Безжалостная Империя
Шрифт:
Единственная причина, по которой я остановился, - это Синтия. Я ей не нравлюсь — полагаю, из-за моей матери – и она устроила бы бунт, прежде чем позволила бы мне увидеться с Сильвер так поздно.
К тому времени, как я прихожу домой, уже около часа ночи. Здесь темно и тихо, так что Себастьян и его команда, должно быть, проводят всю ночь в здании партии. Похоже, в последнее время они часто это делают.
Возможно, он знает, как сильно маме нужен покой, когда она пишет. Кроме того, это удобнее, чем перемещаться
Когда я открываю дверь в свою комнату, мой разум наполняется мыслями о том, как притащить Сильвер сюда завтра.
Мне нужно застать её в школе, прежде чем она побежит к Синтии. Хотя я ненавижу пропускать тренировки, из-за контроля, который я чувствую во время игр, я, вероятно, должен, чтобы я мог…
Я останавливаюсь на пороге своей комнаты, мои мысли тоже останавливаются.
Сильвер сидит на стуле у моего стола — или, скорее, спит. Её голова лежит на книге, которую она, должно быть, читала, светлые пряди наполовину скрывают лицо.
Её большая футболка для этого дня розовая и едва доходит до середины обнажённых бёдер.
Мгновение я стою и наблюдаю за ней. На мгновение я погружаюсь в образ.
Она вернулась.
Она не только не осталась у своей матери, но и пришла в мою комнату.
Она ждала меня.
Блядь. Я не должен чувствовать себя легкомысленным подростком, влюблённым в школьную королеву сук, но это так. Это... радость.
Сильвер никогда раньше не приходила ко мне по своей воле. Даже не для того, чтобы притвориться. У неё такие высокие стены, что я думал, что никогда не смогу перелезть через них, как бы я ни старался.
И я действительно пытался.
Я перепробовал все грёбаные трюки под солнцем.
Часть меня все еще злится из-за всей этой истории с Адамом, но теперь, когда я знаю, что он исчезнет навсегда, часть этого гнева исчезает.
Кроме того, я не могу на самом деле злиться на неё, когда она спит. Она выглядит такой чистой и умиротворённой.
Я осторожно убираю её руку, чтобы поймать название книги, которую она читала.
Тошнота.
Лёгкая улыбка скользит по моим губам, когда я осторожно обхватываю её одной рукой за спину, а другой под ноги и несу на руках. Её голова падает мне на грудь с удовлетворённым стоном.
Она такая красивая, что это сводит меня с ума.
И дело не только в её внешней красоте, в ней есть все, начиная с её неуверенности в себе и заканчивая её нежной и ответственной стороной.
Это всего лишь она.
Я сажусь на кровать и поворачиваю её так, чтобы она полулежала на мне, прислонившись спиной к моей груди и поджав ноги между моими.
Мои пальцы гладят чувствительное место на её шее. Она стонет, и на этот раз её глаза распахиваются.
Ладно, значит, я вёл себя как придурок и разбудил её. Но мне нужно было увидеть эти
На секунду она кажется дезориентированной, затем её губы расплываются в улыбке, когда она смотрит на меня, её голова лежит на моем бицепсе.
– Что ты здесь делаешь, Сильвер?
Улыбка медленно исчезает.
– У мамы поздняя встреча в партии, и мне не нравится оставаться там одной. Кроме того...
– Да?
– Я больше не хочу убегать.
– И ты решила прийти в мою комнату?
Она кивает.
– Если я правильно помню, ты убежала, когда я сказал тебе подождать в машине раньше. Как ты думаешь, Сильвер, ты можешь приходить и уходить, когда захочешь?
– Коул...
– Отвечай на грёбаный вопрос.
– Я была напугана, ясно? Иногда ты можешь быть страшным. – Она полуоборачивается, устраиваясь у меня на коленях, и проводит пальцами по моей груди. – Но, когда я приехала к маме и поняла, что её не будет дома, мне стало не по себе. Знаешь, я встретила там Адама в прошлый раз. Он сказал, что там живёт его дядя, но это не так. Поэтому я испугалась, что он придёт и найдёт меня.
Этот ублюдок. Мне следовало ударить его еще несколько раз.
– Я не могла там оставаться, – бормочет она. – Ты единственный человек, которого я хотела видеть.
Я пытаюсь не позволить этим словам поглотить меня, но у меня не получается. Все, что я могу сделать, это наблюдать за ней — за румянцем на её щеках, за тем, как расслабляются её плечи, когда она прижимается ко мне.
– Ты все еще злишься на меня? – шепчет она.
– Зависит от обстоятельств.
– Каких?
– От того, будешь ли ты снова что-то скрывать от меня.
Она сглатывает.
– Я не буду.
– Ты не будешь, а?
– Нет.
– Адама больше нет. – Говорю я ей. – Он будет вынужден перевестись завтра. Тебе больше не придётся беспокоиться о нём.
Её глаза загораются и расширяются, как тогда, когда мы были детьми. И точно так же, как тогда, я бы сделал все, чтобы снова вызвать это выражение.
– Действительно?
– Да.
– Спасибо. – Она оставляет небрежные поцелуи на моих губах, моей щеке, моей челюсти. – Спасибо, спасибо.
Как будто она снова стала маленькой девочкой, но я единственный, кто видит её с этой стороны.
Только я. И так будет продолжаться до тех пор, пока мы оба дышим.
Я запускаю пальцы ей под футболку.
– Коул, что ты делаешь?
Она сглатывает, выражение её лица меняется от возбуждения к возбуждению.
– Наказание.
– Н-наказание?
– Ты думаешь, что сможешь что-то скрыть от меня, бросить меня и убежать, не заплатив за это?
Мои пальцы находят её обнажённую киску, и я рыкаю, когда её возбуждение покрывает мою кожу.
– Похоже, ты пришла готовая к своему наказанию, Бабочка.