Безумство
Шрифт:
Сильвер сломана и тоже страдает. Сегодня первый день в школе, и она скорее выйдет в мокрый снег и холод, чем пройдет пятьдесят футов мимо спортзала, черт возьми. Я даже не знаю, как она набралась сил, чтобы появиться здесь сегодня после всего того дерьма, что произошло в этой школе. Она просто чудо, черт возьми, эта девчонка. Замечательная, и намного сильнее, чем кто-либо может себе представить…
Ледяной ветер врывается в меня, пока я осторожно пробираюсь сквозь покрытые инеем хрупкие травинки, держась поближе к периметру здания. Ступая ногами, пятка-носок, пятка-носок, я стараюсь не производить слишком много шума, но на самом деле мне
Ветер шевелит волосы Сильвер, создавая светлый ореол вокруг ее головы, когда она поворачивает за угол в конце здания. Все, что мне действительно нужно — это последний взгляд на нее, прежде чем девушка исчезнет внутри школы. Так или иначе, этого будет достаточно, чтобы поддержать меня, пока я не смогу проехать мимо её дома позже вечером. Торопясь, пробегаю оставшееся расстояние до конца кирпичной стены, втягивая воздух и задерживая его в легких, как будто это каким-то образом сделает меня невидимым. Я уже в двух больших шагах от поворота за угол, когда слышу его голос.
— Я не хотел напугать тебя. Я должен был окликнуть или что-то ещё...
КАКОГО. ХРЕНА.
Гнев шипит у меня по спине как искра, бегущая по фитилю. Он не должен быть здесь. Он... он не имеет никакого гребаного права здесь находиться. Приближаясь к ней вот так... этот ублюдок потерял свой гребаный рассудок. Мои руки уже сжались в кулаки. Мои ноги движутся с собственным разумом, подталкивая меня вперед, побуждая бежать за угол и заставить ублюдка истекать кровью за это возмутительное вторжение, но…
«Тише, Passarotto. Пусть он говорит. Тогда ты поймешь, чего он хочет... и как заставить его уйти».
Это идет вразрез с каждым обрывком здравого смысла, которым я обладаю, но мне удается успокоиться, упираясь ногами в мерзлую землю. Парализованный, слишком напуганный, чтобы сдвинуться хотя бы на миллиметр, чтобы не сорваться и не потерять контроль над собой, я прислоняюсь к стене, закрываю глаза и напрягаюсь, чтобы расслышать то, что говорят сквозь шелест листьев.
Я чуть не скрежещу зубами, когда отец начинает оправдываться за свое прошлое поведение. Ногти впиваются в плоть, я разрываю кожу на ладонях, когда он комментирует, как сильно Сильвер защищает меня. Горячая желчь обжигает мне горло, он пытается втереться к ней в доверие, прося ее помочь мне встать на его сторону. Гордость и облегчение захлестывают меня, как зимний шквал, когда она по сути говорит ему отвалить.
Это моя девочка, Сильвер. Это моя девочка.
Дверь в здание захлопывается за ней, когда она уходит, запечатывая ее внутри света и тепла Роли Хай, и меня окутывает смертельное спокойствие. Гнев все еще бурлит, но это уже не тот обжигающий вид, каким он был мгновение назад. Нет, это совсем другой вид гнева — тот, что охлаждается до закаленной стали и проникает глубоко в душу, вплетаясь в самую ткань человеческого существа. Я отталкиваюсь от стены и заворачиваю за угол как раз в тот момент, когда мой отец начинает уходить.
— Какого хрена ты тут делаешь? — рычу я.
Он останавливается как вкопанный, резко поворачивая голову в мою сторону. Расчетливая улыбка появляется на его губах, когда он оглядывает меня с ног до головы.
— Так, так, так. А вот и он,
— Фигня. Ты знаешь, что я здесь учусь.
Джакомо подавляет смешок, запрокидывает голову и смотрит на холодное зимнее небо.
— Ну да... ты же должен где-то учиться. Есть разница между тем, чтобы быть зачисленным в школу и на самом деле посещать её, верно? А мы, Моретти, вряд ли подходим для дальнейшего образования, не так ли?
Он говорит «дальнейшее образование», как будто это что-то смущающее — грязная, постыдная тайна, что таких парней, как мы, нельзя ассоциировать с таким отстойным понятием, как обучение.
— Ты ни черта не знаешь, старик. Просто потому, что ты был счастлив оставаться невежественным до конца своей жизни, еще не значит, что остальные хотят этого. Ты бросил учебу. И с какой целью? Чтобы выглядеть круто? Не хотелось бы лопать твой пузырь, Джакомо, но вылететь из школы, даже не потрудившись получить аттестат зрелости? Это совсем не круто. Это самое глупое, что может сделать парень.
Мужчина морщится, уголки его рта опускаются вниз.
— У меня куча денег, малыш. Прочная крыша над головой. Еда в шкафах…
— Это больше, чем ты оставил маме.
Он медленно моргает, явно уклоняясь от комментария.
— Для чего нужны математика, естественные науки и гребаный театральный класс, а? Все это чертовски бессмысленно. Ты прекрасно справишься, если развернешься и выйдешь отсюда прямо сейчас. Пустая трата гребаного времени, если хочешь знать мое мнение.
— Но ведь тебя никто не спрашивал, верно? Тебя вообще никто ни о чем не просил. Ты только зря тратишь свое время. Я никогда не прощу тебе того, что ты сделал. Ты мог причинять мне боль весь день напролет. Ты мог бы отвергнуть меня и Бена, и я бы нашел способ примириться с этим. Такие мужчины, как ты, разочаровывают своих детей с незапамятных времен. Но то, что ты причинил боль ей? Это непростительно. Она была уверена, что ты вернешься, понимаешь? Она все время разговаривала с тобой, как будто ты стоял по другую сторону входной двери, собираясь войти в нее в любую сек…
— Это потому, что она была сумасшедшей, Алессандро! — Слова вырываются у него изо рта, эхом разносясь по лощине, а глубокая пещера за школой повторяет их ему, как звук выстрела.
Я стою совершенно неподвижно, как вкопанный, когда мужчина бросается ко мне, сердито тыча пальцем мне в лицо.
— Ты даже не представляешь, каково это было, мальчик. Она была неуравновешенной, когда мы встретились, но тогда это было мило. Довольно волнующе. Никогда не знаешь, что она сделает дальше. Непредсказуемость была забавной. Но когда ты родился, она... — он качает головой, отвращение глубоко врезалось в черты его лица. — Она совсем потеряла голову, Алекс. И совсем не в веселом смысле. Она пыталась ударить меня ножом, черт возьми. Как парень должен обращаться с сукой, когда она такая, бл*дь, чокнутая?
— Если ты еще раз назовешь мою мать сукой, я лично прослежу, чтобы ты никогда больше не ел твердой пищи. — В моей груди нарастает электрическая буря, и в любую секунду я могу распахнуться и обрушить ее на него.
Джек протягивает руки в умиротворяющем жесте.
— Алекс. Именно поэтому я пришел сначала повидаться с твоей девушкой. Я надеялся, что она поможет тебе понять, что я пришел сюда не для того, чтобы создавать проблемы. Все, чего я хочу — это, наконец, построить отношения между нами, после стольких лет…