Безумная Роща
Шрифт:
Сказал Армрег:
— Прежде не столько теория, сколько практика волшебства занимала меня, но если ты полагаешь, что мне следует знать и некоторое количество тех противоречивых теорий, которые вот уже многие тысячелетия от скуки сочиняются смертными и бессмертными — что ж, я запасусь терпением.
Сказал Мъяонель:
— Есть вид существ, обладающих сознанием, которых можно было бы назвать «народами» или «живущими». Неверно было бы называть их только смертными, ибо значительная часть и народов бессмертных принадлежит к ним. Животные и люди, альвы и невидимки, ангелы и даже некоторая часть тех, кого называют демонами и духами, относится к этому виду. Это — индивидуальность, стремящаяся стать чем-то большим. Пусть магического развития для этих существ — Искусство в различных его видах. Они управляют
Иная сторона — наполняющая мир Сила. Это — энергия и волшебство. Сама в себе сила безлична, но в отдельных своих формах стремиться стать индивидуальностью или вынуждена вести себя как индивидуальность в силу каких-либо причин и обстоятельств. Таково изначальное происхождение духов стихий и богов.
Сказал Армрег:
— Как может нечто, не обладающее сознанием, делать вид, будто оно обладает сознанием?
Сказал Мъяонель:
— Так же как хищник может скрываться в траве, сливаясь с нею или же как наемный убийца, одетый в неприметную одежду, может вжиматься в камень и оставаться незамеченным людьми, которые ходят совсем рядом. Как человек, познающий Искусство, может ощутить себя ветром или водой, огнем или деревом — также и стихия, достигшая определенного развития, способна принять образ некой индивидуальности, на самом деле ей не являясь. Эти два пути — Свобода и Сила, индивидуальность и распространенность — противоположны друг другу по своей сути, хотя и способны опосредованно познавать свою противоположность. Но в определенный период в Сущем появился иной вид существ, природа которых была как бы двойственной — с одной стороны они были индивидуальностями, с другой — Силами. Могущество богов огромно, но деятельность их, как правило, проистекает на совершенно ином плане, чем тот, где обитают смертные и бессмертные. Те боги, которые известны нам как воплощенные в определенных формах и обликах, на деле суть не боги, а их инструменты для общения с нами. Настоящие боги не действуют, но пребывают. И в этом смысле я полагаю, богам нисколько не повредило заклятье, сотворенное Кадмоном, оно лишь затруднило им способы общения с нами — что для нас проявилось, как изгнание, как разделение мира богов и мира смертных.
Что до Обладающих Силой, то, имея в потенциале мощь, родственную божественной, также обладают они также и другой сущностью — сущностью индивидуальной, мыслящей так, как мыслят люди, альвы или другие народы. Есть и такие Обладающие, в которых вторичная сущность была сущностью животных или растений. Есть и такие, в ком Сила соединилась с естеством обитателей призрачного мира. Нечего и говорить, что они столь же сильно отличаются от нас с тобой, как и человек отличается от животного или от призрака.
Несомненно, что Сила накладывает определенный отпечаток на того, кто служит проводником для нее, но также важно, чтобы естество и сознание будущего проводника Силы обладало определенными свойствами, пригодными именно для данной Силы. В связи с этим я хочу рассказать одну историю, которая может показаться тебе забавной.
Итак, во времена, когда начали являться в мир Обладающие, двое волшебников поспорили о сущности Сил. Один из них утверждал, что количество Сил, кои могут придти посредством Обладающих в мир, бесконечно, другой же говорил, что конечно. Также спорили они о природе и о том, откуда проистекают новые Силы, и что является их источником. Один из них утверждал, что исток Сил лежит за пределами Сущего, но, проникая в Сущее, они изменяются, принимая к себе ближние формы от уже существующих. Другой же доказывал, что эти Силы — всего лишь новое странное соединение стихий, уже существующих. Также приводили они многочисленные примеры и ссылались на формы волшебства и виды титулов, различествующие у Обладающих. И тот, кто доказывал, что число Сил конечно, сказал, усмехаясь:
— Если бы число Сил было бесконечно, то где-нибудь во вселенной мог бы появиться Повелитель Зеленых Ежиков — так же, как существуют, например, Повелитель Ворон или Король Птиц, или Король Волков.
Сказал
— Почему бы и нет?
Ответ этот весьма рассмешил первого. Стал он развивать эту тему, придумывая различные способности и свойства, которыми должен был бы обладать подобный Лорд. И это так увлекло его и рассмешило, что сказал он, надсмехаясь:
— Говорят, что все Лорды, способные полностью раскрыть свою Силу и не раствориться в ней, созерцая Сущее, видят Сущее так, как им привычно. Так, Повелитель Огня видит мир как огонь, Повелитель Молний — как молнию. О, сколь небезынтересно было бы увидеть мир глазами Повелителя Зеленых Ежиков! Несомненно, желал бы я стать подобным Лордом — хотя бы только лишь ради одного этого зрелища!
Говорил он так, смеясь, и уж конечно не верил в то, что с ним может произойти что-либо подобное. Но говорят, что в тот же миг и час произошло с ним некое изменение, ибо его дух был готов к соприкосновению с Силой, и Могущество, которое он выкликал, вошло в него. И увидел он, что произошло с ним, и увидел, как ослабела и истощилась иная магия, которой обладал он прежде, и закричал от ярости и бессилия. И пытался он избавиться от этой Силы и измениться обратно, но не смог. И не день и не два предпринимал он подобные попытки, но они были безрезультатны, ибо при помощи Искусства можно лишь описать эффекты, производимые Силой и научиться управлять некоторыми проявлениями ее, но не создавать ее и не уничтожать ее по своему желанию. Прежде тот человек был великим волшебником, но теперь вся иная магия, имевшаяся в нем, или иссякла, или претерпела изменение, приняв сходство с Силой, которая воплотилась в нем. И так, в усиливающемся отчаянии, проходили дни и ночи.
И вот, однажды вспомнился ему тот старый разговор и роковые слова о том, что он желал бы узнать, как выглядит Сущее, если смотреть на него глазами Повелителя Зеленых Ежиков. И в тот же миг растаяла, как дым, его волшебная цитадель, и очутился чародей на холме, покрытым высокой густой травой, в месте, где небо состояло из семи разорванных слоев, переходящих друг в друга. И он почувствовал, что в этом холме таится некая скрытая Сила, и спустился с него, чтобы рассмотреть холм повнимательнее. И когда он спустился, то увидел, что холм этот огромен. И когда он стал осматривать холм, то земля посыпалась вниз, и закачалась трава, потому что холм шевельнулся. И увидел чародей, что перед ним — огромное, ужасающее существо с желтыми источившимися клыками, со смрадным дыханием, со шкурой болотного цвета и с острыми изумрудными шипами, торчащими из нее в разные стороны. И чародей, немея от ужаса, спросил у существа:
— Кто ты?
— Я — Великий Древний, — ответило существо. — Я вечен. Я тот, кто был всегда и кто всегда будет. Весь мир, известный тебе — не более чем мой сон, и все существующее — только лишь мое сновидение. Впрочем, и ты сам — часть моего сна. Посмотри, сколько праха оставило на мне время. Я спал так долго, что некоторые части моего сна — такие, как ты, например — приобрели определенную назойливость. Впрочем, разрешаю тебе существовать и дальше, ибо мои сны сладки и удивительны, и я намерен снова погрузиться в них.
Промолвив так, существо закрыло глаза и снова предалось своим сновидениям.
Дойдя до этого места, Мъяонель замолчал, а Армрег, выждав некоторое время, спросил его:
— Для чего ты рассказал мне эту притчу? Может быть, ты желал напомнить, что волшебнику следует внимательно следить за всеми словами, которые он произносит, ибо легкомысленные слова могут привести к последствиям, коих он не ожидает? Но я давно уже не ребенок и не нуждаюсь в подобных наставлениях.
Усмехнувшись, спросил Мъяонель Принца Каджей:
— Ты полагаешь это притчей?
Затем он взял его за руку и отвел в некое отдаленное место, где семислойное, семицветное небо рвалось и переходило, переливалось из одной своей части в другую. Там они увидели холм, наросший вокруг необыкновенного существа колоссальных размеров. Спросил Мъяонель:
— Что ты видишь?
— Я вижу чудовище, — ответил Армрег, — и оно кажется мне ужасающим, не смотря на свою внешнюю форму, которая чем-то подобна обыкновенному ежу, только зеленого цвета. Но то, что я вижу за этой оболочкой, заставляет меня содрогаться от ужаса. Я не знаю, с чем можно было бы сравнить это, но оно страшно.