Библейская археология: научный подход к тайнам тысячелетий
Шрифт:
Гипотеза Кречмера вскоре получила поддержку. При анализе хеттских текстов конца XIV века до н. э. времен царя Муватталиса выявилось, что тогдашний правитель Вилусы, некий Alaxandus (обратите внимание на это имя!) обратился к хеттам за помощью против соседей, отдав себя под власть Муватталиса. Между тем из много более поздних византийских хроник известно, что был в Византии город, основанный, по легенде, «царем Мотилом», который принимал там «Париса и Елену». Напомнив, что второе имя Париса было Александр, Кречмер предположил, что «Мотил» — это искаженное временем и легендой «Муватталис». Более того, в другом хеттском документе упоминается царь — предшественник Алаксандуса, по имени Кукунис, которое Кречмер отождествил с именем царя Кикна, упоминаемого в «Илиаде»: согласно Гомеру, он правил в городе Колоны, южнее Трои, и первым пришел на помощь осажденной Трое. Все эти совпадения побуждают сопоставить Вилусу с гомеровским Илиосом, или Троей. И действительно, если следовать перечню прибрежных царств в «Анналах» Тудхаилияса, то местонахождение загадочной Вилусы естественным образом совмещается с положением Трои. Может быть, Труисой в списке Тудхалияса называлась местность, окружавшая город, т. е. тот район, который мы сегодня называем Троадой? Ведь и у Гомера Троя и Илион-Илиос часто упоминаются так, будто Троя понимается и как город, и как страна (Троада), а Илион — только как город (мы говорили об этом в 3-й главе). Как бы то ни было, но в хеттских текстах перед словом Вилуса иногда стоят сразу два значка — страны и города, так что все вместе читается как «страна города Вилуса», а иногда только знак страны — «царство Вилуса».
Это
Судя по дальнейшему тексту договора, Муватталис поддержал Алаксандуса против «ропщущих» подданных, за что Алаксандус признал себя хеттским вассалом. Хетты, таким образом, в обмен за свою помощь получили еще одного вассала на западном берегу (в добавление к уже покоренным ими Хапалле, Мире и Стране реки Сеха). Как предположила Хайнхольд-Крамер, сколачивание этого блока вассальных царств было, видимо, необходимо хеттам для прикрытия побережья от возможного вторжения опасного врага. Мы сейчас увидим, что, скорее всего, этим врагом, была Ахиява, т. е. ахейцы. Пока же заметим, что с этим присоединением Вилусы к прохеттской коалиции прибрежных царств весьма подозрительно совпадает первое упоминание хеттами троянского племени: в стеле Рамзеса Второго о битве с хеттами при Кадеше (1275 г. до н. э.) говорится о хеттских союзниках «A-ru-sa-wi», что, видимо, означает воинов из Арцавы, и, «Dar-d-an-ja», что ученые расшифровывают как «дарданцы» — племя, обитавшее, согласно «Илиаде», на юге Троады-Илиоса (Вилусы); мы уже говорили много раньше, что это название то ли восходит к проливу Дарданеллы, то ли само дало ему такое название. Но откуда бы ни взялось слово «дарданцы», ясно, что их упоминание в Кадешской стеле — лишнее доказательство того, что Вилусу правильно отождествлять с Троадой: стоило ей стать вассалом Муватталиса (ум. в 1296 г. до н. э.), и вскоре (1275 г. до н. э.) вилусцы-дарданцы уже появляются в хеттских войсках при Кадеше. Есть и еще одно подтверждение того, что Вилуса — скорее всего, Троя: в договоре вилусского Алаксандуса с Муватталисом упоминаются вилусские боги; один из них — «Аппалинаус», что, несомненно, означает Аполлон. Напомним, что и у Гомера Аполлон не греческий, а именно троянский бог (о чем говорит, например, его история с Кассандрой, которой он хотел овладеть, а за отказ наплевал в уста). Следующим в списке вилусских богов назван «бог подземных вод», что не менее поразительно совпадает с тем фактом, что вблизи Трои воды реки Скамандр с шумом и грохотом выходят из подземного туннеля в широкое ущелье под горой Ида; это ущелье издавна было местом религиозных праздников в Троаде. Гомер, кстати, тоже называет Скамандр «божественным» и «богорожденным».
После всего сказанного представляется уже почти несомненным, что в хеттских текстах, рассказывающих о царстве Вилуса, речь действительно идет о Трое-Илионе, знакомой Гомеру, и о ее древних царях времен Троянской войны: не забудем, что правление Муватталиса и его преемников, по какой хронологии ни считать, совпадает со временем существования Трои-6 и 7а, раскопанных Шлиманом, Дорпфельдом и Блегеном. Сам этот факт не так уж поразителен, если вдуматься, т— ведь сомнений в реальном существовании Трои на самом деле ни у кого нет, как нет сомнений и в том, что Троянское царство (а Троя-6, судя по ее размерам, должна была быть столицей довольно значительного царства — это самый большой древний город, раскопанный на северо-западе Малой Азии) уже хотя бы в силу своего геополитического расположения должно было входить в контакты с современной ему и соседствующей с ним могущественной империей хеттов. Приятно, конечно, что все эти представления, имеющие первоисточником гомеровский рассказ, подтверждены теперь перекрестными историческими, археологическими и лингвистическими доказательствами. Но это еще не доказывает исторической реальности описанной Гомером Троянской войны… Пока что мы не обнаружили в хеттских документах чего-либо, напоминающего об этом событии. Задумаемся поэтому: где следует искать такие упоминания (если они вообще существуют)? Ответ представляется однозначным. Троянская война велась ахейцами (для хеттов — Ахиявой) против Трои (для хеттов — Вилусы, их вассала). Следовательно, теперь, на завершающем этапе нашего исторического расследования, надлежит обратиться к тем хеттским текстам, в которых одновременно упоминаются и Вилуса, и Ахиява.
Обратимся же к ним — и скорее — мы почти у цели!
ГЛАВА 11
ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА ГЛАЗАМИ ХЕТТОВ
Большинство хеттских документов повествует о внутренних делах империи; это вполне обычные, знакомые имперские дела: смены правителей, борьба за престол, смуты и гражданские войны, нерадивость местных чиновников и волнения в окраинных областях. Эти глиняные таблички не сохранили ни текстов своего Гомера, ни даже текстов своего Бродского, чтобы позволить потомкам вдохнуть горячую и горькую пыль тех веков, но и в них ощущается бескрайний размах имперского пространства, стянутого сетью нескончаемых, в пустоту уходящих дорог, всепроницаемость и вездесущесть централизованного надзора и тяжесть столичной длани на загривке провинций, бесконечная глушь отдаленных полисов и размеренная медлительность их предустановленного быта. Другой массив текстов посвящен делам внешним — это дипломатическая переписка с повелителями других империй, сообщения о битвах и походах, хвастливые отчеты о победах и сетования на нежданные поражения, договоры о торговле или их расторжение, смутные отголоски сложных политических интриг.
Заморское царство Ахиява (которое большинство хеттологов, как мы уже говорили, отождествляют сегодня с материковой, «микенской» Грецией) упоминается здесь нечасто, около 20 раз, то есть несравненно реже, чем Ассирия и Египет, но ведь и то сказать — Ахиява далеко, и ее цари редко когда угрожают империи столь серьезно, как ее ближайшие и могущественные соседи на юге и востоке. Все же несколько-раз доходит, видимо, и до этого, и к таким конфликтам Ахиявы и хеттов нам нужно присмотреться особенно детально, потому что, как уже говорилось в конце предыдущей главы, отголоски Троянской войны, т. е. похода ахейцев на Трою-Вилусу, могут оказаться лишь в тех хеттских документах, которые повествуют о вторжениях царей Ахиявы в хеттские владения. Первый (из доныне найденных) хеттский текст, в котором упоминается такое вторжение, — это «рассказ о преступлениях Маддуваттаса», как его называют хеттологи, отнесшие этот рассказ после долгих споров примерно к 1440–1380 годам до н. э. Микенские греки в то время, как известно, уже овладели Критом и островами Эгейского моря, и вот уже пара десятилетий, как утвердились в Милете. Немудрено, что, ступив на побережье Малой Азии, они тут же начинают вмешиваться в дела прибрежных малоазийских земель, подвластных империи хеттов, и вот в тексте послания к некому Маддуваттасу (видимо, царьку одной из таких земель) в ходе перечисления
В чем же состояли «преступления» Маддуваттаса, по которым названо это пространное и примечательное послание? Оказывается, едва оправившись благодаря помощи хеттов от поражения, он тотчас напал на своих соседей, других хеттских вассалов, и тогда отступивший было Аттариссий снова появился на сцене с огромным по тем временам войском, насчитывавшим 100 боевых колесниц. Пришлось снова отправлять против него хеттскую армию. Однако неугомонный Маддуваттас и после этого продолжал свои происки: он захватил ряд мелких прибрежных царств по соседству, сколотил из них серьезный анти хеттский блок и, что всего хуже, вступил в тайный сговор с Аттариссием и помог тому напасть на «страну Аласию» (ученые давно уже установили, что хеттская Аласия — это остров Кипр), где Аттариссий захватил много пленных (читай — будущих рабов). В этом месте так и просится упоминание, что по археологическим данным массовое проникновение микенской посуды на Кипр начинается именно в это время — около 1400 года до н. э. Мало того, массовое появление этой посуды на западном побережье Малой Азии тоже начинается в те годы, к которым, судя по хеттскому посланию, относятся вторжения «ахиявского царя» в малоазийские земли{16}. Созданная Маддуваттасом анти-хеттская коалиция сыграла роковую роль в истории «Старого» хеттского царства. Войдя в сговор с Египтом, эта коалиция едва не сокрушила хеттов; во всяком случае, накануне вступления на трон Тудхалияса Второго хетты находились на грани окончательного поражения. Однако новый правитель сумел отразить главные угрозы и возродить хеттскую империю под названием «Нового царства», а его преемники Тудхалияс Третий и Суппилулиумас неслыханно раздвинули пределы полученного наследия. На хеттских табличках сохранилась «Автобиография» Мурсилиса Второго, сына Суппилулиумаса, в которой он много рассказывает о своем отце, упоминая, в частности, что «когда отец мой в живых (был)… тогда он (что-то) с моей матерью… и ее в страну Ахиява… он на ту сторону отправил». Этот документ описывает времена, отстоящие на несколько десятилетий от походов Аттариссия, и отношения хеттов с Ахиявой за это время, видимо, изменились: они стали настолько дружественными, что Ахиява даже готова пойти навстречу хеттскому царю в довольно щекотливом вопросе распри с женой и принять у себя опальную царицу. Сам Мурсилис Второй продолжил победы своего отца, окончательно разгромив Арцаву, которая возглавляла антихеттскую коалицию на западном побережье Малой Азии, и главу ее, некого Ухацитиса, изгнал все в ту же Ахияву: «и он с моря… к царю Ахиявы… я снарядил с кораблем, и они увезли его прочь». Правда, в ходе этой войны был сожжен и главный форпост Ахиявы на побережье — город Милет, но ахиявские цари, судя по всему, не выразили никакого возмущения по этому поводу, и город вскоре был отстроен, кажется, руками самих же хеттов. А вскоре из Ахиявы ко двору заболевшего Мурсилиса отправляется некто «Антаравас» (возможно, Антреус) со статуями ахиявских богов, которые должны помочь выздоровлению царя. Одним словом, при Мурсилисе Втором глухая вражда между Хаттусой и Ахиявой сменяется подлинной политической идиллией. Однако ни во времена вражды, ни теперь, во времена дружбы, Вилуса в связи с Ахиявой, увы, не упоминается.
Как мы помним, во времена правления следующего хеттского царя, Мувутталиса (1315–1296), некий принц из Вилусы, Алаксандус, опасаясь каких-то врагов, обратился за помощью к хеттам и согласился стать их вассалом (этими врагами скорее всего были его же «ропщущие» подданные, которым не понравилось, что усыновленный предыдущим вилусским царем Алаксандус взошел после его смерти На трон, минуя законных наследников). В договоре Алаксандуса с Муватталисом вассал обязывается противостоять какому-то врагу, и последующие события показывают, что обязательство это не было случайным — ожидать вторжения врага были все основания. Действительно, в сохранившемся отрывке письма, отправленного царем Страны реки Сеха (это царство, напомним, соседствовало с Вилусой с юга и востока) в Хаттусе, хеттскому царю (скорее всего, тому же Муватталису), говорится, что ожидаемый враг «пришел и войско страны Хатти привел… назад л страну Вилуса биться пошли». Весь этот эпизод хеттологи трактуют следующим образом: упрочив положение Алаксандуса на престоле Вилусы и сделав его своим вассалом, хетты, видимо, изменили прежнее положение вещей, при котором Вилуса была вассалом неведомого «врага»; этот противник не потерпел ослабления своих позиций и вторгся в страну, пытаясь восстановить прежнее положение; хетты тотчас отреагировали присылкой своих войск.
Кто же этот неведомый противник, с которым хетты воюют из-за Вилусы? Хайнхольд-Крамер высказала предположение, что им могла быть Ахиява. На первый взгляд кажется, что это совершенно безосновательное предположение, но анализ последующих документов показывает, что оно вполне правдоподобно. Главным из этих документов является так называемое «Письмо о Тавакалавасе». Сопоставление его с другими хеттскими текстами, где упоминаются некоторые из лиц, указанных в «Письме», позволяет отнести события, излагаемые в письме, ко временам наследников Муватталиса — царя Мурсилиса Третьего (1296–1289), а скорее даже — его преемника и дяди, Хаттусилиса Третьего (1289–1265). Этот царь известен (из документов) своей политикой умиротворения противников, проводимой с большим дипломатическим искусством (впрочем, войну с Египтом при Кадеше он этим не предотвратил), а в «Письме о Тавакалавасе» обнаруживаются все приметы такой политики. История, стоящая за письмом, такова: некий Пиямарадус (судя по дальнейшему, мелкий властитель на западном побережье Малой Азии) восстал против хеттов на побережье, а когда хетты пришли навести порядок, этот «враг» бежал в Ахииву вместе с братом ахиявского царя Тавакалавасом, до того находившимся в Милаванде (как мы уже говорили выше, хеттская Милаванда — это главный ахейский, т. е. микенский, форпост в Малой Азии, город Милет, а имя Тавакалавас некоторые хеттологи отождествляют с греческим «Этеоклес», или «Этеокл», считая этого царевича Этеокла микенским наместником в Милете). И вот теперь хеттский царь пишет царю Ахиявы, именуя его «другом и братом», что он-де никаких враждебных замыслов против Ахиявы не имеет, Милаванду и трогать не намерен и просит лишь выдать ему мятежника Пиямарадуса, причем готов даже простить его, если царь Ахиявы будет на этом настаивать. Автор письма признает, что, возможно, обидел царя Ахиявы, и торопится заверить «друга и брата», что согласен на все его условия ради примирения с ним, а покамест посылает своего высокородного придворного в Ахияву в качестве «заложника мира». Подчеркнутая смиренность и миролюбивость текста выдает в авторе царя-миротворца Хатусилиса. Но самое интересное для нас таится в одной из второстепенных строк «Письма», где Хаттусилис вспоминает о прежних отношениях хеттов с Ахиявой. Он признает, что у царя Ахиявы могут быть обиды — ведь еще не так давно хетты воевали с ним из-за Вилусы, — но тут же оправдывается: во-первых, Ахиява ведь победила в той войне, а во-вторых, он, Хаттусилис, в ней вообще не виноват: «Я ведь юн был!» После чего восклицает с деланным недоумением: «Чего же еще?» Мол, какие еще могут быть претензии?
Хаттусилис был «юн» во времена царствования своего брата Муватталиса, и это позволяет связать его слова о войне хеттов с Ахиявой из-за Вилусы с предыдущим сообщением царя Страны реки Сеха о вторжении неведомого врага в пределы Вилусы как раз во времена правления Муватталиса. В.таком случае предположение Хайнгольд-Крамер подтверждается: этим «неведомым врагом» действительно была Ахиява, цари которой не потерпели перехода Алаксандуса на сторону хеттов и сумели, по всей видимости, вернуть себе свои прежние позиции в Вилусе. Еще одно место из «Письма о Тавакалавасе» делает эту трактовку событий почти несомненной — здесь автор «Письма» вкладывает в уста своего адресата (царя Ахиявы) такое заявление: «Мы, царь страны Хатти и я, из-за этой страны Вилуса во вражде были мы… и он меня в отношении ее умиротворил и мы заключили договор». Иными словами, после кратковременной попытки Муватталиса повернуть Вилусу против Ахиявы и решительного военного ответа последней статус-кво был восстановлен и в отношениях, между хеттами и Ахиявой снова наступила идиллия.