, но темны были его одежды и темны крылья за спиной его. Удивительными были эти крылья: с равной легкостью могли рассекать они и воздух, и камень, и были украшены многими светящимися камнями, походящими на большие прозрачные капли, чистейшие, как сам свет.
Засмеялся Кадмон, ибо для того, чтобы уничтожать подобных существ, его и создали когда-то боги, и занятие это до сих пор было приятно ему, а сейчас к тому его побуждала еще и просьба возлюбленной.
Сказал ему стоявший на утесе:
— Для чего ты следуешь за мной? В час затмения открываются старые дороги и отменяются многие законы, которые волшебники полагают незыблемыми, а к обитаемым мирам прикасаются силы, свойства и суть которых ни смертному, ни бессмертному понять невозможно. Это опасные тропы, и тебе одному не стоит бродить по ним.
— Я немедленно последую твоему совету и покину дорогу затмений, — сказал Кадмон, — если ты отдашь мне свои крылья и те украшения, которые сверкают на них.
— Отдашь ли ты мне свои глаза, если я попрошу об этом? Вынешь ли из груди сердце, если я захочу посмотреть на него? Сверкающие камни, которые привлекли тебя — не украшения, но часть меня; если я отдам их, то истеку кровью.
— Что ж, — с улыбкой ответил Кадмон, — тогда придется мне самому забрать их, если ты отказываешь мне в этой незначительной просьбе.
С презрением усмехнулся собеседник Дарителя Имен, услышав его последние слова.
— На твоем месте, — сказал он Кадмону, — я бы не стал прибегать к угрозам. Я — Каэрдин, Повелитель
Расхохотался Кадмон, услышав это.
— Теперь ты — в моей власти, — сказал он Каэрдину. — Ибо я повелеваю именами, а ты только что сам назвал мне свое, и я знаю, что имя это — подлинное.
— Что ж, — сказал ему Повелитель Затмений. — Испытай свою власть. Посмотрим, что выйдет у тебя из этого.
И заклял Кадмон стоявшего перед ним его именем, но будто бы в никуда кануло заклятье, и не смогло найти своей цели.
— Твое волшебство могущественно, — молвил Каэрдин без всякой насмешки. — И в иное время в ином месте заклятье твое подействовало бы на меня. Но в затмении мое имя звучит иначе, чем ты слышал, и другой я ношу титул. Долго тебе придется узнавать их. А пока посмотрим, что ты сможешь противопоставить существу, у которого нет имени, ведь даже и к таким в час, когда солнце сокрыто, можно отыскать дорогу.
С этими словами он и в самом деле вызвал существо, не имеющее никакого названия и приказал тому напасть на Кадмона. Но Кадмон назвал то существо и наделил его именем, тем самым подчинив себе его, и, сделав это, обратил против Каэрдина. Тогда поднял руку Повелитель Затмений к солнцу, скрытому темнотой, и обратил некую Силу против Кадмона, а тот не смог ни отыскать ее имени, ни даровать ей новое. Потемнел воздух вокруг поединщиков, и исполнился тенями, и из теней вышли другие существа, подобные первому, призванному Каэрдином, и набросились на своего былого родича, сущность которого изменил Дарующий Имена, и разорвали его на части.
Ничего не мог противопоставить Кадмон той Силе, потому что он был как сильнейший борец, под ногами которого вместо твердой земли оказалась вдруг глубокая яма, и он упал на дно этой ямы, и бесплодно было все то, к чему он прикасался, и ничто не желало подчиняться ему в том месте, куда вверг его Повелитель Затмений. И тогда увидел он, что ничто в мире сущем не имеет своего имени или названия, которое исчерпывало бы все его свойства, и поразился своему бессилию. Здесь все соединялось со всем, и слово «человек» ничем не отличалось от слова «песок», или «камень», или «огонь». Так же слова «бог» и «червь», «демон» и «агнец» звучали одинаково и все имена были лишь тенями единого имени, которое не смел и не мог произнести Кадмон. И тогда понял он, что Каэрдин наслал на его разум великое затмение и тем лишил его всякой власти.
Сказал Каэрдин, приставив свой меч к его груди:
— Что скажешь ты, о великий боец, ищущий ссоры, теперь, когда разум твой скрыт затмением и имена отказываются подчиняться тебе?
— Умоляю тебя, — сказал ему Кадмон, — отдай мне драгоценные алмазы с твоих крыльев.
С легким сожалением посмотрел на него Повелитель Затмений.
— Так ты безумен… — Произнес он. — Как жаль. Ни чести нет, ни славы в том, чтобы одолеть калеку.
— Умоляю тебя, — повторил Кадмон, — отдай мне их. Возьми мои глаза в обмен на эти камни, если так этого желаешь.