Безутешная вдова
Шрифт:
– Глупости! За пять долларов можно нащелкать целую пленку.
– Да тихо ты! – грубовато одернул его Брейди. – Это не дружеская услуга, а бизнес. Все будет оплачено по графе«текущие расходы», и старуха может себе такое позволить. Если что, я скажу, что уплачено не только за снимки, но и за сотрудничество, и напомню, что ты парень не из болтливых…
Поколебавшись, он продолжал уже всерьез.
– И это так и есть. Ты, конечно, просмотришь материалы, но я уверен, прочтешь не больше самого необходимого, поскольку остальное-не твое дело. Вот почему я пришел к тебе. Мы можем этим заняться сейчас?
Напротив двери в кабинет стояли два больших несгораемых шкафа. В одном держали фотоматериалы, и у каждого сотрудника были к нему ключи. В другом были спрятаны фотоаппараты, включая собственную камеру Мердока, объективы и специальное оборудование.
Достав оттуда аппарат и заперев шкаф на ключ, он отправился к копировальной установке. Свет отрегулирован, аппарат заряжен-можно приступать!
Теперь он не мог не видеть, с чем имеет дело. Документы, которые нужно было сфотографировать, были подобраны по размерам и содержанию, – извещения, подписанные заявления, показания, два письма.
Выполняя работу почти автоматически, он невольно задумался о том, что ему было известно. В памяти всплыли слова Риты Олдерсон… Интересно, почему она была так встревожена? Вполуха слушая рассказ Брейди о его поездках, он спросил, кто же замещает его в бюро в его отсутствие.
– Френк Керби, – ответил Брейди, – но дел у него, честно говоря, немного.
Пока он перечислял, чем занимается Керби, Кент подумал о том, как мало общего было у этих людей. Бывший офицер полиции, по возрасту Керби годился скорее в приятели Мердоку. После перестрелки с тремя грабителями, забравшимися в супермаркет, Керби досрочно вышел в отставку, считая незаслуженным взыскание с понижением в должности.
– Он был хорошим полицейским, – продолжал Брейди.
– Что?
– Да я о Керби. Не погорячись он, уже дослужился бы до сержанта.
– А как у него дела сейчас?
Брейди пожал плечами.
На жизнь хватает. Ему слишком не нравится кому-то подчиняться. Иногда мы с ним работаем в паре.
Установив под объектив последний документ-письменные показания под присягой-даже не пытаясь специально прочитать и разобраться в содержании, он понял, с чем имеет дело. Текста ни писем, ни показаний он не просматривал, зато напечатанные сверху заголовки давали представление об их содержании. И Мердок понял, что сфотографировал два свидетельства о рождении, два-о браке и одно о разводе, одно письменное показание мэра и одно-мирового судьи, пару писем, копии выписок из регистрационных книг отелей, рапорт полиции, два заявления о приеме на работу…
Съемка была закончена, и Мердок следил, как Брейди заталкивает подлинники назад в конверт. Потом он направился в лабораторию проявлять пленку, Том следом за ним и остановился в дверях в ожидании.
Включив красный свет, Мердок опустил пленку в проявитель и установил таймер. Завинчивал крышку на бачке и производил все остальные операции он совершенно автоматически, невольно думая не только о Рите, но и о трех других людях, так или иначе связанных с семейством Олдерсонов, чьи имена он заметил в документах.
Одно из имен мелькнуло на брачном свидетельстве из Сан-Франциско, два другихна выписках из отелей в майами-Бич, хотя само по себе это значения не имело, ведь он не видел ни даты, ни сроков пребывания в отеле. Вот чего он не мог понять-это тревогу риты, её желание повидаться с ним, ибо в документах как будто не упоминалось ни её нынешнее имя, ни девичье-Рита Карр.
– Что ты видел? – неожиданно спросил Том Брейди. – И что запомнил?
– Не очень много. Как свидетель я могу лишь показать, что снял четырнадцать документов для отставного полицейского Томаса Брейди.
Брейди усмехнулся, но сам отправился следом за Мердоком, который продолжал заниматься пленками. Когда тот опустил их в большой бачок с закрепителем, раздался телефонный звонок. Взяв трубку, Мердок услышал мужской голос, разыскивавший мистера Брейди.
– Это тебя, Том.
Односторонний разговор состоял из одних междометий:
– Да… Что? Ладно, сейчас!
Положив трубку, Брейди сунул конверт в нагрудный карман и поправил шляпу.
– Мне надо идти. Как ты считаешь, сколько тебе ещё возиться с пленкой?
– Тебе ведь она нужна сухой, да?
– Разумеется. Тогда с полчаса.
– Давай сделаем вот как, – сказал Том, отправляясь в кабинет Мердока за своим портфелем. – Положи их в конверт и надпиши на нем мое имя. Если соберешься уходить, оставь его тут, на столе… Нет, пожалуй лучше положи в средний ящик. Я выпишу тебе чек, когда вернусь. И не вздумай спорить.
Повертев по носом у Кента огромным кулаком, чтобы подкрепить свои слова, он резко повернул к выходу, едва не столкнувшись с Вольтом Керри, который как раз входил в кабинет, нагруженный оборудованием.
Старше Мердока на двадцать лет, Керри был самым известным фотографом в городе. Никогда он не занимался ничем иным и не работал нигде, кроме«Курьера». Не слишком считаясь с чужим мнением, он считал себя вправе высмеивать кого угодно. Запах виски был его постоянным спутником. Молодые газетчики считали его чудаком, да он им, пожалуй, и был. Небольшого роста, коренастый, он вечно ходил в кепи, мешковатых брюках и слишком узких пиджаках странных цветов. Буркнув что-то вместо приветствия, опустил на пол ношу и тут же вышел.
А минут через пять раздался телефонный звонок: в корне изменивший планы Кента. Ибо сообщение от Метта Лекинса, дежурного редактора, гласило, что у самолета ДС-3 отказало шасси, он кружит над городом и садиться будет на брюхо минут через двадцать-двадцать пять.
– Кто у вас под руками? – спросил тот. – Кит Говард, – это был репортер из отдела хроники-уже едет туда, но без фотоаппарата.
– Мы с Керри, – ответил Мердок. – Подождите у аппарата, я с ним переговорю.
По внутреннему телефону он спросил Керри, чем тот занят.