Беззвёздная дорога

emilyenrose

— Я знаю, я знаю! — сказал он. — Но сделанного не воротишь, и я рад, что оно залечилось.

— Прости, если я пробудил скорбь в твоей душе, — сказал Фингон.

Фродо опять улыбнулся. Потом он сказал:

— Думаете, мы должны сказать Сэму, что ваш брат просто дразнил его, говоря о фонтанах?

Сэм действительно весьма решительно высказал Тургону всё, что он думает о том, что может и что не может быть уместным украшением для хоббичьей норы. Тургон без тени улыбки настаивал, что он никогда не строил ничего без, по крайней мере, трех дворов и фонтана, и сейчас начинать не собирается. Финрод, кажется, уже готов был упасть со смеху.

— Вот посмотрите сюда, мой мальчик! — сурово сказал Сэм, когда Тургон с каменным лицом предложить построить величественные врата (а то и парочку), как прекрасное дополнение к ширскому стилю.

Тут Финрод уже действительно упал, и, рухнув на траву, расхохотался сильнее прежнего. Фингон тоже смеялся, и плечи Фродо тряслись от беззвучного смеха.

— Полагаю, вам тоже смешно, — укоризненно взглянув на Тургона, сказал Сэм. — Мне кажется, что вы действительно просто шутили.

— Он не мальчик, Сэм! Он гораздо, гораздо старше, чем любой из нас! — сказал Фродо.

— Но всё равно ведёт себя как ребёнок, — сказал Фингон. — А старший брат должен ему это сказать — и не смотри на меня так, Тургон! Меня привели сюда, чтобы копать! Так мы копаем, или у тебя ещё остались в запасе какие-нибудь шутки?

— Мы можем делать и то, и другое, если мастер Сэмуайз одобрит эти планы, — ответил ему Финрод.

— Пожалуй, — сказал Сэм. — Но только никаких этих ваших ворот и фонтанов! Это неуместно. И убедитесь, что оставите местечко для сада, — это очень важно!

***

Вместе они копали, шутили и пели. И вскоре к ним подоспела еще помощь — другие эльфы услышали пение и пришли посмотреть, в чем дело. Решив, что это довольно веселое занятие, они стали помогать копать хоббичью нору. И чем больше приходило эльфов, тем сильнее смущались Фродо и Сэм.

К ночи изрядную часть того, что нужно было выкопать, они выкопали, и когда на небе зажглись звезды, эльфы оставили работу, чтобы перекусить и отдохнуть. Сэм и Фродо присели рядом с ними и восторженно слушали красивое пение, пока Сэм не стал клевать носом и не уснул прямо на траве. Фродо разбудил его.

— Мы слишком стары для такой постели, как эта, — сказал он с сожалением, и хоббиты ушли в домик, где они жили когда-то вместе с Бильбо.

Но эльфы еще почти всю ночь пели под звездами.

Фингон тоже пел. И только когда ночь начала отступать перед тусклой предрассветной дымкой и песни почти стихли, он пошел вниз по склону через дюны, к самому берегу моря. Он немного понаблюдал за тем, как длинные и невысокие волны, каждая на мгновение венчая себя белой кружевной пеной, разбиваются о скалы, прежде чем исчезнуть.

— Ты в порядке? — спросил кто-то позади. Это был Финрод, который пошел за ним к морю.

— Почему я должен быть не в порядке? — сказал Фингон. Кузен не ответил, но подошел к нему, также смотря на море.

Прилив всё наступал, покуда мелкие волны не стали разбиваться об их сапоги и соленый ветер не запутался в волосах.

Фингон подумал о своих воспоминаниях, похожих на мрачный, очень давний сон — хотя и не полностью мрачный — и о своём горе, которое, как шрам, залечилось, но не до конца. Кузен же молчал, не говоря о своих мыслях.

Наконец Финрод засмеялся и спросил:

— Может, оставим Тургона доделывать здесь все самостоятельно?

— Ну нет, мы должны за ним наблюдать, — ответил Фингон. — Мастер Сэмуайз не желает никаких фонтанов!

***

В конце концов, оказалось, что для постройки хоббичьей норы требуется не так уж много времени — не столько, сколько рассчитывали эльфы и даже не столько, сколько рассчитывали хоббиты; Сэм дивился тому, как быстро они работают. Когда работа стала подходить к концу, Фингон даже стал находить некоторую привлекательность в норе. Сам он по-прежнему отказался бы жить в ней, но нора, которую построили Тургон и Финрод — с её длинными комнатами в холме, круглыми окошками, выходящими на запад и восток, с высокими потолками и теплым деревянными полом — казалась очень правильной и красивой. Был и сад, разбитый на безветренной стороне и укрытый от морских бурь, которым распоряжался Сэм; посадили и ряд стойких молодых елей как защиту от ветра.

Когда всё было готово, все, кто помогал —, а к тому моменту это была половина нолдор Тол Эрессеа — пришли, чтобы помочь Фродо и Сэму перенести вещи в их новый дом, и для последующего празднества. Было двадцать второе сентября по ширскому календарю — и это был сто пятнадцатый день рождения Фродо.

Торжество длилось почти всю ночь, потому что эльфы, хоть и не празднуют свои дни рождения (в этих делах у них свои обычаи), очень любят разные праздники, и редко упускают подходящий для них повод. Пришли также большинство друзей хоббитов, и Сэм с Фродо потратили добрую часть вечера, выкуривая трубочку табака вместе с Олорином Митрандиром, которого они называли Гэндальф, и который, казалось, находил всю историю со строительством хоббичьей норы на Тол Эрессеа весьма и весьма забавной.

После танцев, Финрод достал арфу и воскликнул:

— Слушайте сказ о Фродо Девятипалом и Кольце Судьбы!

Все были очень рады, поскольку это был отличная история, и Финрод рассказывал её очень хорошо. Только в одном месте его прервали: Фродо остановил его в той части истории, где Сэмуайз Храбрый осмелился спасти своего хозяина из башни Кирит Унгол и сказал, что Финрод не сказал об этом всего, чего следовало бы сказать. Хоббит пересказал это вновь, более простыми словами, но очень сильно, так, что эльфы, сначала смеявшиеся над орками, которые боялись воображаемого эльфийского война с мечом и секирой, были глубоко тронуты мужеством Сэмуайза. Многие из них плакали, когда Фродо пел своим слабым голосом гимн звезд, которым Сэм воскресил в нём надежду, и так он нашёл его.

Фингон тоже плакал.

Он все ещё молча плакал, когда Финрод снова стал рассказывать историю о страшном походе в Мордор. Фродо побледнел, и Сэм взял его за руку. Финрод перевел историю к Гибельной Трещине, и конечному неожиданному шансу, что был дарован в самом конце; потом он пел о падении Голлума с его драгоценностью в вечный огонь, и разрушении Черной Башни, и об орлах, которые летели на помощь, когда Гора Рока рушилась. Король был коронован, и история закончилась, и, Финрод провозгласил звучный финальный аккорд — восхвалите их великой хвалой! Все эльфы подхватили его слова, но Фродо всё ещё молчал. Щеки Фингона были покрыты слезами. Тургон, сидящий справа, тихо позвал его по имени.