Безумья темный страх
Шрифт:
— Да что, что… Если раньше тихо мусолили тему с пропажей принца Лоуренса, то теперь все вооружаются, там бунт покатился по всему побережью! Не представляю, что будет. Лозунги кричат, что королева — тиран, правит она незаконно, что она убила принца Лоуренса… Я понял, там уже довольно горячо, — Джон немного помолчал, созерцая белый полоток, потом продолжил. — Маршал Дженси перекинул туда дополнительные войска, а полиция арестовывает совсем уж зарывающихся агитаторов. Ведет беседы с остальными… Да толку-то?
Мальчишка немного помолчал, вспоминая рассказ отца,
— Жрецы выступают в поддержку дяди королевы, какие-то газеты появляются странные, брошюры непонятные, — Джон скривил губы. — Так еще и этот митинг расстреляли… Когда волнения начались, солдат в Кошаген перебросили, на всякий случай. Люди были крайне недовольны. А после такого… Пошли слухи, что пришельцы решили коренных жителей окончательно закабалить, или того хуже — что королева собирается отдать Розми своему деду, императору Алсултана! Короче, все не в пользу Ее Величества.
— А ты что об этом думаешь? — поинтересовался Кейд.
— А что мне думать? — скривил рот Джон. — Корону Ее Величеству передал король Джонатан. Он ее назвал своей преемницей, отрекся в ее пользу, какие тут могут быть вопросы?
— Я тоже так думаю… А если честно, мне вообще все равно, кто там правит, платили бы зарплату, да летать давали, — отозвался беспечный Алан. Он отнюдь не был глупцом, просто думать ему бывало очень лень, а порывистая натура заставляла иногда брякать первое, что приходило в голову, и уже потом хорошенько думать. — А ты как полагаешь? — он толкнул локтем в бок Кейда.
— А я думаю, что корона у королевы вполне законно, и кто-то мутит воду. Это не ее войска расстреливали собрания. Или не по ее приказу, — твердо ответил Кейд. — Это информационная война, переходящая в обычную войну. Кому-то захотелось власти. Не замечали?
— Не, тут уж не соглашусь, — приподнялся с подушки Джон. — Войска ее стреляли — командовал ими полковник Риан, его сейчас генерал Костана защищает — Риан его бывший подчиненный и друг. Костана — мужик нормальный, воевал много, боевой генерал, а не паркетный шаркун. Он говорит, что Риан действовал по обстановке — разгонял митинг, который превращался в бунт. Он пытался предотвратить более страшные последствия, т. к. все могло вылиться в погромы и в мятежи.
— Так в это в итоге все и вылилось, — усмехнулся Алан. — Составили петицию, да разошлись бы, а тут… Тут началась стрельба. Или этот Риан сглупил, нервы не выдержали, или он не на стороне королевы, точно вам говорю.
Мальчишки уставились на белокурого друга во все глаза.
— Алан, это ж армия… — пробормотал Джон. — Тут же… Как армия может пойти против королевы?
— Просто, — жестко ответил Кейд. — Раньше такого не могло быть, брали только пришельцев, теперь… Ребята, мы все — коренные розмийцы, а нас допустили не только в армию, нас учат летать. Вот и разлад.
— Ну, я-то к пришельцам отношусь, — хмыкнул Алан, потом спохватился и замолчал. Он еще не совсем привык к тому, что о прошлом ему говорить нельзя.
— В армии началось брожение, —
— Неужели ты думаешь, что генерал Костана может быть на стороне мятежников?! — удивился Джон.
— Все может быть, — пожал плечами Кейд.
— Он же боевой генерал… У нас его все любят и уважают… В армии особенно, — пробормотал Джон.
— В этом вся и беда — многие хорошие люди могут быть на другой стороне, — ответил Кейд. — Именно этим и страшна гражданская война.
Налеты и атаки тварей на Миранду все продолжались, заставляя жителей города погружаться во все большее и большее уныние. А еще этот карантин… Болезнь, найти причину которой так и не получалось. А ведь кто-то болтал, что сами медики эту болезнь или разносят, или же нашли от нее лекарство, но горожанам его пока не дают. В последнее верилось с трудом, но за несколько месяцев на город обрушилось столько несчастий, что отчаявшиеся люди поневоле стали искать виновников своих бед. Медики к тому же, в подавляющем своем большинстве, были людьми в Миранде пришлыми…
Где собирались несколько овдовевших, осиротевших несчастных, там и начинали рождаться мрачные мысли и гипотезы. Горе — плохой советчик, а ум, не слишком развитый, — неисчерпаемый источник фантазий и нереальных вымыслов, один другого страшней. И если большинство мужчин ушли в ополчение и были заняты с утра до вечера, то многие женщины и старики оказались людьми свободными, не занятыми по осадному времени. В Миранде вообще работало мало женщин — традиции, как ни как, а тут еще фабрика, лесопилка да школа с училищем закрылись, вот и не знали дамы, чем себя занять. Родные и близкие же болели и умирали у них на руках…
— Ты представляешь, Нэнси, дочка-то нашего аптекаря умерла! — встретила такими словами одна приятельница другую возле полупустой хлебной лавки. — А какая красавица-то была! Какая красавица!
— Ее ж тоже в госпиталь забрали? — взмахнула руками Нэнси. — Вот как моего Джеральда. Как забрали, так и все!
— И не говори! — рябая Като покачала головой. — Уж я ему говорила, аптекарю нашему, чтоб не отдавал ее этим изуверам, но он… — женщина махнула рукой. — Да что с него взять, как по весне эти твари жену его порвали, так совсем разума лишился — в ополчение это записался, этим изуверам в их лаборатории помогает…
— Девку-то жалко…
— И не только ее, — вдруг раздался вкрадчивый голос у них за спинами. Почтенные матроны степенно развернулись к неожиданному собеседнику. Им оказался высокий худой мужчина с водянисто-голубыми глазами. — Прошу прощения, что вмешался в ваш разговор, но я оказался невольным слушателем, а эта тема мне глубоко небезразлична, — мужчина склонил голову в учтивом поклоне, прижал правую руку к сердцу. — Моя жена недавно тоже туда попала и скончалась.
Женщины заохали, выражая сочувствие.