Безжалостная Империя
Шрифт:
– Вот он идёт, – шепчу я, когда Адам, спотыкаясь, выходит из паба. Ему приходится долго раскачиваться, чтобы добраться до своей машины.
Он не видит нас, так как мы прячемся в слепой зоне у стены. Адам ругается себе под нос, когда не может найти свои ключи.
Плечи Эйдена напрягаются, и выражение его лица мрачнеет. С тех пор как он подтвердил, что Адам был тем, кто столкнул Эльзу в бассейн, он жаждал крови. Почти как я.
Ксандер только что присоединился, потому что в последнее время ему нравится бить по вещам.
Никто здесь не хочет выебать этого засранца больше, чем
Он думал, что может владеть тем, что, блядь, моё.
Эйден идёт первым, но он не утруждает себя лыжной маской. Он бьёт Адама прямо в лицо.
Адам вопит, как школьница, зажимая нос.
– Время расплаты, ублюдок. – Эйден снова поднимает кулак.
Глаза Адама расширяются, когда мы с Ксандером присоединяемся. В тот момент, когда он осознает, в какое дерьмо он вляпался, его лицо искажается, как у шлюхи, симулирующей оргазм.
Он понятия не имеет, что его ждёт. Мне будет весело препарировать его на кровавые куски, но мне не понадобится насилие, как Ксандеру и Эйдену.
Душевная боль более разрушительна, чем физическая.
После того, как Эйден бьёт его во второй раз, Адам кричит, бормоча какую-то чушь.
– Эй... эй... – Он поднимает обе руки, его глаза, красные и налитые кровью. – Д-давай поговорим об этом. Наши родители - друзья. Мы можем найти решение.
– Да, давай поговорим.
Я кладу руку на руку Эйдена, опуская её. Мой голос на удивление спокоен, учитывая хаос, пронзающий меня изнутри. Но я всегда был из тех, кто становится пугающе тихим и спокойным во время решений.
Сначала я подумал, что это из-за спокойной ночи похищения, но, возможно, это больше из-за лужи крови, в которой утонул Уильям. Было так чертовски спокойно после того, как он тонул.
Так тихо.
Такой мёртвый.
Таким, каким будет этот подонок, когда я с ним закончу.
– Хорошо, Коул. – Адам улыбается, выпрямляясь. – Я знал, что ты будешь более разумным.
– Так и есть. Видишь ли, я не думаю, что насилие что-то исправляет. В конце концов ты исцелишься от порезов и ушибов. Они не живут внутри тебя и не напоминают вам о том, что ты делал каждый день, не так ли? Если мы не сможем привести тебя в состояние рака четвертой стадии по крайней мере на десять лет — без лекарств — я не вижу, как мы можем заставить тебя заплатить физически.
Эйден и Ксандер ухмыляются, когда вся надежда исчезает из глаз Адама. Это всегда вызывает эйфорию, когда они понимают, что я худший выбор, который они могли когда-либо получить. Люди боятся Эйдена и думают, что могут найти убежище в моей кажущейся доброте и приветливых улыбках, но они меня не знают.
Никто из них этого не делает.
Кроме моей Бабочки.
И именно из-за неё Адам пожалеет о том дне, когда оказался в непосредственной близости от неё. Он будет сожалеть каждый раз, когда она будет хмуро читать эти сообщения или в страхе оглядываться через плечо.
– Вот как это будет происходить, Адам, – продолжаю я. – Мы уже знаем, что ты используешь препараты, повышающие производительность. Но это не причинит тебе большого вреда, даже со школой, поэтому сегодня днём мы подбросили несколько тайников с
– Нет. – Ксандер притворяется сочувствующим, когда говорит. – Мой отец Льюис Найт, ты знаешь? В любом случае, он вроде как большая шишка в партии твоего отца, и он скажет ему, что, если он не отошлёт тебя, его положение может оказаться под угрозой. Однако, если он это сделает, это может оказаться полезным для него. Он может подняться в звании. – Ксандер подмигивает. – Политика.
– У моей матери также есть сеть ресторанов твоей матери. – Я делаю шаг вперёд. – Учитывая, что папина компания является одним из их крупнейших акционеров, я бы сказал, что могу разрушить бизнес твоей матери простым собранием Совета директоров, тебе не кажется?
Я должен был рассказать маме об Адаме. Либо это, либо вовлекать Себастьяна. И как бы сильно я ни злился на Сильвер, я знаю, что она сделала всё, чтобы не допустить этого в политическую жизнь своих родителей.
Поэтому я уважал её желания и ничего им не сказал. Мама любит Сильвер, поэтому она сразу согласилась и сказала, что сделает всё, чтобы защитить нашу семью.
Наша семья.
Я ненавижу эти грёбаные слова.
– И это, мой друг, — Эйден хватает Адама за плечо, и ублюдок слишком ошеломлён, чтобы даже вздрогнуть, — это только начало. Мы всё ещё не вовлекли Джонатана Кинга и Себастьяна Куинса в это дело. Хочешь предварительный просмотр?
– Ч-что ты хочешь, чтобы я сделал?
Адам смотрит на нас троих, как будто мы его Мрачные Жнецы.
Я подхожу к нему и разглаживаю его рубашку.
– Ты примешь свою судьбу и отправишься в военную академию без грёбаного протеста. Если ты этого не сделаешь, я раздавлю тебя.
И я это сделаю. Адаму не сойдёт с рук только то, что его переведут. Как только я вырасту достаточно, чтобы завладеть бизнесом моего отца, я выслежу его и снова уничтожу.
Я превращу его жизнь в такой ад, что он никогда не найдёт выхода.
Он отплатит за отсрочку.
Он в страхе будет оглядываться, как и она.
Это моя лучшая форма мести.
Как только Адам думает, что я отпущу его, он вздыхает. Я поднимаю кулак и бью его по лицу, пока у меня не начинают болеть костяшки пальцев.
Правда, насилие никогда ничего не решает, но в каком-то смысле оно освобождает.
Ирония в том, что я, когда-либо бил только двух людей из-за гнева – Эйдена и Адама.
Оба раза это было из-за Сильвер.
Все в моей жизни перевернулось и вращается вокруг неё.
Так или иначе.
Я возвращаюсь домой поздно.
Отчасти из-за Адама. Отчасти потому, что я подумывал о том, чтобы пойти в дом Синтии и ворваться внутрь.