Безжалостный соперник
Шрифт:
Сколько бы мне ни было лет и как бы хорошо я ни владела искусством быть безжалостной деловой женщиной, во время наших ежемесячных визитов в Клойстерс я всегда чувствовала себя пятнадцатилетней, прыщавой, впечатлительной и благодарной за крохи близости и ласки, брошенные в мою сторону.
— Подвинься, милая. Там капает.
Видите? Он пришел.
Я подтянула ноги под зад, давая папе возможность устроиться поудобнее. Он извлек из пластикового пакета два контейнера с маслом и протянул один мне.
— Ты ужасно выглядишь, — заметила я, открывая контейнер.
— Ну, ты выглядишь фантастически, как обычно. — Он поцеловал меня в щеку, прислонившись к колонне передо мной, так что мы оказались лицом к лицу.
Я подцепила еду своей пластиковой вилкой. Мягкие кусочки курицы рассыпались по подушке из риса. Я зачерпнула кусочек в рот, закрыв глаза.
— Я могла бы есть это три раза в день, каждый день.
— Я могу поверить в это, учитывая, что в четвертом классе ты жила исключительно на шариках из макарон с сыром. — Он усмехнулся. — Как дела с мировым господством?
— Медленно, но верно. — Я открыла глаза. Он ковырял свою еду. Сначала он опоздал, а теперь я заметила, что он выглядит едва узнаваемым. Его выдавали не форма, не его слегка помятая одежда и не отсутствие свежей стрижки. Это было выражение его лица, которого я не видела раньше за почти тридцать два года, что знала его.
— В любом случае, как ты? — Я пососала зубья вилки.
Его телефон, спрятанный в переднем кармане брюк, зазвонил. Зеленая вспышка сияла сквозь ткань. Он проигнорировал.
— Хорошо. Занят. Нас проверяют, поэтому офис перевернут. Все бегают, как безголовые цыплята.
— Только не это. — Я потянулась к его миске, выуживая золотую картофелину, спрятавшуюся под горой риса, и сунула ее между губ. — Но это многое объясняет.
— Объясняет что? — Он выглядит настороженным.
— Я думала, ты немного не в себе.
— Это головная боль, но я уже танцевал этот танец раньше. Как бизнес?
— На самом деле, я хотела бы узнать твое мнение о клиенте. — Я уже собиралась перейти к теме, когда его телефон снова завибрировал в его кармане. Я покосилась на фонтан в центре сада, безмолвно показывая, что он может ответить на звонок.
Вместо этого папа вытащил из пакета с едой бумажную салфетку и провел ею по лбу. Бумага в форме облака прилипла к его поту. Температура была ниже тридцати пяти градусов. Какое дело этому человеку до пота?
— А как Джиллиан? — Он повысил голос на октаву. Чувство бедствия, как слабая, едва заметная трещина в стене, поползло по моей коже. — Мне показалось, ты сказала, что ее бабушке сделали операцию на бедре на прошлой неделе. Я попросил свою секретаршу прислать ей цветы.
Конечно, прислал. Папа был константой, которой я могла доверять. В то время как моя мама была родителем с опозданием на день и без доллара — всегда последней, чтобы понять, через что я прохожу, не обращая внимания на мои чувства, пропавшие без вести в поворотные моменты моей жизни, — папа помнил дни рождения, даты окончания школы и то, что я
— Бабушка Джой в порядке. — Я протянула ему свои бумажные салфетки, с любопытством разглядывая его. — Уже командует мамой Джиллиан. Слушай, ты…
Его телефон зазвонил в третий раз за минуту.
— Ты должен ответить.
— Нет, нет. — Он огляделся вокруг нас, выглядя белым как полотно.
— Кто бы ни пытался позвонить тебе, он не собирается остановиться.
— Правда, Арья, я бы предпочел услышать о твоей неделе.
— Все было хорошо, насыщенно, и это прошло. Теперь ответь. — Я указала на то, что, по моему мнению, было причиной его странного поведения.
С тяжелым вздохом и здоровой дозой смирения папа наконец вытащил телефон и прижал его к уху так сильно, что раковина побелела до цвета слоновой кости.
— Говорит Конрад Рот. Да. Да. — Он сделал паузу, его глаза маниакально заплясали. Миска с бирьяни выскользнула из его пальцев и рухнула над древним камнем. Я тщетно пыталась поймать ее. — Да. Я знаю. Спасибо. У меня есть представительство. Нет, я не буду комментировать.
Люди плыли вдольлюка. Туристы присели, чтобы сфотографировать сад. Рой детей кружился вокруг колонн, их смех был подобен церковным колоколам. Я встала и начала убирать беспорядок, который папа устроил на земле.
Все в порядке, сказала я себе. Ни одна компания не хочет проходить аудит. Не говоря уже о хедж-фонде.
Но даже когда я кормила себя этим оправданием, я не могла полностью его проглотить. Это было не в бизнесе. Отец не терял сон и ум из-за работы.
Он повесил трубку. Наши взгляды встретились.
Еще до того, как он заговорил, я знала. Знала, что через несколько минут я буду падать, падать, падать. Что ничто не могло остановить меня. Что это было больше, чем я. Даже чем он.
— Арья, есть кое-что, что ты должна знать. . .
Я закрыла глаза, сделав резкий вдох перед тем, как прыгнуть в воду.
Зная, что ничто никогда не будет прежним.
ГЛАВА 2
Кристиан
Настоящее время.
Принципы. У меня их было очень мало.
На самом деле лишь горстка, и я бы не назвал их принципами как таковыми. Скорее предпочтения. Сильные пристрастия? Да, это звучит примерно так.
Например, я предпочел не заниматься имущественными и контрактными спорами в качестве судебного исполнителя. Не потому, что у меня была моральная или этическая проблема, представляющая ту или иную сторону прохода, а просто потому, что я нашел эту тему болезненно скучной и совершенно недостойной моего драгоценного времени. Гражданские правонарушения и справедливые требования были тем, где я процветал. Мне нравились грязные, эмоциональные и разрушительные. Добавьте непристойности в это, и я был в раю судебных разбирательств.