Безумные дни
Шрифт:
Прибавил ходу, свернул в тупиковый проезд и резко остановился. Влетевшая за мной «Нексия» от экстренного торможения немного просквозила юзом, но водитель справился. Я вышел, захлопнул дверь и встал, прислонившись к борту. Да, так я и думал — в азарте выскочили все четверо.
Самый здоровый, с мятыми ушами борца, первым шагнул ко мне, опуская руку в карман:
— Э, стоять… — начал он.
— Хлоп-хлоп-хлоп-хлоп, — ответил мой пистолет. Глушитель на «Макарове» работает так себе, но тут достаточно безлюдно, а задерживаться я не собираюсь. Контрольные мне делать не нужно, обыскивать неинтересно, мародерить противно.
Сел в машину и уехал.
— Здравствуйте, Анна!
— Здравствуйте
— Увы, Анна, я опять сделал это, — винюсь я.
— Неужели никак нельзя было решить проблему иначе? — голос психотерапевта профессионально ровный, но я знаю, что он расстроена.
— Увы, Анна, они сами напросились. Ну не дорогу же спросить они за мной ехали?
Я лукавлю, и Анна это знает. Я мог от них оторваться, я мог вывести их на полицию, я мог позвонить определённым людям, и их бы приняли на месте, объяснив, насколько они не правы. Я мог, в конце концов, стрелять не в лоб, а по конечностям. Да что там, скорее всего, достаточно было бы достать пистолет и прострелить колеса, чтобы они, с угрозами и обещаниями разобраться потом, но отстали. Но я поступил так, как поступил. Я убийца, Анна.
— Вы слишком строги к себе, Виктор, — качает головой мой воображаемый психотерапевт, но я-то знаю…
Впервые я узнал о своём предназначении, когда отчим по какой-то причуде сознания пропил не все деньги, а на остаток привёл меня в тир. Он тогда ещё пытался периодически изображать: «Я тебе, засранцу, как отец!». Я про себя его так и называл: «мой какотец». Тир был дурацкий, с жестяными фигурками, рывками едущими вдоль задней стены полутёмного павильона и ушатанными пневматиками-переломками, пристреливать которые никто и не собирался. Но я не промахнулся ни разу. Изумленный отчим, который перед этим пытался путано объяснить, как совмещается прицел с мушкой, разорился на пульки — и снова легли десять фигурок. Тут уже его приятель, который этим тиром как раз заведовал, выдал ещё десяток бесплатно — с тем же результатом. Дальше я стрелял в бумажную мишень, аккуратно вынеся десятку, в консервную банку, в автоматные гильзы… Мужики впали в азарт, и уж не знаю, как отчимовский собутыльник потом отчитывался за истраченные пульки, но я выстрелил раз сто — и ни разу не промазал. Мне не было интересно — ни тогда, ни потом. Как вам не было бы интересно раз за разом валить стоящий на столе спичечный коробок, ткнув в него пальцем. (Я далеко не сразу понял, что люди, которые промахиваются, делают это не специально). Так что стрелять мне было скучно, но сообразительный «какотец», на пару с мужичком из тира, монетизировал мой талант — спорили на выпивку с такими же колдырями, что я попаду десять раз подряд. И я, разумеется, попадал. Потом это фокус всем наскучил, желающие спорить кончились, и больше я в тир не ходил. Не пошёл я и в стрелковый спорт — просто не пришло в голову. Скучно же. Промахнуться при стрельбе для меня всё равно, что промахнуться, вытирая жопу. Вам же не приходит в голову строить карьеру на том, что вы очень точно вытираете жопу? Так что мое следующее столкновение с судьбой состоялось уже в армии. Мама к тому времени умерла, «какотец» пропивал последний ресурс печени, я был дурак-дураком. Имел неосторожность продемонстрировать талант, и моментально был взят на заметку. От подразделения требовалась сдача нормативов, я стрелял за себя и за всех рукожопов, а потом меня выставили на внутриармейские соревнования, защищать честь родного гарнизона… По-своему это было удобно — локального чемпиона по стрельбе не гоняют копать канавы. И он реже чистит картошку, проводя время в «тренировках». Его уважают старослужащие и берегут командиры. На исходе срочной мне сделали предложение по дальнейшей службе. Возвращаться в квартиру «какотца» не слишком хотелось, и я его принял. Дальше было много интересного и не очень, но основным
Я иногда завидую Сене — он живет без рефлексий, как полевая трава. Я так не умею. Я пытался сменить род занятий, но раз за разом в итоге оказывался с пистолетом перед трупами. «Увы, Анна, я снова сделал это…». Пришлось принять это как предназначение. Когда я прочитал «Тёмную башню» Кинга, меня чуть не разорвало: «Это же про меня! Я тот самый Стрелок! Я такой же, как он!». Я даже пытался заиметь себе такой позывной — «Стрелок», но не прижилось. Прижилось прозвище —«Македонец». За то, что стреляю с двух рук 5 .
5
Стрельба «по-македонски» — на ходу из двух пистолетов по движущейся цели.
— Привет, Македонец, — Ингвар достал из бара бутылку. Я не большой любитель алкоголя, но он из тех, с кем проще выпить, чем отказаться. — Давно не виделись, да?
— Давно, да, — я не спорю и беру стакан. Виски с содовой? Ну, сойдёт и виски.
— Я приехал в ресторан
С золотого прииска
Ведро водки заказал
И котлет по-киевски!
— радостно потирая руки, продекламировал Ингвар. Он меня бесит этой клоунской манерой по любому поводу нести какую-то рифмованную поебень. То ли сам её сочиняет, то ли башка этим дерьмом забита… Тот ещё мудак, но дела с ним иметь можно.
— Мне б золотишка прикупить, — не стал я изображать светскую беседу. — Ты в курсе.
— Я-то в курсе… Но…
— Что-то не так?
— Вот ей-богу, Македонец, не знал бы я тебя столько лет, подумал бы, что подстава.
Я, было, напрягся, но он замахал руками.
— Нет-нет, это не наезд, просто такие совпадения косяком пошли, что уж не знаю, что и думать… Я же вообще-то не по золоту, ты знаешь. Просто иногда помогаю людям. А тут мне один человек, которого я сто лет не видел, приносит, а второй, которого я тоже, что характерно, давно не встречал, сразу хочет купить…
— Ну и что? — не понял я. — Есть спрос, есть предложение, есть гармония в мире. В чём проблема?
— Вот в чём.
Ингвар засунулся в огромный сейф, порылся там и, вынырнув, протянул мне монету.
— Видел такие?
Я посмотрел на шестеренку с микроскопом на реверсе крупной монеты и кивнул.
— Доводилось. Не ожидал увидеть у тебя.
— А я, вот не удивлен, что ты видел, прикинь? Не зря я в совпадения не верю!
— К этой чеканке есть некоторый специфический интерес…
— Да-да, я в курсе. И знаю, что за неё бывает. А ты ведь знаешь, кто такие чеканит, да?
Разговор принимал довольно опасный оборот и, по-хорошему, надо было на этом его заканчивать и уходить — Ингвар не единственный барыга в городе, нашел бы через кого золото взять. Но я не стал обострять.
— Знаю. Это экспортный золотой рубль Русской Коммуны. Очень чистое золото, но оборот его довольно… хм… специфический.
— Ты проводник, Македонец? — спросил Ингвар в лоб.
Задавать такие вопросы не только неприлично, но и небезопасно. Проводники не любят внимания. Тихая это профессия, непубличная.
— Нет, — ответил совершенно честно. Не стал спрашивать: «Какого вагона?».
— Но ты связан с этой темой, так?
— Связан.
— Тогда забирай! — он вытащил из сейфа плотный мешочек и гулко брякнул им по столу. — Двадцать пять монет.
— Это приличный капитал, — осторожно сказал я. — Они ценятся выше золота по весу.
— Да? — Ингвар махнул рукой, — Не знал. Я их по цене лома взял. Но неважно — забирай по весу. Для меня это горячий товар, а для тебя, как я понимаю, проблемы нет?