Безутешная вдова
Шрифт:
– У него огромный кровоподтек на затылке, но рваной раны нет, так что череп, возможно, не поврежден. Вот почему я полагаю, что били мешком. Удар, по счастью, пришелся по тому месту, где кости черепа гораздо толще, но только рентген покажет, нет ли трещин.
– Когда вы уточните, доктор? Надеюсь, вы сами этим займетесь?
Врач кивнул, сказав, что через час картина травмы будет более-менее ясна.
– Допустим, трещины нет, вы все равно не можете сказать, когад он придет в себя?
– Нет, контузия может оказаться очень тяжелой, сейчас нельзя сказать6нет ли сотрясения мозга. Он может прийти в себя уже в машине, или через час, или через сутки, или… – Врач пожал плечами, не сочтя нужным закончить фразу. – Мне пора.
Мердок кашлянул.
– Я, пожалуй, тоже пойду. Поеду с вами, доктор.
– Как хотите, но спешить некуда. Очень сомневаюсь, что сегодня вам удастся с ним поговорить.
Врач ушел. Вайман повернулся к Мердоку. Коренастый толстяк с широким лицом, густыми бровями и энергичными манерами сжимал в зубах полувыкуренную потухшую сигару.
– Вы считаете, пропали все шесть пленок?
– Непрофессионал не мог иначе поступить. Скорее всего, нужны ему были те два снимка, которые я сделал у Келлера, но у Керри были две кассеты, снятые в аэропорту, да ещё и его собственные из Кембриджа. Вот и пришлось забирать все, чтобы не ошибиться.
Вайман вынул изо рта сигару, мрачно оглядел её изжёванный конец, и наконец отправил её в мусорную корзину.
– Расскажите мне про Ала Перетти.
Выслушав Мердока, он спросил:
– Вы знакомы с кем-нибудь у нас в полиции?
– С лейтенантом, начальником следственного отдела.
– Позвоните ему и расскажите, что произошло, пусть берутся за дело. Держите меня в курсе. Я часок-другой ещё побуду на работе.
Он удалился.
Мердок позвонил в полицейский участок, попросил соединить его с лейтенантом Уолшем и рассказал о случившемся.
– Вы могли быть уточнить время? – спросил Уолш.
– Видимо, между семью и восемью с четвертью.
– Мы проверим, чем был занят в это время Перетти, но на это не следует особо рассчитывать. Я этого типа знаю. Если он задумает какую-пакость, то найдет и исполнителя. Может быть, нам сумеет помочь Керри? Кстати, как он? Надеюсь, поправится?
Кент хотел бы ответить утвердительно, но предпочел осторожно сказать, что не знает.
– Доктор даже приблизительно не берется сказать, когда Вольт придет в себя.
– Ладно, мы этим займемся, – пообещал Уолш, – я сам проверю Перетти и пошлю кого-нибудь переговорить с вашим лифтером. Кто знает, не припомнит ли он чего…
Положив трубку, Мердок откинулся на спинку кресла, уставившись в одну точку. Перед его взглядом темнела скорчившаяся на полу фигура, на миг он едва не впал в отчаяние. Только неотступающая ярость заставила работать его мозг, причем ярость не только на Ала Перетти, но я на собственное бессилие.
Он не знал, сколько времени он так просидел, неподвижный и инертный, но всё же почувствовал потребность что-то делать. Тогда он потянулся к телефону связался с отделом городских новостей и предупредил, что взял служебную машину для поездки в город.
В больнице ему ничего нового не сообщить не смогли, тогда он устроился в зале ожидания и задумчиво курил одну сигарету за другой, пока совершенно неслышно не подошел молодой врач и спросил, не он ли мистер Мердок.
– Рентген черепа мистера Керри дал отрицательный результат, – сообщил он, – сейчас проверяют состояние позвоночника.
Мердок облегченно вздохнул, чувствуя как внутри что-то отпустило, и спросил:
– Он пришел в себя?
– Еще нет.
– Вы не знаете…
– Нет, сейчас ещё ничего нельзя сказать, но реакции нормальные. Видимо, он поправится, так что утром вы сможете с ним встретиться. Пока же остается только ждать.
Кент почувствовал себя гораздо лучше, когда, сев в машину, поехал назад в редакцию. Включив по давней привычке полицейскую волну, тут же услышал сообщение диспетчера из управления.
Форма была установлена раз и навсегда. Вначале-номер участка, потом индекс машины, – А, Д или О, – потом адрес и указания. После каждого вызова – точное время, поскольку все записывалось на будущее на магнитную ленту.
Собиравшийся весь день дождь наконец разразился, да ещё с порывистым ветром, как только Мердок уехал из больницы. Включив«дворники» он снизил скорость, продолжая прислушиваться к голосу диспетчера.
– Машина «Л», Кейб энд компани, – последовал адрес. – Найдите ночного сторожа. 7. 01.
Потом сообщение о сигнале от кого-то, позвонившего в полицию по телефону. Потом одна из машин доложила, что задание выполнено. Но вот следующее сообщение заставило Кента насторожиться. Все дело было в адресе, но тут ему опять повезло. Он ехал по Колумбус Авеню, когда диспетчер сказал:
– Машина«А», на связь!
Ответ последовал незамедлительно, поэтому диспетчер тут же назвал адрес, этаж, подъезд, распорядился приступать немедленно и закончил словами:
– Сигнал У.
Что означает этот сигнал, Мердок не знал, но ему известно было, что в последнее время полиция, возмущенная тем, что газетчики первыми оказываются на месте происшествия, стала применять меняющиеся буквенные индексы в конце сообщений для обозначения тяжких преступлений. Иногда эти буквы оказывались просто приманкой, но чаще наоборот. Сейчас буква У была присоединена к знакомому адресу, что насторожило Мердока, и тут же он увидел, как шедшая навстречу машина развернулась на 180 градусов. В свете фар он убедился, что это патрульный седан.
Пришлось прибавить газу, чтобы не отстать. Не снижая скорости, он ухитрился все же связаться с редакцией, чтобы сообщить, куда едет.
– Мы тоже слышали, – ответили ему. – А что означает индекс У?
– Не знаю.
– Но вы считаете, это срочно?
– Не знаю, я позвоню.
Он свернул налево, следом за патрульной машиной пересек железнодорожную линию и увидел, что седан скрылся за углом. Когда Мердок повторил его маневр, двое полицейских уже бежали по дорожке к подъезду дома, первый этаж которого занимали правление какого-то концерна и магазин электротоваров.