Безупречный злодей для госпожи попаданки

Ромм Дарина

– Да, Инквизитор, я дал королевское слово и не сдержал его! Я Цварг Великий, мне все можно!
– визгливо вскричал старик и захохотал.

В своем экстазе он не заметил, как ярко, словно взорвавшись, вспыхнул висевший у него на груди кроваво-красный камень в виде головы дракона.

Вспыхнул, и погас, превратившись в серо-черную головешку, болтающуюся на толстой золотой цепи.

– Что за тайну рассказал купец? – спросил я, не в силах поверить в то, что только что произошло на моих глазах.

Старик в золотом кресле нетерпеливо прокаркал:

–

Принцесса Маури жива! Это скрывают от всех, но на магическом фамильном древе семьи ее звезда горит, хотя и поменяла цвет. Значит, девчонка жива, и где-то прячется. Отец ее ищет. Но ты найдешь ее первым, Инквизитор. Найдешь для меня. Я заберу ее магию и стану Цваргом Бессмертным, — в исступлении шептал безумный старик.

– Я найду ее, — пообещал, но не той падали, что видел перед собой, а самому себе. Повернулся и вышел из тронного зала.Цварг ВечныйТолстяк Фраштивц, так плохо закончивший свою жизньТати в своей лавкеСкоро будет визуал Алиссандро-ака Али и господина Балларда)

Глава 49

– Так куда ты меня ведешь? – вновь интересуюсь я, когда встреча с Инквизитором, так больно ударившая по мне, далеко позади. Как хорошо, что по-прежнему сияющий и довольный Констанель ничего не заметил. Иначе пришлось бы что-то на ходу сочинять, а в моем состоянии, когда все мысли рядом с мужчиной в сером плаще, это непросто.

– Мы идем ко мне в кондитерскую! – с торжественным видом объявляет Констанель.

– Нет! – я останавливаюсь и даже вырываю у парня свою руку. – Там твоя тетка…

– Она уехала!

– Уехала? Насовсем? – интересуюсь с непонятной для меня самой надеждой. Какое мне дело до этой Мармеладихи?

– Нет, не насовсем. Дня через три или четыре вернется. Но на это время кондитерская закрыта – мне одному управляться тетушка не дозволяет.

– Странно… Терпеть убытки вместо того, чтобы оставить тебя на хозяйстве. Могла бы и работников нанять для таких вот случаев, — ворчу я от стойкой нелюбви к дамочке.

Констанель примирительно улыбается и снова берет меня за руку:

– Да, тетка Белинда не доверяет никому, кроме себя. Даже мне.

Я фыркаю про себя - ага, паранойя в самом расцвете.

– Но для меня это и к лучшему – я могу хоть немного отдохнуть, и… пригласить тебя в гости в кондитерскую, Фрея. Хочу угостить тебя нормальным кофе, как ты любишь, с молоком. Еще я припас для тебя несколько пирожных.

– О-ом, отличная мысль, — мычу я, а сама начинаю соображать, могу ли попросить у Констанеля разрешения провести эту ночь в его кондитерской?

Мне не хочется идти ни в какую в гостиницу, потому что Тати и ее «старый друг» Али именно с таких мест начнут разыскивать меня. А мне бы денек где-то отсидеться, чтобы придумать, что делать дальше.

В этот момент я еще не знаю, что судьба уже приготовила для меня все, что нужно…

***

Далекая империя на западе, дворец Императора Шеллая

В кресле-качалке, установленной в увитой виноградными лозами беседке, сидела женщина. Тоненькая,

огненноволосая, с огромными синими глазами. Когда-то сияющими, словно самые яркие сапфиры из шахт в райхских горах, сейчас потускневшие и печальные.

Женщина неспешно раскачивалась в слегка поскрипывающем полозьями кресле. Втягивала ноздрями волшебный запах цветущих гиацинтов и фрезий, по привычке отмечая его прелесть, но почти не чувствуя удовольствия от любимых прежде ароматов.

Женщина качалась в своем кресле. Красивое лицо выглядело расслабленным и спокойным. Но стоило заглянуть в ее глаза, и становилось ясно, что все это лишь маска, под которой тщательно прячется невыразимое страдание

Безучастно смотрела на море, раскинувшееся вдалеке. Огромное, дышащее, живое. До странности похожее на отдыхающего, широко разбросавшего свои крылья гигантского голубого ската, и такое же злое. Море, которое женщина ненавидела, потому что оно отняло у нее самое любимое на свете существо.На дорожке, ведущей к беседке, послышались шаги. Женщина повернула голову и слабо улыбнулась, оживая при виде высокой мужской фигуры в богатом дорожном камзоле.

Попыталась встать, но мужчина уже был рядом. Подхватил ее на руки, прижал к себе так крепко, что женщина чуть слышно вскрикнула, и тут же ослабил хватку.

– Прости, прости, моя любовь. Я сделал тебе больно, — пробормотал мужчина, зарываясь лицом в ее густые, пахнущие тонко и нежно, волосы. Не выпуская из рук драгоценную ношу, в два шага дошел до широкой скамьи с высокой спинкой и опустился на нее.

Снова, на короткий миг, прижал женщину, и отпустил. Повернул к себе ее лицо и нежно поцеловал в улыбающиеся губы:

– Я так соскучился по тебе, моя гэрэ, что не могу себя контролировать.

– Я тоже скучала, моя любовь, — женщина обняла тонкими пальцами лицо мужчины. Несколько секунд рассматривала , потом с коротким вздохом удовольствия сама прижалась к его губам. Горе, прочно поселившееся в сердце женщины словно отступило в этот миг, перестав изводить ее непрекращающейся болью.

Они долго целовались, страстно и жадно. Словно два влюбленных подростка, впервые получившие доступ друг к другу, и никак не могущие насытиться своими ласками. Касались друг друга, дышали одним дыханием, не желая прерывать это волшебство. Каждый миг умирая и снова возрождаясь в своей любви.

Так было всегда, с первого мгновения, когда суровый, властный император огромного государства Шеллай Великий увидел ее. Тоненькую, как былинка, нежную, словно пение утреннего соловья, синеглазую красавицу Ролану.

Увидел и пропал, напрочь забыв, что по правую руку от него стоит молодая жена, брак с которой был заключен всего день назад. Династический брак с младшей принцессой одного из сопредельных государств.

Его жена Меррида была красива – черноволосая, роскошная, с жаркими миндалевидными глазами – она волновала тела и умы всех мужчин вокруг. И молодой, крепкий и здоровый Шеллай с удовольствием провел с ней брачную ночь. Ночь, так и оставшуюся единственной в их брачном союзе.