Безумный мир
Шрифт:
Просматривая отчеты сенатского комитета в надежде откопать хоть какой-нибудь ключик к загадке, Армстронг вдруг широко раскрыл глаза от удивления, наткнувшись на информацию двухдневной давности – умер Харви Дж.Андерсон, локомотив «космического лобби», человек, не раз нарушавший планы синдиката Линдла-Вомерсли. Как было написано в «Рекорде», Харви Андерсон «ушел от нас неожиданно, но тихо и достойно в возрасте шестидесяти семи лет»… Армстронг немедленно позвонил в офис издательства.
– Я только что узнал о кончине сенатора Андерсона. Не могли бы вы сообщить мне причину смерти?
Девушка
– Вы его друг? – спросил он.
– У мертвых не бывает друзей.
– Тоже верно. – Молодой человек на секунду задумался, словно оценивая мудрость этого афоризма. – Андерсон умер от разрыва сердца.
– Нельзя ли поточнее?
Молодой человек изобразил нетерпение.
– У него была болезнь сосудов сердца. Он страдал ею уже давно и мог умереть в любой момент…
– Кто это сказал?
– Послушайте, мистер, я сообщил вам все, что нам известно. Если вы желаете спорить, ступайте к доктору Пойнтеру.
– Именно это я и хотел выяснить. Фамилию врача. – Армстронг улыбнулся. – Спасибо.
– Всегда рады услужить, – явно недовольный, солгал молодой человек.
Заглянув в медицинский справочник Вашингтона, Армстронг не нашел там никакого доктора Пойнтера. Это заставило его снова взяться за телефон. В Ассоциации врачей Восточного побережья он запросил справку о Пойнтере и готов был поставить сто против одного, что такой фамилии там не числится и этот звонок – просто выброшенные деньги. Но через пять минут он получил поразительный ответ: доктор Пойнтер – нью-йоркский врач, в настоящее время гостит у сенатора Вомерсли… Армстронг почувствовал, как по спине пробежал холодок.
В конце концов он решил, что из всего «космического лобби» самой многообещающей фигурой является генерал Лютер Грегори. Сей почтенный вояка просто бредил стратегической ценностью Марса.
«Кто контролирует Марс, – бессчетное число раз повторял он в сенате, – тот контролирует Солнечную систему». И действительно, именно интересы военных были главным двигателем космических исследований в мире. Идея военного господства удовлетворяла и рядовых налогоплательщиков, которые, естественно, хотели бы уцелеть во время грядущих войн. Позиция генерала отличалась редкой последовательностью и простотой, и она была бы совсем здравой, если бы в основе ее не лежала убежденность в роковой неизбежности войны.
Генерал Грегори не считался звездой первой величины на политическом небосклоне, но он был яркой личностью, и его выступления и, главное, независимость делали его, возможно, единственным, кем двигали соображения, созвучные собственным мыслям Армстронга. Разумеется, с точки зрения марсиан всех мастей генерал был ненормальным. Очень удачно, подумал Армстронг, что Грегори живет в Вашингтоне. До его дома чуть больше мили, пять минут на такси.
Старый боевой конь безостановочно расхаживал по кабинету, крутя в пальцах визитную карточку Армстронга. На жестком, с седыми усами лице застыло суровое выражение.
Размашистым шагом переступив порог, Армстронг произнес:
– Вы очень любезны, генерал. Надеюсь, вы не вышвырнете меня вон, прежде чем выслушаете до конца?
Грегори метнул острый взгляд на мощную фигуру гостя.
– Это
– Все равно, я вам очень признателен.
– Не стоит. Если вам есть что сказать, стреляйте побыстрее.
– Хорошо, генерал. Я пришел рассказать вам одну историю, наверное самую безумную из всех, которые вы когда-либо слышали. Я сокращу ее, чтобы сэкономить ваше время. Но попрошу вас об одном…
– Да?
– Вы выслушаете меня до конца и не отмахнетесь от этой истории, как от параноидального бреда, который не заслуживает вашего внимания. Вы используете все ваше влияние, чтобы проверить факты, и только потом примете решение. Обещайте мне это.
– А почему вы явились со своей историей ко мне?
– Потому что у вас есть власть, а у меня ее нет.
– В этом городе власть есть не только у меня, – сказал генерал. – Кое у кого ее даже побольше!
– А еще, – продолжил Армстронг, – мне показалось, что вы используете свою власть, а не злоупотребляете ею.
– Ах вот как. – Генерал не был польщен. Он изучал гостя, словно собираясь приказать ему застегнуться на все пуговицы и постричься покороче. – Вы обращались к кому-либо еще, прежде чем прийти ко мне?
– Нет, сэр.
Генерал Грегори снова заходил по ковру. Взглянув на электронные часы, он произнес:
– В свое время мне довелось слышать уйму странных историй, и вряд ли вы сумеете меня удивить. Однако дерзайте. Только покороче. – Он остановился, усы его ощетинились. – Но даже ангелы небесные не спасут вас, если вы закончите свою повесть попыткой что-нибудь мне продать.
Армстронг улыбнулся и, пристально глядя в лицо генерала, спросил:
– Мистер Грегори, вы когда-нибудь слышали о «Норман-клубе»?
Реакции не последовало. Грегори немного подумал и равнодушно ответил:
– Название вроде знакомо, но я не могу сейчас вспомнить… Ну и что там с этим клубом?
Рассказ занял час. Генерал слушал, не перебивая и не меняясь в лице. Армстронг закончил подробностями своего приезда в Вашингтон.
– Вот так, – заключил он. – Весь мир поделен. Невидимая империя, презрев границы и океаны, просто смеется над флагами и честью всех государств мира. Это своего рода вероучение, и оно ничем не хуже ислама, во имя которого тысячи его сторонников с радостью отдали жизни. Оно ничем не лучше и индуизма, во имя которого уже погибли и еще погибнут миллионы. Не важно, в какую глубь веков уходят его корни, истинно оно или ложно, подлинно или мнимо, – это фанатизм. Мы больше не атеисты и верующие, мы больше не правоверные и еретики. Отныне хитроумное устройство психотрон будет решать, нормальны мы или нет!
Грубое, словно высеченное из камня, лицо генерала осталось бесстрастным.
– Фантастика, – заявил он наконец. – Не хочу сказать, что ваша история – неправда, но, согласитесь, она слишком невероятна, чтобы принять ее без доказательств. Без существенных доказательств. Вы хоть отдаете себе отчет, что означает ваше сообщение?
– Я рассмотрел все аспекты, – кивнул Армстронг.
– Вы предъявляете обвинение представителям высшей законодательной власти этой страны…
– И любой другой!