Безумный мир
Шрифт:
– Что-что?
– Здравомыслие – доминанта, – настойчиво повторил Линдл. – С течением времени, по мере смены поколений, дефект мышления постепенно сглаживается и исчезает, уступая место наследственному здравомыслию. Каждое следующее поколение и качественно, и количественно отличается от предыдущего. Так называемая «дефектная» раса, как выяснилось, находится на том же пути, только значительно отстала. В один прекрасный день она наверстает упущенное! – Линдл снова взглянул на Армстронга, чтобы убедиться в действенности своих слов. – Главная проблема сейчас в другом – несовершенные люди Земли преуспевают в науке – и особенно в космонавтике – гораздо быстрее, чем прогрессируют психологически. Они угрожают вторгнуться в «святилища»
– По-моему, это стыдно, – сказал Армстронг.
– Разве? – Голос Линдла звучал резко. – Подумайте еще. Вы считаете себя американцем и землянином, потому что… потому что вы так считаете. Но ведь когда-то вы так же искренне верили в Санта-Клауса и пасхального кролика. Но вы – белый и нормальный и по определению – марсианин! И вот тут возникает вопрос о вашей лояльности.
– Слишком вы быстрый, – парировал Армстронг. – Что такого сделал для меня Марс, чтобы я вдруг проникся к нему благодарностью? Я уж не говорю о лояльности.
– Многое! Например, Марс дал вам право на жизнь, хотя не так уж трудно было вообще отказать вам в нем. Вы живете потому, что ваших предков выслали, вместо того чтобы их убить. Если бы Марс поступил так, как поступали многие из земных маньяков, вы бы не родились никогда!
– Но…
– И во-вторых, – с нажимом продолжал Линдл, – Марс не бросил этот мир на произвол судьбы. Он вмешивается в жизнь Земли и делает все возможное, чтобы ростки благоразумия не погибли. Это значит, что вы живете в мире, который не так катастрофически безумен, каким он мог быть.
– Вмешивается? – Взгляд Армстронга стал насмешливым. – Что вы подразумеваете под вмешательством? По-моему, вы говорили, что они сослали нас сюда и бросили – именно на произвол судьбы.
– Нет. Была проведена чистка, но марсиане не умыли руки. Никогда и никому не запрещалось наведываться в этот дурдом. Ученые, заинтересованные в развитии земного человечества, прилетали и делали, что могли. Это были выдающиеся миссионеры! Многих из них помнят до сих пор – Гаутама Будда с Северной Венеры, например. Здесь его звали Буддой! В те времена наши посланцы могли сдвигать горы. Ужасно жаль, что слова этих людей всякий раз немыслимо искажались, и они никогда не бывали поняты больше чем наполовину. Их происхождение сегодня окутано мистической тайной, а попытки показать, на что способна настоящая наука, до сих пор воспринимаются как великие чудеса. На столбе огня они пришли, и на огненной колеснице вознеслись на небеса!
– Вы имеете в виду?..
Линдл кивнул:
– Почти каждый из великих, кого вы в состоянии вспомнить. Исключая Конфуция – он обладал природной мудростью аборигена-землянина, причем здравомыслящего. Но остальные… почти все… – Голос его замер, и некоторое время Линдл молчал. – Чудес не бывает, и это отлично известно многим земным ученым – потому что многие из них здравомыслящие. Говорящая статуя Мемнона просто-напросто резонировала всякий раз, когда жрец ударял по соответствующему месту. Когда Мухаммед совершал свое знаменитое путешествие в Иерусалим, он телепортировал себя с такой же легкостью, с какой тропические фрукты телепортируются через красные пустыни. Но ни демонстрация достижений науки, ни проповеди так и не смогли пробудить здравомыслие у неразумных; наоборот, на основе этических учений они создали безумные культы, которые только добавили горя в их жизнь и которые мешают этому миру до сих пор. Поэтому примерно шестнадцать или семнадцать столетий
– Любопытно, – признал Армстронг. Он откинулся в кресле и вытянул ноги. – Красочно, жизненно. Ничем не хуже «Золушки» и «Снежной Королевы». На вашем месте я обязательно придал бы рассказу больше драматизма. Как? Например, встал бы и продекламировал: «Смотрите! Завидуйте! Я – гражданин Марса!»
– Каковым я и являюсь, – парировал Линдл. – И вы тоже! Верно – по рождению я землянин. Но по убеждениям и по духу я – марсианин. Я не жду, что вы прямо сейчас, сразу начнете смотреть на вещи моими глазами, но я посеял семена в вашем сознании, и, рано или поздно, они дадут всходы. Нравится вам это или нет, но вы не сможете больше упрямо цепляться за земные предрассудки, если вы признаны одним из самых передовых людей в Солнечной системе. Теперь, после того как вы осознали себя здравомыслящим, ваш долг – охранять границу, тонкую красную линию, и оберегать от безумия, кого нужно спасти – других здравомыслящих.
– Мой долг? Кто это сказал? – Армстронг поднялся на ноги.
– Не я! Никто! Вы сделаете выбор сами, подсознательно, если уже не сделали. Вы не можете не быть норманом, потому что вы норман. – Линдл встал вслед за Армстронгом – одного с ним роста, он больше походил на преуспевающего адвоката, чем на известного политика. – Вы свободны, мистер Армстронг.
– Вы в себе уверены, да? «Грубое посягательство на свободу субъекта подлежит судебному преследованию». Так гласит закон. Откуда вы знаете, что я не причиню вам массу хлопот, когда отсюда выйду?
Линдл прошел по ковру и распахнул дверь.
– Точь-в-точь мои слова. То же самое говорил я, когда освобождали меня. То же самое говорили и сотни других. И все они, после недолгих раздумий, вернулись. Вы понимаете? Наша сила именно в том, что люди тянутся к нам сами, по осознанному велению души. Хотя вы, быть может, пока этого не понимаете. Можно привести пример: птицы одного вида сбиваются в одну стаю. Но это упрощение. В других мирах приняты термины «психогравитация» или «телесимпатия».
– Я называю это стадным инстинктом, – раздраженно произнес Армстронг. – Мне с вами не по пути. Я – волк-одиночка.
Линдл усмехнулся:
– Видите ли, главная черта нормальных – они не могут не думать. Им это нравится и не причиняет никакой боли. Они думают, думают, думают – все глубже, все настойчивей, и ничто не может их отвлечь. В конце концов, они оказываются членами «Норман-клуба». Подобное тянется к подобному – и мы с вами еще увидимся. Обязательно. – Он приглашающим жестом обвел комнату: – А пока что – получайте свою гарантированную свободу, мистер Армстронг. Свободу жить в безумном мире. – В его глазах вспыхнули странные огоньки. – Посмотрим, как вам теперь понравится этот дурдом!
Армстронг разглядывал Линдла, задумчиво и чуть раздраженно покусывая зубами нижнюю губу. Ему очень хотелось сказать кое-что не из школьной программы, но почему-то казалось, что Линдл этого не поймет. Наконец он проворчал:
– Ладно. В дурдом так в дурдом. Пойду набираться сил. Но предупреждаю, в следующий раз мы встретимся уже в другом месте. – Армстронг угрожающе взглянул на Линдла. – Берегитесь!
С этим он и вышел.
9
В офис Хансена Армстронг ворвался, распахнув дверь ногой. Мириам, с мечтательной улыбкой сидевшая за столом, вздрогнула, когда он прошагал мимо, вместо приветствия едва удостоив ее угрюмым ворчанием. С видом разъяренного носорога он прошел в кабинет, плюхнулся в кресло и уставился на мрачного как туча агента недобрым взглядом.