Безумный Макс. Поручик Империи
Шрифт:
Прошла минута и рванула первая граната. Потом еще. Еще. И еще.
Локомотив же неудержимо приближался.
– Огонь! – Крикнул поручик, когда до паровоза осталось метров триста.
И четыре станковых пулемета слитно ударили длинной очередью. Состав еще не успел толком разогнаться и шел со скоростью примерно пятнадцать километров в час. Поэтому к его подходу Сапрыкин успел взорвать еще семь гранат, которые разворотили пару шпал, буквально выломав их. Да и вообще – раскопали там он взрывами заметную такую ямку. Ни пройти, ни проехать. Даже рельсы слегка развело.
Пулеметы сильно запарили, выпустив по две ленты, когда эшелон наконец-то пронесся мимо колонны. По кабине машиниста никто особенно не стрелял. Да и зачем? Пули с мягким свинцовым сердечником не достанут экипаж, укрывшийся за этими железками. Разве что случайно заденут.
А вот дальше начинался ад.
За минувшую минуту с гаком четыре пулемета высадили две тысячи пуль под острым углом к курсу набегающего состава. Да по деревянным пассажирским вагонам, забитым солдатами. С такой смехотворной дистанции пули прошивали эти хлипкие конструкции насквозь, превратив вагоны в натуральное решето!
А тут еще и Сапрыкин со своими бойцами сообразил, подсобить. И начал закидывать в разбитые окна пассажирских вагонов гранаты.
Грузовик Васкова сдал резко назад, разворачиваясь. И включил в дело курсовой пулемет, пока на двух ретирадных спешно меняли воду.
Тра-та-та-та… застрекотал он, посылая пули в состав. Толку может быть было и мало, но характерный звук должен был подействовать психологически, отправив бойцов обратно на пол. Нечего им высовываться. И стрелять тем более не стоит.
Паровоз же, влетев на ослабленный участок пути, вылетел с колеи и продолжил свой путь по склону насыпи. Красиво. Грандиозно. Ну и, разумеется, увлекая за собой весь состав.
Да. Был бы здесь мост – вообще-бы хорошо стало. Собрались бы всмятку под ним…. А так – эшелон просто вылетел с рельсов, окончательно разворотив участок пути, и рухнув в кювет, затих, завалившись на бок.
Деревянные вагоны не выдерживали такого грубого обращения. И рушились, разваливались, погребая под своими обломками людей. Конечно, рама платформы была у них металлической. Но это только усугубляло ситуацию.
Тем временем удалось заменить воду в четырех пулеметах, и они вновь включились в дело, заработав по этим руинам. Только уже не длинными очередями, а короткими. Тщательно причесывая те места, где кто-то шевелился и мог укрыться в случайно образовавшейся полости.
– Уходим! – Наконец крикнул Максим, когда пулеметы вновь нещадно запарили. И Йозеф тронул грузовик, увлекая за собой колонну. Васков же, пропустив всех, занял место в арьергарде. Занявшись приведением пулеметов в порядок и набивкой боеприпасами расстрелянных лент.
Эшелон оказался не очень большой. Паровоз, угольный тендер да два десятка пассажирских вагонов. Батальон не батальон, но что-то подобное там ехало. Может и не целое подразделение, а пополнение в другие. Но главное – личный состав. Вон сколько людей в серой форме вывалилось из разрушенных вагонов.
Поручика очень сильно подмывало остаться здесь и покопаться в обломках. Собрать трофеи с целого эшелона – богатый улов. Одних только винтовок мог оказаться целый воз и не один. Но он не решился.
Сколько людей выжило после обстрела и крушения? Вот наверняка не один десяток. А может и сотня. И многие из них при оружии. Ну его нафиг связываться с такими сюрпризами. Да и вокзал слишком близко. Там наверняка выстрелы слышали. Могут и подкрепление прислать. Удастся ли с ним справится также? Вопрос. Большой вопрос.
Так или иначе, он не стал задерживаться.
Ехали молча. Каждый думал о своем. Немцы и чех, понаблюдавшие за уничтожением эшелона, в очередной раз убедились в том, что дороги назад у них нет. Просто нет. И думали о том, как они докатились до такой жизни. А Максим, зажимая платком рану на голове, напряженно изучал карту, пытаясь найти там спокойное место для отдыха. Хотя бы час постоять, да привести себя в порядок.
С трудом, но отыскал.
Небольшой хуторок в стороне от дорог с щебеночным покрытием. Леса не было, но пышные фруктовые сады позволяли прекрасно скрыть автомобили. Там и остановились.
А вот местные жители удивили. Вместо того, чтобы выйти и поприветствовать солдат, как в том именье, они взяли и куда-то разбежались.
– Плохо, - недовольно поморщившись, прокомментировал этот факт Максим. – Ну да и черт с ним… - Все равно надолго они тут задерживаться не собирались. Поэтому выставив посты и боевое охранение, поручик занялся приведением отряда в боеготовность.
Умер тяжелораненый, что поймал пулю грудью у генеральского домика. К нему присоединилось еще двое, раненных позже, во время столкновения с пехотной колонной. Таким образом «двухсотых» стало пятеро. А мест под них в грузовиках уже не осталось. Это ведь здоровые или легкораненые могли сидеть. Остальным же полагалось лежать. А где им лежать в необорудованных грузовиках? Тем более, что там еще и два генерала имелось и один тяжелораненый. Генералов ведь укладывали на пол, чтобы шальной пулей не зацепило.
Максим хотел в этот раз вывести всех к своим и похоронить честь по чести. Но не сложилось. Поэтому часть бойцов занялись приготовлением обеда, а часть – изготовлением крестов из подручных материалов и рытьем могил. Да не на самом хуторе, а чуть в стороне - у красивой яблони.
Прощальное слово произнес поручик. Молитву прочитал прапорщик. А потом в десять лиц дали последний салют, щелкнув незаряженными винтовками. Все коротко и лаконично. Но приличие удалось соблюсти. Не столько перед мертвыми, которым, как известно, уже все равно. Сколько перед живыми.