Безумья темный страх
Шрифт:
— Лавджой, я предлагаю закинуть людей в тыл тварям, пусть посмотрят издали, проверят их лежбища, остатки гнезд и нор, по следам пройдут. Этой информации будет больше, чем у нас есть сейчас.
— Это слишком опасно, — покачал головой Лэндхоуп.
— Пусть согласятся добровольцы, бессемейные, у кого больше шансов выжить. Иначе мы все станем обедом, — Ривс допил бренди. — Я пойду с ними, у меня больше шансов вернуться.
— Ты никуда не пойдешь, не в это нашествие. У меня некому командовать, — отрезал «гном». — Что я тебе, дурья башка, говорил про геройство тут?
— Полковник Лэндхоуп, это не геройство. Я прекрасно владею оружием, в данный момент я нахожусь
— Нет, ты не пойдешь. Ты не знаешь мест и с тварями в открытом бою не сталкивался. Только несколько раз на стене до пика нашествия и в воздушном бою, — отрезал «гном». — Лавджой, Дримс прав, нам нужна эта информация. Пусть пойдут твои разведчики. Дримс и еще кто-нибудь забросит их в тыл тварям, пусть посмотрят по следам и прочим признакам, что там такое.
— Хорошо, — согласился Лавджой. — Это действительно разумно, но опаснее чем всегда. Обычно в разгар нашествия, — сегодняшний приступ мы можем считать именно разгаром нашествия, — мои разведчики сидят за стенами. Это будет очень рискованно.
— Им дадут повышенные боевые, — поморщился Лэндхоуп. — Но пусть отправятся только лучшие и добровольцы, и бессемейные.
— Хорошо, я поговорю.
— Тогда, пока задачи на ближайшие три дня: Дримс чинит вертушки, Лавджой ищет добровольцев, Алонсо предоставляет нам всю информацию и анализ, потом совместно вы устраиваете выброску в тыл тварям. Разведчики передают всю информацию, ты, Дримс, обеспечиваешь их эвакуацию. На имеющихся данных корректируем план обороны, разработанный на дневном совещании, — подвел итог полковник.
Утром следующего дня Ривс нашел своих горе-техников на складе, они приготовились опустошить по первому стакану за день. От удивления и возмущения Дримс даже потерял дар речи и не знал, что же ему сказать. Зато не растерялся Бен и сообщил, что вертолеты починить невозможно, во всяком случае, без помощи из вне, что они могут сделать, они итак делают, не надо ждать от них невозможного. Вот уже починили самый последний сломанный агрегат. А нашествие… А что нашествие? Раньше же как-то отбивались, и на этот раз отобьются.
Капитан Дримс ушел посрамленный, обалдевший от философии и поведения своих подчиненных. У его машины копались техники, явно разделявшие философию своего пьющего начальства — Бена и Рыжика.
Такого капитан не ожидал.
Глава 5
14, месяц Яблок, 5555 года
Меример Танн коротал ночную вахту на пульте связи с Сандерсом. Сандерс давно завалился спать, предоставив пухлячку Мерри в одиночку отдуваться на посту, но толстячок был вовсе не против: напарника он не терпел. Сандерс откровенно вымогал деньги у всех своих сослуживцев, проштрафившихся на любых мелочах; если ему не хотели платить, то жизнь этого человека превращалась в настоящий кошмар.
Мерри как всегда проверил все оборудование, принял несколько телефонограмм, отправил пару сводок, что ему принесли другие дежурные, но в четыре часа ночи делать особо было нечего, поэтому сержант Танн погрузился в невеселые свои мысли, что терзали его уже несколько недель.
Меример всю жизнь прожил в Нерейде, отлучившись на несколько лет лишь для учебы в институте, где звезд с неба он не хватал. Вернувшись в родной город, парень по совету
Два года, прошедшие с той роковой ночи, стали для тихого паренька самыми страшными в его жизни. Особенно последние несколько месяцев. И чем больше сержант помогал своему покровителю, тем больше понимал, что дороги назад у него уже нет. Если он сдаст Родеса, он сам себя подведет под расстрельную статью или пожизненное заключение. Вот только сил молчать дальше у него уже не было.
Несколько недель назад Родес приказал Танну сопровождать поезд, направлявшийся в Миранду. Само собой сержант возмутился — он отвечал за связь, но никак не был охранником или простым бойцом, да только спорить с Родесом — себе дороже. Куда деться? Пришлось влезать в бронежилет, брать в руки автомат и грузиться на поезд, где к своему немалому удивлению сержант встретил много знакомых лиц — все должники мерзкого хряка. Поезд тронулся, впереди их ждал закрытый на карантин город.
Дорога проходила через равнины, ныряла время от времени в густые джунгли, пролегала по краю наступающих болот. Иногда в забранные частой решеткой окна виднелись холмы, на части их стояли укрепленные хутора. Потом джунгли почти вплотную подступили к рельсам. Мерример мог разглядеть не только высокие деревья, но и лианы, и дикие орхидеи, свешивающиеся с них. Иногда с ветки на ветку перепрыгивали мартышки или взлетали редкие яркие попугаи. Лес за окном был очень красив. Сержант даже начал жалеть, что ни разу в жизни не выбирался из Нерейды, ведь в спокойное время некоторые турфирмы устраивали экскурсии в джунгли и на болота. Были даже вертолетные туры.
Поезд начал тормозить.
Несколько солдат в вагоне встрепенулись, подскочили к окнам, но потом вошел старший их группы и сообщил:
— Впереди завал. Его надо разобрать. Пятеро в охранение, остальные на разбор! Танн, ты в охранение.
— Но я плохо стреляю… — выдавил из себя Мерри.
— Поговори мне еще! — рявкнул злой лейтенант и вышел.
Ворча, солдаты вооружились. Поезд остановился. Пухленький сержант, кряхтя и сопя, выбрался из вагона, и полез на крышу, куда ему указал лейтенант. По крышам вагонов рассредоточились несколько человек, в том числе два машиниста и пара солдат из других вагонов. Шестеро рядовых, назначенных лейтенантом, отправились растаскивать поваленные деревья. И тут из леса появились твари.
В ужасе Танн схватился за автомат, направил его на серых человекоподобных монстров, но не смог выстрелить — он не снял оружие с предохранителя. Руки парня тряслись, он с трудом нащупал рычажок, но тут к нему подошел лейтенант и вырвал автомат из рук.
— Не стрелять, идиот! — рявкнул он сержанту в лицо. — Тебя не предупредили что ль?!
— О чем? — истерично закричал Мерри. — Они же их убьют! Убьют!
Снизу уже доносились вопли сослуживцев, кинувшихся к запертым вагонам, и рев тварей. Те набросились на солдат, немедленно принялись их жрать, рвать на куски, а охранение лишь стояло на крыше, не предпринимая никаких действий.