Безупречный враг. Дилогия
Шрифт:
— Да, сирином быть куда лучше, чем девкой без рода и племени, — процедил араави востока, прерывая молчание. — Можно кушать крабов, отталкивать поднос с икрой летучих рыб и морщить свой милый носик. Дома небось иное приходилось в тарелку накладывать? Впрочем, вряд ли дома ты знала, что такое «тарелка»!
— Не ваше дело.
Прозвучало не так решительно, как хотелось бы. Сказанное против воли отразило испуг и смятение куда внятнее молчания. Араави следил за Элиис, привычно читая мысли на лице пленницы. Он знал людей, умел играть с ними, при хозяине востока всегда становилось холодно и страшно.
— Отчего же не мое? Я избранный наследник посоха. Не знала? А ведь можешь поздравить первой… Все решено. Ну, поклонись новому единому. И-раз… А может, всплакнешь? Бедная лошадка, несчастный братик. Я знаю: ты считаешь хранителя Боу братом… считала, он ведь уже три дня как мертв.
— Я умею отличать ложь от правды и не поддаюсь вашей дрессировке, — гордо вскинула голову Элиис. — Плакать тем более не стану. Не врите мне о гибели Боу, вы сами не знаете истины, вы не получали вестей, вот как мне думается. А про крабов… И здесь бы по вашему приказу меня кормили гнилыми лепешками, да вот беда: заменить сирина некем. Я божественная. Можете сами поклониться.
— Верно, божественная, — согласился араави. — Вот и будь умницей. Мы с тобой пока что стараемся вполне мирно сосуществовать. Дала бы клятву привязки к башне. Мне одному, понимаешь? Именно мне! Я знаю, что такое слово сирина, и я умею быть благодарным. Жила бы едва ли не свободно, перестала быть эдакой злюкой. Впрочем, скоро и без того подобреешь. Девкам идет на пользу общество красивых молодых сирен. Мужа я подобрал тебе хорошего, он переубедит тебя и воспитает.
— Послушного, — сердито предположила Элиис.
— Умного. К тому же симпатичного и образованного, уж точно не чета вонючим горским пастухам. Женщины от него без ума.
— Вам известно, что на меня не действует голос сирен. Я остаюсь в уме.
— Тем хуже для тебя, — проскрипел араави. — Излишнее упрямство причиняет большие неудобства. И ты не можешь себя перебороть, не пытаешься повзрослеть, принять силу обстоятельств, отличить благо от зла.
— Ваше благо неотличимо от зла.
— Бормочи, утешься строптивостью. Не моя забота. Воспитывать тебя станет твой муж. Дела семейные, как поладите — не мое дело. Мы ведь не друзья… так что потом не жалуйся, если ум не оценит, а упрямство пообломает. Скоро он прибудет, кстати. Твой жених.
Элиис смолкла, сжалась и опустила голову. Не стоит ни упираться, ни показывать, что еще жива надежда. Спасибо Боу — у нее действительно есть способ покинуть крепость. Вот только душа болит: а вдруг брат попал в настоящую беду и прямо теперь гибнет и нет ему помощи?
Сирена запаздывал. Араави уже попробовал пять перемен блюд и лениво изучал шестое — тех самых крабов под кремовым соусом. Араави скучал, наблюдая за Элиис, нервно вздрагивающей от любого звука шагов. Наконец чуть насмешливо и вроде даже с долей жалости пояснил:
— Сирена плывет издалека, лодка уже в порту, но тебе стоит ждать жениха не раньше, чем подадут сладкое.
Девушка прикрыла веки и вздохнула. Опять обманул. Вынудил метаться и кусать губы, а сам забавлялся: любит играть с теми, кто принадлежит храму.
Уверенная поступь нескольких человек родилась во дворе, окрепла на лестнице, заполнила ближний коридор. Двое слуг распахнули двери и замерли в низком поклоне. Третьим был
— Вы меня вызвали ради брака или есть и иные причины? Потому что миссия продвигается тяжело, длительное отсутствие нежелательно. Путь сюда и обратно отнимает слишком много времени, задержка в крепости на два-три дня допустима, но не более. Иначе я потеряю все, чего добивался два года. Летние балы — это важно. У меня лишь одно приглашение, его нельзя упускать, иначе осенью я не попаду ко двору, откуда еще надо убрать чуждых нам людей. Я не решился бы оставить берег, но, помимо прочего, мне необходима ваша помощь, сложился тот самый случай, он в море. Мы только-только начали игру с амулетами пути, она сложна и требует внимания, все немного не так, как мы того желали.
— Плохо, — задумчиво нахмурился араави. Осторожно глянул на Элиис, лишнюю в данном разговоре. — Ваш брак определен звездами, и его срок, увы, совпадает с указанным тобой, Гооз. А по второму вопросу мы еще поговорим, наверняка сможем устроить требуемое и отсюда. Гоор теперь занят на западе, очень скоро он вернется. Когда придет тот срок, что важен тебе?
— Неудачное совпадение, дело следует завершить сегодня в ночь или завтра, я учту ветер и точнее скажу к вечеру.
Элиис замерла, слепо щупая перстни на пальцах и пытаясь дышать ровно, насколько возможно. Ей прежде доводилось читать, что сирины наделены еще одним даром, кроме общения с океаном: они порой ведают грядущую беду. Но испытывать самой подобное озарение не доводилось еще никогда. Теперь дар пробудился и не желал униматься… Сидящий напротив мужчина был молод и действительно красив, женщины обожали бы его и без приправы из медового голоса. Но не она.
Гооз казался темным для взора сирина, он представлялся пропитанным смертью. Сирена самим своим присутствием и тем более звучанием голоса вызывал дрожь, словно был страшнее ураганов, опаснее великой Волны, смертоноснее яда и клинка.
— Девица хоть не блаженная? — чуть презрительно усмехнулся жених. — Молчит и зелена, как утопленница. Эй, рыбка, не хватай так жадно воздух милым ротиком, задохнешься! Владыка, может, мне ее выгулять во дворе? А лучше выдели упрямой иного муженька из молодых сирен. Звезды нас, ничтожных, не различают, беспокоясь лишь о благе божественной.
— Не играй с огнем, — холодно лязгнул голос араави. — Я выбираю, ты — служишь. Помни свое место.
— Ладно, — опустил веки Гооз, кланяясь куда более церемонно и пряча усмешку. — Служу. Извините мою дерзость, владыка. И, как велит обычай, я подтверждаю свое согласие на этот брак во благо храма. Более того, я буду ей добрым, — теперь он усмехнулся неприятно и вполне открыто, — и усердным мужем. Храму ведь нужны дети сирина.
— Элиис? — резко окликнул араави.
— Я хочу вам сказать несколько слов наедине, — неуверенно выговаривая слова, прошептала девушка. — Это важно. Очень.