Безумные дамочки
Шрифт:
— Беверли уволакивает всех твоих мужчин, да? Сначала Роберт, теперь Стив.
— Ненадолго. Он сделал это, чтобы отомстить мне за мастерскую. Надеюсь, он не кончит.
— Задержанная эякуация, — сказал Фингерхуд.
Слезы потекли по лицу Йена.
— Я люблю эту девушку. Не понимаю, как она могла так обойтись со мной.
— Ты любишь не Беверли, — сказала Анита. — Ты любишь запах ее денег. Кого мы обманываем?
— Нет, я люблю ее.
— Я бы хотел очутиться в десяти километрах над Барселоной, — отрешенно улыбнулся Джек. —
— Я была с ним в предпоследнем полете. Славный парень.
— Но поганый пилот. Латиноамериканцы не любят точности. Никогда с ними не летайте, ребята. Ни от кого нельзя зависеть. Это мой девиз. В Англии самые лучшие аэропорты.
— Спасибо, — вытер глаза Йен.
Анита теперь сняла и юбку.
— Господи, — сказала Лу, — она носит пояс-трусы. Не могу поверить.
— Легко сидеть с зелеными грудями и умничать. Ты не летаешь три-четыре дня в неделю. И не знаешь, как тебя все время пучит. Кстати, твое золотое платье не покрасилось в зеленый цвет?
— Нет, это несмываемый грим.
— Где ты его купила? Как он называется?
— «Тужур Авокадо». Купила в моем салоне. Его бешено раскупают. Можно использовать и вместо теней.
— Как интересно. — Анита смотрела на свой живот. — Все проходит. Джек, скоро ВВС закончат свои исследования?
— Они работают. Результаты скоро будут. Счастливчик знал одного из их шишек в этом деле.
— Бедный Счастливчик. Мне его недостает. Он всегда щекотал меня, когда я приносила ему кофе.
— Конечно. Наверное, потому и разбился. Если бы он смотрел в окно, как должен бы, а не совал пальцы в задницы стюардессам, то мог бы сегодня быть с нами.
— Ты отвратителен, Джек.
— А я всегда это говорила, — заметила Симона. — Но ты его всегда защищала. Теперь ты видишь, каков он. Зверь. Я ни за что не буду летать рейсами вашей сумасшедшей авиакомпании.
— Не ругайтесь, не ругайтесь, — сказал Фингерхуд.
Анита с удовольствием обозревала рубцы на теле Симоны.
— А мы тебя не хотим видеть. Ты, наверное, одна из тех, кого рвет все время.
— Нет.
— И даже не в специальный пакет.
— Не понимаю, почему ты обзываешь Джека, — ответила Симона, — если сама такая же?
— Я же сказал, не надо ссориться.
— Заткнись, Роберт, — огрызнулась Анита, — ты же знаешь, мы с Симоной обожаем ругаться.
— Мы не хотим, чтобы хоть кто-то здесь был счастлив.
— Счастливчик никогда не был по-настоящему счастлив, — сказал Джек. — Я знаю. Он страдал геморроем. Старик, это страшная вещь. Счастливчик закупал свечи, как другие закупают аспирин.
— Ты помешался на задницах, дружище, — заметил Фингерхуд.
— У безумного доктора клинический подход. Это безумие.
— Ты хуже, — сказала Анита Джеку. — И если хочешь знать правду, то он лучше, чем ты, в постели.
— Я не говорил,
— Вот что нужно этой стране, — сказал Йен. — Пилот и поэт в одном лице.
— Лучше это, чем быть англичанином и зарабатывать на жизнь поиском придурков, — защитила Джека Анита. На самом деле она ненавидела всех их, всех четверых мужчин. Один хуже другого, а хуже всех оказался Роберт Фингерхуд, потому что проявил себя таким же аморальным извращенцем, как и все остальные. Он был последним оплотом в сохранении старомодного мира браков и материнства, а теперь она видела, что, как и в случае с Джеком, жестоко ошиблась.
— Я сейчас сообразила, что я единственная из девушек, которая не переспала с Фингерхудом, — сказала Лу, посмотрев на него. — Не хочешь устранить этот недостаток?
— Как только доем.
— И еще я сообразила, что Фингерхуд — единственный одетый мужчина. Не хочешь устранить этот недостаток?
— Как только доем.
Симона протянула бокал, чтобы ей налили шампанского.
— Я хочу, чтобы Беверли и Стив вернулись. Я начинаю ревновать.
— Начинаешь? — спросила Анита. — У тебя лицо стало зеленым, как сиськи Лу, уже пятнадцать минут тому назад.
— Они там не так долго, правда? Стив больше пяти минут не продержится.
И в эту секунду раздался звонок в дверь.
— Входите, — крикнул Фингерхуд, — открыто!
— Кто это может быть?
— Это может быть Питер Нортроп, — сказал Питер, входя в комнату. — Вот и я.
Он споткнулся, увидев представшую перед ним картину. Переглянулся с Лу, а потом спросил:
— Вы мою жену не видели?
— Она сейчас в спальне, — ответила Симона. — Трахается с моим дружком.
— А, тогда порядок. Значит, она еще не напилась до полусмерти.
— Для тебя порядок, а я вне себя. Стив ни разу не трахал меня больше пяти минут, а они там уже не меньше четверти часа.
— Что поделаешь? Не смотри на часы под подушкой.
— Я слышала о тебе в Мексике. И ты оказался таким мудаком, каким я тебя и представляла.
— А ты, должно быть, француженка, сплетница Симона?
— А я Роберт Фингерхуд, — сказал Роберт, пожимая руку Питеру. — Кажется, я вас не приглашал, но все равно присаживайтесь. Это Анита Шулер, Джек Бейли и Йен Кларк. Лу Маррон вы, кажется, знаете.
— Да, мы встречались. Забавная компания. Чем фарширована индейка? Марихуаной?
— Нам не нужны искусственные стимуляторы, чтобы расковаться, — сказала Анита, сгорая от желания провалиться сквозь землю. — Мы просто захотели раздеться. И я могу признаться, что волосы у меня на лобке обесцвечены. Пергидроль.
— Я сама хотела сказать об этом, — надулась Симона.
— Я знаю. Именно поэтому решила опередить тебя.
— Если хочешь знать правду, — сказал Питер, — меня не интересует твой лобок.