Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий
Шрифт:
«Частые депрессивные фазы с навязчивыми состояниями. Из-за неразрешенного Эдипова комплекса и привязанности к матери в течение всей жизни импотент. Он любил инфантильных женщин и даже одну девятилетнюю девочку. Ухудшения его состояния наступали после того, как любимые им женщины созревали и становились взрослыми. Его собственный брак вскоре был объявлен недействительным из-за его мужской несостоятельности. Мастурбация в значительной степени отягощала его совесть. В поздние годы наступили болезненные фазы, которые по своей клинической картине граничили с манией». (Allen, 1950, с. 7—14.)
«Джон Рескин периодически переходил от состояний возбуждения и подъема к состоянию меланхолии и бездеятельности, оставаясь в рамках условной нормы. Окружающие на протяжении всей его жизни боялись за его рассудок, однако настоящий приступ мании поразил его лишь в начале 1878 г., и острая фаза длилась около полутора месяцев. Затем последовала фаза депрессии, продолжавшаяся около полугода. Писать он стал только в сентябре, но, по-видимому, депрессия продолжалась и в марте 1879 г… Когда… у него был приступ депрессии, он стал беспокойным, раздражительным, подозрительным, и у него неконтролируемо менялись настроения и планы. Часто по ночам Рескина мучили кошмары, переходившие в галлюцинации. Но по прошествии приступа к нему снова возвращался здравый смысл и работоспособность». (Эфроимсон, 1998, с. 156.)
«Состояние его здоровья улучшилось в 1880—81 гг., и он даже возобновил работу в Оксфорде, но последующие годы были омрачены приступами мании. Это были, однако, как раз те самые годы, когда она написал наиболее прелестные из своих произведений, автобиографические заметки “Прошлое” (1885—89)… Он их так и не окончил, а после шестого приступа сумасшествия летом 1889 г. он был уже неспособен вообще что-либо написать кроме своей подписи… Рескин жил одинокой и трудной жизнью, часто перенося приступы сумасшествия… Кроме того, Рескин был человеком истинно оригинальным. Он был абсолютно честным и до курьезного наивным человеком!… Его оригинальность и его интеллектуальное потворство своим слабостям оказались неразрывно связанными с его психологической ущербностью. Но несмотря на эти расстройства (а иногда и благодаря им), он оказался способен самым прекрасным образом выразить свои ощущения в мемуарной прозе». (CD Епс. Britannica 97.)
«Рескин — один из самых туманных и ложных умов нынешнего столетия, но он замечательный стилист. Писания его — дикий бред, но бред фанатика, чувствующего очень глубоко. Его настроение напоминает настроение испанских инквизиторов; он — настоящий Торквемада в эстетике». (Нордау, 1995, с. 68.)
Приведенные сведения позволяют сделать несколько клинических замечаний. Дед Рескина явно страдал маниакально-депрессивным психозом: в маниакальной психотической фазе он разорился, а в депрессивной — покончил жизнь самоубийством. У самого Джона Рескина проявляется отчетливая смена фаз такого же биполярного аффективного расстройства с высокой творческой продуктивностью в мании и с заторможенностью творческого процесса в депрессии. Джон Рескин бессознательно испытывал страх перед женщинами и всю жизнь искал себе такую инфантильную и наивную пару, которая бы не представляла для него сексуальной «опасности», требуя подтверждения его мужественности. Можно предположить, что творчество Рескина помогало ему заглушить неудовлетворенность жизнью, собственную неполноценность, обиду на мать. Перенеся свою агрессивность в сферу творчества, он мог позволить себе расправляться с эстетикой (женщиной?) как «настоящий Торквемада».
РЕТЕЛЬ (Rethel) АЛЬФРЕД (1816–1859), немецкий живописец и график.
«Ребенок очень рано проявил интерес к живописи, и уже в возрасте тринадцати лет его рисунки обеспечили ему поступление в Художественную академию Дюссельдорфа… Но психическое расстройство, полученное в результате несчастного случая в детстве, стало все в большей степени проявлять себя». (http://74.19llencyclopedia.org/ R/RE/RETENE.htm)
«Первые симптомы психического расстройства проявились во время второго посещения Рима (1852—53). Именно в этот период, когда художник находился на грани между безумием и здоровьем, он создал свои самые выразительные произведения. Скончался в Дюссельдорфской лечебнице для психически больных». (CDEnc. Britannica 97..)
«Нервозная астеническая конституция. За пять лет до смерти первые признаки паралича. Еще раньше уже был душевно болен». (Braun, 1940, с. 49.)
«Увеличениетворческой производительности как следствие гипоманиа-кальной возбужденности». (VorbergG., 1923а; цит. по Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 504.)
«Он мог бы стать величайшим живописцем Германии, но болезнь уничтожила его энергию… В последние годы жизни страдал от размягчения мозга». (http://www.newadvent.org/ cathen/ 12794a.htm)
Мы уже приводили примеры удивительного феномена, связанного с течением сифилитического поражения головного мозга и развитием прогрессивного паралича. Б его начальной, гипоманиакалъной стадии иногда отмечается поразительный взлет творческой продуктивности, обусловленный своеобразным изменением психического состояния. Разумеется, эта стадия рано или поздно переходит в следующие, которые действуют на психику разрушительным образом. Вероятно, это рассуждение можно отнести к судьбе немецкого живописца.
РЕТИФ ДЕ ЛА БРЕТОНН (Retif или Restif de La Bretonne) НИКОЛА (1734–1806), французский писатель.
«…И детство, и юность Ретифа — одни из самых странных. Можно сказать, что ребенком в полном смысле слова он был очень недолго, и в то же время он всю жизнь сохранял отпечаток наивности, свойственный детскому возрасту <…> педагогическая действительность, вы-Павшая на долю Ретифа, была мизерна. Учение шло урывками, точно с раздумьем, действительно ли это надо, пригодится ли это ребенку… Вследствие подобной системы воспитания Ретиф переходит в короткий срок из одной школы в другую». (Барро, 1994, с. 299.)
«Сочетание рано пробудившейся пылкой чувственности с чрезмерной робостью привело к психическим отклонениям. В любви он фетишист и теряет сознание, прикоснувшись к туфельке желанной женщины. В Париже нищета и низкое происхождение заставляли его довольствоваться гнусными проститутками; естественно, он компенсирует несправедливость Эрота, описывая утонченную, роскошную любовь». (Моруа, 1983а, с. 110.)
«…Писатель Ретиф оказался первым истолкователем и апологетом своеобразного полового отклонения, которое получило название “ретифизм”. Еще 11-летним мальчиком он трепетал от сладострастия при виде женских башмаков и краснел перед ними, как перед девушками. Особенно пленяли его высокие каблуки. Ретиф собирал обувь своих возлюбленных, целовал, нюхал ее, раздражая при этом свои половые органы». (Сосновский, 1992, с. 134.)
«Никола поначалу тоже хотели определить по духовной части, но его независимый и даже диковатый нрав долгое время препятствовал этому намерению… Он не просто использовал собственные приключения и приключения своих знакомых в качестве материала для новелл и романов, — он достоверно и подробно описал их в шестнадцатитомном сочинении под названием “Господин Никола, или Тайны человеческого сердца”; но этого ему показалось мало, и он воспроизвел то же самое в драматической форме. Так родилась дюжина трех- и пятиактных пьес, неизменным героем которых под разными именами выступает и сам автор… Он выведывал у привратников и слуг, что происходит в том или ином доме, проникал в тайны супружеской жизни, ловил с поличным неверных жен, выпытывал нарождающиеся девичьи секреты, а затем, едва изменив имена и обстоятельства, разглашал все, что знал, в своих произведениях. Отсюда тяжбы и раздоры. Как-то раз некий Э., чью жену Ретиф вывел в “Современницах”, чуть не убил его. Обычно Ретиф записывал свои ночные наблюдения по утрам. До обеда он успевал написать целый рассказ, а то и больше… Даже почерк Ретифа — неровный, прыгающий, неразборчивый — говорит о беспорядочности его воображения: мысли теснятся, торопят перо и мешают ему аккуратно выводить букву за буквой. Недаром он терпеть не могудво-енные согласные и длинные слоги и неизменно сокращал их». (Нерваль, 1988, с. 109, 137.183–184.)