Безумная Роща
Шрифт:
Сказал Мъяонель, удовлетворенно кивнув:
— Я рад, что твое зрение оказалось достаточно развитым для того, что бы воспринять не только форму этого существа, но и глубинную его суть. Когда я сам узнал ту историю, которую я недавно изложил тебе, то решил разыскать это существо. Я осуществил свое желание. Я разбудил его, и мы некоторое время беседовали. Он жаловался на судьбу. Он древнее, чем этот мир, это верно. Может быть, он даже вечен. В прежние времена существ, подобных ему, мой народ называл Грызущими. Это один из последних оставшихся из этого рода, и, может быть, самый последний. По крайне мере, о других мне ничего не известно. Сила же, которая вошла в чародея, не вызвала этого Грызущего к жизни и не создала его, но позволила — или, может быть, следует сказать «вынудила» — проявиться на том плане существования, который доступен нашему восприятию. Так вода обволакивает предмет, который погружен в нее и как бы раздвигается,
Сказал Принц Каджей:
— Но ведь ты сказал, что разбудил его и беседовал с ним — а мир остался цел. Значит, это существо лгало или заблуждалось, утверждая, что все существующее — лишь его сон!
Сказал Мъяонель:
— Но ведь потом-то оно снова заснуло! Откуда я знаю, что было с миром во время нашей беседы? Я лишен предрассудков и готов допустить, что и в самом деле мир перестает существовать, когда эта тварь просыпается. Однако справедливости ради следует заметить, что доподлинно установить истину в данном вопросе невозможно. Либо ты пребываешь в мире, либо беседуешь с разбуженным существом, а третьего не надо, и беседовать и пребывать одновременно — невозможно.
— Что же стало с чародеем, который первым вошел в это место?
— Вскоре он погиб, — пожал плечами Хозяин Безумной Рощи, — ибо не желал принимать вещи такими, какие они есть и изучать свою Силу. Прежде ради смеха ему было занятно представлять, каково это — владеть подобным чудесным волшебством, но когда дошло до дела, подобное занятие показалось ему шутовским занятием, недостойным столь благородного человека, коим он себя считал. Поэтому нет ничего удивительного, что вскоре какой-то другой чародей погубил его в колдовском поединке.
ВРАТА
(история двадцать вторая)
В неких пустынных землях стояли магические врата. Были они закрыты могучим заклинанием и лучились невиданной мощью. Никто не знал, куда ведут эти врата и что скрывается за ними. И поскольку находились они, как было уже сказано выше, в пустыне, не сразу обитатели этого мира узнали об их существовании. Первым сие чудо увидел торговец, караван которого сбился с дороги. Узрев высокие врата, в которые били молнии, он посчитал это знамением Всемогущего (а люди в том мире поклонялись одному богу, который, по их мнению, распоряжался всеми областями Сущего), но знамением устрашающим, ибо устрашающий вид имели эти врата. Так, помолившись некоторое время и убедившись, что это не наваждение (ибо врата не исчезли), торговец повернул в другую сторону и через некоторое время вышел к городу Дамассаре. Там на постоялом дворе оставил он своих верблюдов и, прославляя Всемогущего, рассказывал о увиденном знамении всем, кто желал его слушать. Поначалу таких нашлось немного, ибо жители Дамассары полагали, что солнце в пустыне сильно припекло голову торговца, но затем отыскались люди, которые отнеслись к его рассказу серьезно. И один могущественный вельможа, увлекавшийся различными необыкновенными происшествиями и кое-что смысливший в магии, послал нескольких своих всадников посмотреть, правду ли говорит торговец. Его люди добрались до того места, вернулись и доложили, что торговец не солгал. Тогда вельможа обратился в магам, обитавшим в городе и рассказал им о случившемся. Маги же потребовали к себе торговца и допросили его. А надо сказать, что в том городе было две категории магов, и обе категории выполняли также обязанности жрецов: они различались тем, что одни почитали Всемогущего как пламя, а другие отказывались придавать ему какую-либо форму. Вторые занимали в городе главенствующее положение, но первые были более предприимчивы. К ним-то и обратился вельможа, давно уже общавшийся со многими из них. Эти же маги, из которых особо следует отметить двоих, Эшкабейха и Эшкамиса, заинтересовались описанным явлением и отправились в пустыню. Там они стали изучать врата и строить предположения, что могло скрываться за ними. Хотя все их догадки были беспочвенны, сходились они в одном — несомненно, говорили маги, за этими вратами таится великая мощь, и всякий, кто сумеет открыть их и подчинить себе, станет величайшим волшебником, когда-либо жившим на свете. Однако, как не пытались они снять заклятие или грубой силой разрушить печать, лежащую на вратах, все усилиях их были тщетны, ибо несомненно, что тот, кто создавал врата и накладывал печать, был волшебником куда как более могущественным, чем все они, вместе взятые. Тогда они временно отступились, и, вернувшись в Дамассару, стали изыскивать способы справиться с печатью. И приглашали они в город многих иных колдунов, и испрашивали у них совета, и поднимали старинные рукописи, в которых мог бы содержаться какой-либо намек на тайну заклятия, сковывающего врата.
А следует сказать, что торговец, послуживший причиной этого переполоха, происходил не из Дамассары, а из другого города, лежащего на севере, называемого
— Для чего ты донес магам Дамассары о волшебных вратах? Отчего не умолчал и не пришел к нам? Кто более имеет прав на эти волшебные врата — твои земляки или же чужеземцы? Нехорошо ты поступил, поведав чужакам об этом сокровище. Сиди же теперь в тюрьме и оплакивай свое предательство, отвратительное перед очами Всемогущего!
Оставив торговца в тюрьме, затеяли они с магами Дамассары спор о том, кто имеет более прав на эти врата. И маги Кунбилта утверждали, что они, ибо человек из их города нашел это место, а маги из Дамассары, что они, ибо они первые заявили о своих правах. Так спорили они, обмениваясь гневными речами, и одновременно с тем разыскивая союзников и знатоков, которые смогли бы открыть врата.
А надо сказать, что в Дамассаре, когда об этих поисках стало известно повсеместно, верховный служитель Всемогущего Давим Гэаман, глава тех его служителей, которые отрицали у Всемогущего наличие какой-либо определенной формы, воспротивился изучению этих врат именно в силу неизвестных свойств, которые врата могли таить в себе. Но власть, которой обладал Гэаман, хотя была и велика, но все же не являлась абсолютной, и Эшкабейх и Эшкамис не стали следовать его повелению, но спорили с ним, и грозили, что в случае его дальнейших запретов, почитающие Всемогущего как огонь вовсе выйдут из-под повиновения. Опасаясь раскола, Давим Гэаман не стал выставлять вокруг врат посты, как собирался поначалу, но продолжал, как мог, увещевать огнепоклонников, призывая их одуматься. Немногие, однако, послушались его увещеваний.
И вот, в некий день, к Эшкабейху и Эшкамису прибыл мудрый астролог и чародей из города Хутим-Наух, обители мудрецов. И, сильно рассчитывая на его помощь, отправились они к вратам. Маги же Кунбилта прознали об этом, и, обеспокоенные тем, что врата могут открыть их соперники, собрались и отправились туда же. И те, и другие прибыли к вратам одновременно. Много в тот день было нанесено оскорблений из тех, что смываются только кровью. И тогда, по приказу магов, схватились между собой воины, сопровождавшие их, и сами маги сражались при помощи волшебства. Маги Кунбилта рассчитывали, одолев соперников, захватить мудреца и при его помощи открыть ворота. Маги Дамассары надеялись одолеть врагов и более не беспокоиться ни о каких помехах. Многие были умерщвлены в той битве, многие клинки сломаны, многие доспехи порублены. Не было победителя, но подступающие сумерки разделили сражающихся, и они отступили в разные стороны, ибо и с той и с другой стороны имелось много раненых. И, отступив, вдруг увидели они, как раскрываются врата сами собой…
Теперь следует немного рассказать о самих вратах, о том, куда они вели и о том, кто сотворил их.
Некогда Эмерхад, Повелитель Знаков и Господин Символов, поспорив со своим братом, Гасхаалем, Вороньим Лордом, возжелал создать могущественное оружие, превосходящее по своим свойствам любое иное оружие, которое мог бы сотворить его брат. Для того он изучил волшебство смерти и разрушения и нашел путь в место, где смерть вечна, в место, где пребывает все распавшееся, в место, где покоятся угли пространства и времени. Место это называется Старым Колодцем. Забравшись туда, Эмерхад вытащил из стены Колодца несколько камней, из которых впоследствии изготовил девять боевых дисков. Однако, выбираясь на поверхность, он оборонил один камень. Выбравшись же из Старого Колодца, он закрыл врата и ушел в иные земли, где занялся обработкой дисков, приданием им определенной формы и отточкой их магических свойств. Вскоре он забыл о Колодце. Впоследствии Эмерхада убил его брат, Повелитель Ворон.
Обороненный десятый камень долго летел вниз. Время в Старом Колодце течет иначе, чем в мире сущем. Можно сказать, что оно и не течет вовсе, а тлеет, и события, проваливаясь в прорехи во времени, хоть таким-то образом продвигаются в будущее. Нескоро десятый камень достиг дна.
Там пребывал в покое Бог Колодца. Когда камень нарушил его покой, то Бог Колодца, рассердившись, забросил его обратно наверх. Долго летел вверх камень. Две ладони коснулись его — ладонь бога, властвующего над силами, что заключены в этом камне, и ладонь Повелителя Стихий, впоследствии изготовившего из других девяти камней могущественных демонов. Поэтому нет ничего удивительного в том, что и в десятом камне образовались некие желания и стремления, сложившиеся впоследствии в подобие индивидуальности. Силы, заключенные в нем, были схожи с силами девяти демонов-дисков, но вот только, в отличии от них, десятый камень был свободен, никому не подчинен и не имел имени.