Безумный Макс. Поручик Империи
Шрифт:
Часа полтора пролетело незаметно.
Появились первые хуторяне. Пара пацанов высунув любопытные мордочки из-за забора и быстро исчезли в неизвестном направлении. А чуть попозже и старик подошел, заламывая шапку да испуганно кланяясь.
– Вот что дед, - произнес Максим, подтянув в очередной раз Хоботова как переводчика. – Мы тут своих похоронили. Ребята пали в бою. Так что вы тут за могилками уж посматривайте.
– Конечно-конечно, - закивал он.
– Я серьезно, - очень холодно произнес
– Да-да, - снова закивал он головой.
– Синичкин!
– Я!
– Принеси-ка нашу походную кассу.
– Есть! – Козырнул ефрейтор и уже спустя минуту притащил большой кофр, набитый золотыми и серебряными монетами, а также банкнотами. Поручик открыл его. Отсчитал тысячу марок купюрами и протянул старику.
– Держи старик. Это оплата услуг хуторян. Сколько бы война не длилась – присматривайте за ними. Серьезно. Если я вернусь и увижу, что могилки разорены, то вырежу всех обитателей хутора. Тебе ясно?
Старик закивал так энергично, что поручику показалось, будто у него голова оторвется. А потом откланялся и ушел. Да ненадолго. Уже минут через пятнадцать вернулся с хуторянами. Тысяча марок – это ОЧЕНЬ много денег по меркам селян. На них можно было, например, купить семь-восемь отличных коров. Подарок просто невероятно щедрый. Слишком щедрый, чтобы потом грабить и насиловать обывателей. Да и просьба серьезная. Гадить после нее солдатики точно не станут. Кто потом за могилками-то присмотрит?
Максиму же уже было не до того. Пришли и пришли. Он сосредоточился на обработке своих ран. Что царапину на плече, что на голове требовалось промыть и прочистить. И перевязать нормально. Да и с остальным раненым личным составом требовалось что-то делать. Обиходить. Перераспределить, выдвинув на боевые посты здоровых или еще какую рокировку провести. Полчаса на это и убил. Пока про генералов не вспомнил.
Заглянул к ним. Людендорф был все еще в не кондиции, валяясь без сознания. Видимо, сильная контузия. А вот Гинденбург уже вполне ожил и сверкал глазами, метая молнии. Рот ведь ему тоже завязали, вставив кляп от греха подальше. Слушать его поучительные тирады на неизвестном языке солдаты совершенно не желали.
– Как ваше самочувствие? – Спросил Максим у генерала, через Хоботова. Этот красавец, к слову, тоже перебинтованный ходил. Гордый такой. Жуть! Его пулей по ребрам чиркнуло и левую руку навылет пробило.
– Кто вы такой?! – Взревел Гинденбург, наконец освободившись от кляпа.
– Дон Сезар де Базан, граф де Гарофа, - устало ответил поручик.
– Что?! – Немало удивился Хоботов натурально округлив глаза. Да и генерал нахмурился. В переводе на немецкий язык этот титул не нуждался.
– О Боже! – Хлопнул себя по лбу Максим. – Лев Евгеньевич, вы что,
– Ох… - выдохнул прапорщик.
– И переведите ему тоже.
Генерал выслушал Хоботова. Кивнул. Хмыкнул. И повторил свой вопрос в более тактичной форме.
– Я офицер Русской Императорской армии. Ваше высокопревосходительство, для меня честь захватить вас в плен. Вы один лучших генералов Германии. И я очень надеюсь на то, что вы поведете себя благоразумно.
– Ненужно лести, - фыркнул Гинденбург.
– Никакой лести. Артамонов отступил, оголив фланг армии и потерял управление корпусом из-за чего Самсонов оказался практически в западне. Наступая дальше силами Франсуа вы бы отрезали ему путь к отступлению. А корпусами Белова и Макензена дожали бы с востока и принудили к капитуляции. Дальше наступила бы очередь Ренненкампфа, южный фланг которого оказывался ничем не обеспечен. Окружить его вы вряд ли бы смогли. Не тот он человек. Но кампанию в Восточной Пруссии у превосходящих сил противника вы бы выиграли блестяще, вынудив их отступить.
– И что помешало моему успеху? Уж не вы ли? – С улыбкой переспросил Гинденбург.
На самом деле ему потребовалось немалое самообладание, чтобы сохранить спокойствие. Так как он не ожидал от обычного поручика столь ясного понимания его замысла. Тем более касательно Ренненкампфа. Ведь ни на картах, ни в документах эти идеи не были отражен. Вопрос обсуждался с Людендорфом, да, прикидывался, просчитывался, но не более того. Собственно, эта его натянутая улыбка была больше формой личного конфуза, чем усмешкой над собеседником.
– Не буду скромничать, - вернул ему кислую улыбку Максим. – Именно мой отряд своевременно уничтожил штаб 1-ого корпуса, захватив в плен Германа фон Франсуа. Именно мой отряд распространял слухи о наступлении русских и грозящем окружении. Именно мой отряд взорвал оба моста в Дирхау. Именно мой отряд распространил дезинформацию о падении Кенигсберга. И именно мой отряд взял вас, уничтожив штаб 8-ой армии. Мы спалили его дотла, вместе со всеми документами. Ну и так – по мелочи. Например, настреляли за четверо суток более полутора тысяч солдат и офицеров. То есть, фактически уничтожил целый полк…
Генерал промолчал, переваривая услышанное. Лишь желваками играл и хмурился.
– Господин генерал, - произнес Максим, внимательно смотря ему в глаза. – Я вас очень уважаю как полководца. Вы без ложной скромности один из лучших генералов на этой войны. Во всяком случае, пока. Но поверьте, если вы попытаетесь бежать, моя рука не дрогнет.
– Вы хотите, чтобы я дал слово не пытаться сбежать?
– Зачем нам обманывать друг друга? Уверен, что интересы Германии для вас намного выше, чем слово, данное какому-то там офицеру противника. Я просто обозначаю правила игры.