Библейская археология: научный подход к тайнам тысячелетий
Шрифт:
Раскапывая Трою-7а, Блеген не нашел в ее слоях признаков керамики типа ЗС и потому заключил, что этот город погиб раньше роковой даты варварского вторжения, т. е. раньше 1240 года до н. э.; поэтому он отнес дату взятия Трои-7а на 1270–1260 годы. Мы следовали этой схеме, когда в одной из предыдущих глав закончили рассказ о раскопках Трои выводом, что «Приамовой Троей» оказалась блегеновская Троя-7а. Теперь я вынужден с огорчением сказать, что нам придется изменить этот вывод. Дело в том что через несколько десятилетий после Блегена, в серии работ 1970–1980 годов самый авторитетный в мире специалист по микенской керамике Фурумарк сообщил, что повторное изучение некоторых керамических обломков, найденных Блегеном в Трое-7а, заставляет отнести их к типу 3С. Но керамика этого типа могла появиться в городе только после 1240–1230 годов до н. э. как минимум. Значит, Троя-7а существовала после этой переломной даты. Однако в ту пору Микенский «союз греческих героев» уже никак не мог осадить, захватить и разрушить Трою-7а, ибо сам был к тому времени подорван, а то и вовсе разрушен пришельцами с севера. Стало быть, блегеновская Троя-7а никак не могла быть той «Приамовой» Троей, которую осаждал и захватил Агамемнон.
Прямым следствием
«А что же Троя-7а?» — немедленно спросите вы. Если поход Агамемнона («Троянская война») имел целью захват и разрушение Трои-6, то кто же и когда разрушил следующую по счету Трою, возникшую на развалинах предыдущей? И что означали найденные Блегеном в этом следующем городе признаки подготовки его жителей к осаде — скученность жилищ, врытые в землю кувшины с запасами продовольствия и т. п.? Упомянутое «большинство специалистов» располагает ответами и на эти-заковыристые вопросы. Они утверждают, что Троя-7а просуществовала вплоть до начала XII века до н. э., примерно до 1190–1180 годов. Но надо иметь в виду, что вся вторая половина XIII и начало XII веков до н. э. были эпохой нашествия северных варваров, которые накатывались на Средиземноморье несколькими последовательными волнами. То были времена всеобщего разрушения, хаоса и неустойчивости, и поэтому можно думать, что особенности жизни в Трое-7а попросту отражали общую неуверенность тогдашних людей в завтрашнем дне, их постоянную настороженность в предчувствии возможного набега бродивших повсюду варварских отрядов. «Не исключено, — говорит тот же М. Вуд, — что именно один из таких отрядов и разрушил Трою-7а, ведь она была слишком бедна и слаба, чтобы долго защищаться даже против небольшой группы захватчиков; не исключено также, что в числе этих захватчиков были и примкнувшие к варварам микенские ахейцы; но в любом случае то не были уже дружины Агамемнона и других греческих героев — времена героев давно прошли; скорее то была жалкая кучка искателей приключений и легкой наживы».
Так выглядит новая схема «троянских событий», сложившаяся в самые последние десятилетия и принятая, как уже сказано, большинством современных исследователей. А как выглядит в свете этой схемы наш поиск отголосков Троянской войны в хеттских документах? Всмотримся снова в даты, и мы поймем, что искать в этих документах следы грабительского набега варваров на Трою-7а попросту безнадежно: в то время, к которому Вуд и другие относят это событие, в 1190–1180 годах до н. э., Хаттуса уже лежала в развалинах, ибо хеттская империя и сама уже рухнула под натиском тех же варваров. Но поход Агамемнона (если он вообще реален) происходил по этой схеме в 1270–1260 годах до н. э., а в это время хеттская империя еще существовала. По нашей «хронологии хеттских царей», это годы правления воинственного Тудхалияса Четвертого, того самого, при котором произошло вторжение «царя Ахиявы» в Страну реки Сеха (точности ради заметим, что сторонники новой схемы пользуются несколько иной хронологией и потому считают, что в это время в Хаттусе еще правил Хаттусилис Третий). Об этом вторжении упоминается в одном из хеттских документов, связанных с Ахиявой, — в письме правителя Страны реки Сеха к хеттскому царю. Так вот, говорят современные историки, это упоминание и есть искомый «хеттский отголосок» Троянского похода микенского царя Агамемнона, если угодно — прямое подтверждение реальности этого похода.
Если принять это толкование, то наши поиски становятся излишними: мы, оказывается, давно нашли то, что искали; мы только не опознали найденное. Разумеется, такое разочаровывающе будничное завершение долгих поисков напоминает скорее сырое шипенье намокшего заряда, чем тот эффектный громовой взрыв, который от него ожидался, но что делать, если авторитетные специалисты думают именно так? Только развести руками. Хорошо еще, что мы выбрали в качестве представителя мнения большинства цитату из Майкла Вуда, который все-таки верит в реальность Троянской войны; много более авторитетный Шахермайр, к примеру, в это не верил и в свете новых данных считал, что Троянской войны не было вообще: «Илиада» — это переработка мифа о походе Геракла, а Троянский конь — это преобразованное воображением Гомера «Посейдоново чудище».
Есть, однако, еще и мнение меньшинства, которое не согласно ни с Вудом, ни, тем более, с Шахермайром. Это меньшинство предлагает совершенно иное решение загадки Троянской войны, и этому меньшинству мы и предоставим сейчас, как давно обещали, последнее слово в нашем историческом расследовании.
ГЛАВА 13
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ. НАРОДЫ МОРЯ
Мы обещали в заключение предоставить слово тому меньшинству среди современных историков и лингвистов, занимающихся загадкой Троянской войны, которое энергично отстаивает свой особый взгляд на эту проблему. Судить об их правоте или неправоте мы, конечно, не сможем, но несомненную увлекательность возникающей из их рассуждений картины наверняка сумеем оценить. Начать хотя бы
Это — «народы моря», разгадке происхождения которых посвящены сотни исследований и десятки толстых научных книг. Их название восходит к двум египетским документам времен фараонов Мернепты и Рамзеса Третьего, один из которых правил в, 30-е годы XIII века до н. э., а второй — лет на сорок позже. Как сообщает рассказ Мернепты (точнее, его писца), на 5-й год правления этого фараона «пришли с моря народы» — лувийцы, шардана, ахейцы, турша, сикелы и многие другие — и пытались ворваться в Египет. Мернепта дал им бой и разгромил. На поле битвы осталось около двух с половиной тысяч пришельцев. Египтяне разделили убитых на два класса: обрезанных, как и они, — у этих они для счета отрубали одну руку, и необрезанных, у которых для счета отрубался пенис. Все эти руки и половые члены были свалены в кучу у ног фараона-победителя, как немецкие флаги некогда на Красной площади, и отсюда мы знаем, что необрезанных лувийцев и прочих было тысячи полторы, а все остальные были ахейцы (которые в ту пору, представьте, практиковали обряд обрезания). Благодаря историкам мы знаем также, что означают некоторые из упомянутых выше этнонимов: «шардана» — это балканский народ, который впоследствии заселил остров Сардиния, «турша» — это тирсены, поначалу северо-балканское племя, позднее переселившееся на юг Троады (о нем упоминает Гомер), после распада первой коалиции «народов моря» они мигрировали в Италию, где, по-видимому, дали начало этрускам; «сикелы» — будущие сицилийцы; ахейцы же нам знакомы — это микенские греки. Вся эта огромная масса племен, по мнению историков, двигалась с севера, из нынешней Фракии, сметая на своем пути прежние государства, в том числе Микены и Хатти, вынуждая к бегству одни народы (в это время началось великое переселение греков на периферию своего мира), обращая в рабство другие и увлекая за собой третьи. В документах из древнего ближневосточного города-государства Угарит сохранились письма от царя хеттов, который панически просит прислать ему на помощь угаритский флот, чтобы отбить нашествие варваров; известно (из египетских источников), что Мернепта послал царю Хатти пшеницу, чтобы прокормить население, оставшееся среди растоптанных полей; дипломатическая, переписка великих держав того времени запечатлела ощущение страха и судорожные попытки организовать совместный, отпор чудовищному потоку диких воинов на конях, повозках и идущих пешком.
Попытки эти не увенчались успехом. Новое вторжение удалось лишь оттянуть — лет на тридцать, — но не предотвратить. На 5-й год правления Рамзеса Третьего, сообщает его стела, «народы моря» пришли вновь. На сей раз они окончательно сокрушили Хатти (впрочем, считается, что этому немало помогли внутренние распри), Арцаву, Аласию (Кипр), Угарит, полностью разорили микенскую Грецию и Крит, угрожали самому существованию Египта. Свою победу над ними Рамзес Третий считал главным достижением своей жизни. Он утверждал, что их вторжение было опасней гиксосского. В этот раз основу пришельцев составляли тевкры (из протофракийских племен, родственных троянцам) и пелашти; отброшенные Рамзесом от границ Египта, эти пелашти осели на восточном берегу Средиземного моря, дав название своей стране — Палестина, а сами стали теми «филистимлянами», что так хорошо известны Библии (там они называются «плиштим»); их культура (керамика, захоронения, обычаи) была во многом микенской, заимствованной по дороге; их предыстория связывает наш рассказ с предысторией евреев в Земле обетованной, но мы не будем сейчас отвлекаться в эту интереснейшую сторону (желающие могут обратиться, например, к книге копавших древнюю Филистию израильских археологов Моше Дотана и его жены Труды «Народы моря в поисках филистимлян», Нью-Йорк, 1993). Сейчас нам важнее узнать, что, оказывается, греческая традиция хранит некие смутные воспоминания о том, что когда-то в незапамятные времена ахейцы действительно вторгались в Египет и что это вторжение напрямую связано с Троянской войной!
В поэмах догомеровского «Эпического цикла» рассказывается, что греки, взяв Трою, рассорились: Менелай обиделся на Агамемнона, отделился от главного отряда, вернувшегося на родину, и двинулся со своей дружиной в Египет, где был, однако, разбит. Гомер в «Одиссее» (песни 3 и 4), переиначивая тот же мотив, говорит, что на обратном пути из Трои буря занесла корабли Менелая в Египет, где он скитался целых 10 лет. В той же поэме, в песнях 13 и.14, Одиссей (уже на Итаке) рассказывает, будто во время своих скитаний пытался вторгнуться со своей дружиной в Египет, но был отогнан. И много позже Геродот собирает, повторяет и дополняет своими вымыслами все эти истории.
По расчетам археологов, вторжение «северных варваров» в Грецию произошло примерно в 1240–1230 годах до н. э. — именно к этому времени относится появление керамики «варварского» стиля. Согласно египетской хронологии (она допускает несколько толкований, но здесь берется самая ранняя дата), первое вторжение «народов моря» произошло примерно в 1230 году. Главной ударной силой этого вторжения были ахейцы, видимо, примкнувшие к северным варварам, и жители южной Троады — турша, или тирсены. Что свело их вместе? Не могло ли быть так, осторожно спрашивают Гиндин и Цымбурский («Гомер и история восточного Средиземноморья»), что они объединились в Троаде, куда ахейцы вместе с другими северными варварами пришли для захвата Трои? Именно там, взяв город, разграбив и разрушив его, обретя дополнительных сильных союзников и гонимые мечтой о новых грабежах и новой добыче, ахейцы могли повернуть дальше на юг и, пройдя страну Хатти, ворваться в Египет фараона Мернепты. Если дело действительно обстояло так, то нельзя ли предположить, продолжают наши авторы, что это и был тот поход ахейцев, который много позже разросся в воображении потомков до размеров Троянской войны и последующей вооруженной высадки Менелая и Одиссея на египетских берегах? В таком случае придется признать, что Троянская война происходила не на взлете Микенского царства, а на его излете, когда оно уже рушилось под натиском северных варваров. Не случайно царствовавший именно в те времена Тудхалияс Четвертый велел вычеркнуть Ахияву из списка великих держав. И не случайно и Гомер, и народная традиция греков утверждают, что конец Троянского похода совпал с гибелью его царственных героев, распадом их царств и концом «героического века».