"Библиотечка военных приключений-3". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Еще по кружечке…
Значит, довелось-таки встретиться в мирное время! Помните, товарищ боцман, как мечтали об этом времени там — на Муста-Тунтури, в вашем кубрике, на Чайкиной Клюве.
Еще бы не помнить! — так же весело отозвался Агеев.
Эх, жалко, водочки нет! По такому случаю чокнуться бы горючим. Квасом, говорят, только дураки чокаются.
Ничего, чокнемся и кваском. Другой поговорки не слышал: у кого дурость есть, тому водка желанная весть?
— А вот квас — питье для нас. Так, что ли? — улыбался
Они допили кружки, медленно двинулись по широкой асфальтированной дороге в сторону наклоненных решетчатых кранов и пересекающихся реев, чуть видных за оградой далекого порта.
— Стало быть, демобилизовался, друг? В бессрочном отпуску? Ишь, каким франтом вырядился, — благодушно взглянул Агеев на шагающего рядом Фролова.
— Демобилизовался, Сергей Никитич. А вы, вижу, уже мичманом стали. Поздравляю… Может быть, и боцманом зря вас зову?
— Нет, я по-прежнему боцман…
— Сверхсрочник, значит! И знаменитая ваша трубочка с вами. Помните, грозились в те годы: как отвоюемся — сразу куда-нибудь в рыболовецкий колхоз или на траловый флот, трещечку ловить. Вы ведь до рыболовства большой охотник.
Рановато еще, — пробормотал Агеев. — Придет время, займусь и рыбалкой.
И не женились пока, товарищ мичман, семьей не обзавелись?
— Пока не обзавелся. Знаешь пословицу: «Жена не сапог — с ноги не скинешь». Не такое простое дело, — добавил отрывисто Агеев.
А другую пословицу знаете? — смеялся Фролов. — «Долго выбирать — женатым не бывать». Я вот, чтобы не ошибиться, в каждом порту по женке завести хочу.
Ну это ты брось, — нахмурился боцман. — Моряк не кукушка, должен крепкое гнездо свить.
— Так что же, подавайте пример, Сергей Никитич… И вдруг Фролов стал серьезным.
— А я, по правде говоря, никак не думал вас в морской форме увидеть. Всегда казалось — совсем другое у вас впереди.
Задорно глянул на Агеева, но тот словно не слышал. Косая широкоплечая тень боцмана ровно взмахивала руками, скользя по каменным плитам тротуара.
— Чудно устроена жизнь, — сказал Фролов, помолчав. — Скажи я ребятам на Севере, что снова Сергей Никитич по боцманской линии пошел — ни в какую бы не поверили.
Он снова взглянул на идущего рядом. Агеев промолчал, неторопливо печатая шаг.
— Все мы думали — вы по другой линии пойдете,
— По какой линии? — вскинул глаза Агеев.
— Да вот по разведке, — чуть понизил голос Фролов. — Очень здорово это у вас, Сергей Никитич, получалось. Бывало, вспомню фронт — так и вижу, как пробираетесь вы где-нибудь по скалам, в плащ-палатке, с гранатой за поясом и автоматом на шее.
Круглое лицо Агеева подернулось задумчивой, немного грустной улыбкой.
Да, пришлось порыскать с автоматам на шее. Только, друг, насчет будущности моей ты ошибся. Не под тем углом ее пеленговал. Видел ты меня на сухопутье, в скалах, под этой самой плащ-палаткой, ну и решил, что
Да уж очень хорошо у вас с разведкой получалось!
— Дело было военное, — отрезал боцман. — На войне каждый русский человек воином был, а сейчас всем народом мир строим… Ты лучше расскажи — старший лейтенант Медведев жив-здоров?
— Да он теперь не старший лейтенант! Капитан второго ранга. На Дальнем Востоке командует он…
Агеев предупреждающе поднял руку. — Точка. Значит, жив-здоров капитан второго ранга. А чем он командует — будем держать про себя.
— А я… — начал было Фролов и осекся. Хотел было рассказать о новой своей работе, но пусть боцман поинтересуется сам. «Все такой же Сергей Никитич, — думал Фролов без обиды, — любит одернуть человека в мирное, как и в военное время. Так и отбрил. Ладно, сердиться на него не могу. Но пусть сам поинтересуется, где и что я сейчас».
Но боцман не интересовался, молча вышагивал рядом.
— А вы-то сами где теперь, Сергей Никитич?
— Так, на одном объекте, — сказал боцман неопределенно. — Воинская часть пять тысяч двести четыре… В общем, видеться будем часто. — Он с легкой улыбкой взглянул на Фролова. — В матросском парке здесь ты еще не бывал? Побывай обязательно. Соловьев здесь — до страсти. Заслушаешься, как поют. Думка приходит: не без того что из курских краев их сюда перевезли — балтийцам в подарок.
Фролов молчал, сбитый с толку внезапной переменой разговора. Мичман улыбнулся по-прежнему — одними глазами.
— На ледоколе служишь давно?
— Как демобилизовался… Года еще не будет, — начал было Фролов и замолчал удивленно. — Да вы откуда знаете про ледокол? Ничего я вам не сообщал.
— Догадка тут небольшая, — удовлетворенно усмехнулся Агеев. — Вот он, «Прончищев», дымит у стенки, недавно ошвартовался. А ты весь — хоть и в штатском, а свежей морской просолки. От тебя еще волной открытого моря пахнет. И потом… — он деликатно замолчал.
Да уж говорите, Сергей Никитич, говорите!
Костюмчик на тебе, извини, с виду высший сорт, а на деле — дерьмо в целлофане. Такие костюмы только за границей морякам дальнего плавания умеют сбывать. Ясно?
— Ясно вижу! — сказал восхищенно Фролов. Нет, он не мог обижаться на Агеева! — Все как по нотам прочитали. Костюмчик, верно, не наше «метро», его мне в Финляндии сосватали, когда мы там на ремонте стояли… Ну, товарищ мичман, жалко, времени больше нет, хочу по городу подрейфовать. Значит, говорите, будем встречаться?
— Значит, будем, — потряс его руку Агеев. — Идите, развлекайтесь.
Фролов хотел сказать еще что-то, но мичман уже шагал к порту.
— Сергей Никитич! — окликнул Фролов.