Безжалостный распутник
Шрифт:
— Нет-нет, — взмолилась Сиринга, — вы должны… выслушать меня!
— Что же вы хотите мне сказать? — грубо спросил он. Приблизившись к ней, граф неожиданно схватил ее за плечи. Его пальцы больно впились в ее нежную кожу. — Вы думаете, я стану выслушивать ваши признания? Неужели вы полагаете, что я поверю вашей лжи о любви? Мне это неприятно, как неприятны и вы сами!
При этом он встряхнул ее, причем с такой силой, что Сиринга вскрикнула от боли.
— Я думал, вы другая! — произнес граф. — Ведь я взял вас в свой дом, я надеялся сделать вас своей… И это после того, как я столько всего сделал для вас! Но я верил, что вы невинны. О боже, как же легко можно ошибиться! — Роттингем еще сильнее встряхнул ее, а потом неожиданно привлек к себе: — Вы хорошо провели сегодняшний вечер, не так ли? Вы предавались любви? — спросил он. В его голосе прозвучала горечь, смешанная с недоброй насмешкой.
Прежде чем Сиринга успела набрать полную грудь воздуха и ответить ему, граф нагнулся и, припав губами к ее губам, грубо и жадно поцеловал.
Сиринга попыталась высвободиться из его железных объятий. Однако в следующее мгновение граф столь же резко оттолкнул ее от себя.
— Неужели вы думаете, что я прикоснусь к вам после другого мужчины?! — прорычал он.
Сиринга упала на кровать, но тотчас соскользнула на пол.
— Послушайте… прошу вас… послушайте!
Она с трудом выдавила эти слова, но, увы, было уже слишком поздно.
Несколько мгновений граф с искаженным от гнева лицом смотрел на нее, затем бросился к двери, шагнул за порог и резко захлопнул за собой дверь.
Какое-то время Сиринга смотрела ему вслед не в состоянии произнести ни звука, до глубины души потрясенная тем, что только что произошло.
Затем медленно потрогала дрожащей рукой губы: они опухли, и прикасаться к ним было больно. И в этот миг она поняла, насколько сильно любит графа!
Да, это была настоящая любовь! Она поглотила ее, подобно языку пламени, пусть даже граф обошелся с ней жестоко и грубо!
Осознание этого было подобно ослепительной вспышке молнии. Теперь у нее не осталось сомнений: то, чем наполнено ее сердце, — это не привязанность к другу, а настоящая любовь женщины к мужчине.
Она любит его! Любит безоглядно, пылко, неистово, всем сердцем, а он… он почему-то зол на нее.
Сиринга заставила себя подняться с пола.
— Я люблю его, — прошептала она. — Я должна пойти к нему… я должна все объяснить… должна сказать ему, что делала не то, что он думает.
Из ее горла вырвалось сдавленное рыдание. Как же он мог усомниться в ее честности? Как мог даже на мгновение поверить, что она встречается с другим мужчиной?
— Я люблю… люблю его.
Сиринга поймала себя на том, что еле слышно повторяет эти слова снова и снова.
Ей нужно найти графа, сказать ему всю правду, убедить, что она не обманывала его, чтобы он снова поверил, что она такая же, как и раньше.
Она прижала руку ко лбу, как будто это могло помочь ей собраться с мыслями. Куда он пошел — в библиотеку или к себе в спальню?
В спальню идти нельзя, это нехорошо, недопустимо. Что в таком случае скажет леди Херлингем? Но, как бы то ни было — и Сиринга это понимала, — нельзя оставлять произошедшее без объяснений.
Она стояла, раздираемая противоречивыми чувствами, когда дверь ее комнаты открылась. Она бросила нетерпеливый взгляд, полагая, что вернулся граф. Неужели он понял, что был несправедлив к ней? К ее разочарованию, это оказалась леди Элен.
— Быстрее, Сиринга! — заговорщицким шепотом сказала она. — Его светлость ждет вас!
— Его светлость? — удивленно переспросила Сиринга.
— Да, да. Поторопитесь. Он не любит долгих ожиданий.
— Конечно, конечно. Иду!
Леди Элен огляделась по сторонам и увидела плащ.
— Наденьте его, — сказала она. — Нам придется выйти из дома.
— Выйти? — эхом отозвалась Сиринга. — Разве его светлость сейчас не у себя?
— Нет. Он хочет увидеться с вами в другом месте, — ответила леди Элен.
— В другом месте? Где же?
— Не задавайте лишних вопросов, он вам сам все объяснит, — раздраженно произнесла леди Элен. — Пойдемте! Надо поторопиться! Время не терпит!
Не зная что и думать, Сиринга подчинилась и даже позволила накинуть ей на плечи плащ, после чего леди Элен вывела ее из комнаты.
— Нужно выйти через черный ход, — пояснила она. — Карета его светлости ждет нас за домом.
— Но почему? — снова удивилась Сиринга.
— Он все сам вам объяснит, — ответила леди Элен. — Пойдемте! Нельзя терять ни минуты!
С этими словами она повела девушку по темным коридорам. Они спустились на два пролета вниз по лестнице, ведущей в подвал, и на первом этаже оказались перед боковой дверью, выходившей на Чарльз-стрит.
Пока Сиринга размышляла о том, где находится граф и почему ей нужно ехать к нему, леди Элен открыла дверь и вышла на мостовую. Снаружи стояли две кареты.
— Садитесь! — указала леди Элен на одну из них, ближнюю.
Поскольку возница сидел на козлах, она сама открыла для Сиринги дверцу.
— После вас, леди Элен, — ответила ей Сиринга.
— Нет, нет, сначала вы, — настойчиво сказала красавица, и девушка забралась внутрь.
В следующее мгновение чья-то рука толкнула ее в спину, и она буквально рухнула на сиденье. Дверца захлопнулась, и карета тронулась.
Сиринга испуганно вскрикнула: оказалось, что в экипаже она не одна. Сначала ей показалось, что это граф. Затем в тусклом свете фонаря она разглядела незнакомого, модно одетого джентльмена, в небрежной позе сидевшего в дальнем углу кареты.
— Кто вы? — спросила Сиринга. — И почему меня усадили в эту карету?
— Все в порядке, моя прелесть, — попытался успокоить ее незнакомый щеголь. — Вам не нужно меня бояться.
— Куда мы едем? — решительно потребовала ответа Сиринга. — Мне сказали, что граф Роттингем хочет меня видеть. Вы везете меня к нему?
— К сожалению, прекрасная незнакомка, в данный момент я не могу сообщить вам точное место назначения.
— Скажите, вы друг его светлости? — поинтересовалась Сиринга.