Безупречная жена

Лоуренс Стефани

Филипп ощущал ее робкие ласки и, угадывая их смысл, старался утолить ее невинную жажду нежными долгими поцелуями. Пальцы его ухватились за мелкие пуговички на ее лифе. Расстегивая их одну за другой, он в то же время сумел взять себя в руки. Шаг за шагом он повел Антонию дорогой обольщения, самым долгим путем, какой только мог изобрести. Он точно знал, насколько далеко может завести ее сегодня, но ни дюймом дальше! Этот момент он уяснил себе с самого начала, еще до того, как была расстегнута самая последняя пуговица и одна его рука скользнула под тонкий шелк цвета

морской волны.

От его прикосновения Антония резко втянула в себя воздух, ее мягкая, как атлас, кожа обожгла его. Он нежно обхватил пальцами одну грудь и услышал, как девушка перестала дышать, почувствовал, как напряжение, охватившее ее, растворяется в желании. Ее губы с настойчивой мольбой слились с его губами. Она прижалась к нему, восхитительная в своем целомудренном нетерпении.

Филипп смаковал вкус ее губ, идя ей навстречу, в то время как его желания кипели в первозданном исступлении. В конце концов он первый поднял голову, чтобы перевести дыхание.

Раскрасневшаяся Антония лежала, откинувшись на подушки, отяжелевшие веки прикрывали глаза, губы дрожали в надежде на продолжение поцелуя. Ее подхватила волна проснувшейся страсти, она жаждала новых ощущений.

Антония блаженно вздохнула.

Рука Филиппа заскользила по ее груди.

Антония распахнула глаза.

– Ах! – Резко вернувшись в реальность, она осознала вдруг, что лежит на кушетке рядом с Филиппом, который одной рукой держит ее за грудь. – Я… – Она запнулась, в смятении пытаясь вспомнить случившееся. Что она говорила? Что делала? – О боже! – Антония в замешательстве зажмурилась, пробормотала жалобно: – Мне ужасно жаль, Филипп.

Озадаченный Филипп уткнулся носом ей в ухо.

– Почему жаль? – Он склонил голову и прижался губами к пульсирующей жилке на ее шее. – Из нас двоих скорее я должен просить прощения. – Он перевел глаза на свою руку, лежавшую на ее груди. – Но я не стану этого делать. Говорю сразу, чтобы вы не ждали.

Антония резко вдохнула, когда Филипп с раскрытыми губами склонился к ее груди…

– Филипп! – Глаза Антонии снова широко распахнулись, на этот раз еще от большего потрясения. Воздух так и остался в легких, пальцы запутались в его волосах, а Филипп продолжал свои возмутительные ласки. Внезапно Антония обрадовалась, что лежит на кушетке – если бы они стояли, она непременно лишилась бы чувств. Ее мысли закружились в стремительном водовороте, а его губы, язык все продолжали свою ненасытную игру.

– Боже правый!

Почувствовав, как дрогнул ее голос, Филипп отстранился с довольным смешком:

– Не надо так пугаться. – Увидев, как бурно вздымается ее обнаженная грудь, он испытал чисто мужское удовлетворение и заглянул в ее затуманенные глаза. – Ведь мы скоро поженимся. И тогда станем часто этим заниматься.

Филипп ощутил, как Антонию сотрясла дрожь. Он вопросительно посмотрел ей в глаза и увидел в золотисто-зеленых глубинах странное выражение.

Он нахмурился:

– Что с вами?

Она не ответила. Глаза ее подернулись дымкой, потому что в этот момент его пальцы

неосознанно погладили розовый сосок, неудержимо привлекавший его внимание. Он заставил пальцы остановиться, но так и не смог убрать руку с мягкой округлости груди. Наклонившись, он поцеловал девушку в висок.

– Вы же доверяете мне, не так ли? Ответьте же.

Медленно подняв на него взгляд, Антония моргнула. Раскрыла губы и, прежде чем заговорить, провела по ним языком. Пока ситуация не вышла полностью из-под контроля, требовалось объясниться.

– Я… дело в том… – Она с усилием вздохнула. – Когда вы страстно целуете меня… – Она густо покраснела и замолчала. Филипп почувствовал, как ее кожа под его пальцами стала горячей, но, приложив огромное усилие, не сдвинул их с места. Антония проглотила слюну, постаралась придать голосу твердость. – Когда вы трогаете меня… – Ее рука с трепетом коснулась его руки, она потупилась, потом резко вскинула глаза и прерывисто втянула воздух. – Я не могу себя контролировать, – выпалила она. – Я чувствую себя… – глаза ее потемнели, поймали его взгляд, она снова облизала губы, – очень распущенной женщиной.

Желание пронзило Филиппа, и он с усилием загнал его в клетку. Прежде чем он успел ответить, Антония заговорила снова, глядя ему в глаза:

– Такое неподобающее поведение вызовет в вас отвращение. – Она потупилась. – Я знаю, что истинные леди так себя не ведут.

Мучительная искренность в ее взгляде сделала невозможным обернуть разговор в шутку. Филипп хорошо знал суждение, на которое она ссылалась и которому так желала соответствовать. Он давно заключил, что данное мнение только способствует тому, что многие замужние дамы становятся легкой добычей мужчин, которые поощряют, а не подавляют их естественные порывы. Мысль, что его жена, рассуждая подобным образом, рискует сделаться жертвой мужчин его типа, решительно ему не понравилась. Он сжал губы.

– Боюсь, что еще больше шокирую вас, но должен сделать признание.

Удивленные светло-зеленые глаза встретились с его дымчато-серыми.

Филипп неохотно убрал руку с блаженной теплоты и позволил краям лифа сомкнуться.

– Я, может, и не должен на этом заострять внимание, но едва ли заслужил бы свою репутацию, если бы проявление женщинами чувств внушало мне отвращение. – И добавил, глядя ей в глаза: – Скорее все происходит как раз наоборот.

Ее взгляд оставался неуверенным. Филипп приподнял бровь и продолжил убеждать ее:

– То, что мужчины моего склада женятся поздно, – это неоспоримый факт. Мы выжидаем, надеясь встретить леди, обладающую свойствами, которые мы привыкли ценить, – ту, чьи чувства искренни и честны, кто умеет радоваться непосредственно и не притворяется перед своим мужем. – Он запнулся, но затем заговорил уже более уверенно: – Вы знаете меня. Знаете, кем я был. Я не вижу смысла приукрашивать себя. Вы можете представить, чтобы я с моим прошлым довольствовался половинчатыми чувствами – чуть теплой реакцией услужливой, но не более того, жены? И это когда мне известно, что по вашим жилам бежит огонь?