Библиотечка журнала «Советская милиция» 4(34), 1985
Шрифт:
— Не надо, не надо! — в один голос закричали Клязьмин и Бондарь. — Мы его освободим.
Они побежали во двор, разыскали и притащили увесистое бревно. Один конец его подняли, подвели под крышу. Поднажали. И какое счастье — буквально на миллиметр увеличился просвет, и Игорь отчаянным усилием освободил свое тело из плена. Измученный и обессиленный, он едва не свалился с последней ступеньки.
— Что, перепугались? — ухмыльнулся. Граф. — Нож-то я для острастки, чтобы действовали рьяно. — Но блеск глаз выдавал его с головой, чувствовалось, что этот человек на все способен.
Виктор летел на север Камчатки. Почти на полторы тысячи километров вытянулся полуостров с севера на юг. Это расстояние быстро покрыл юркий ЯК-40.
Домики в Каменском были сплошь деревянные. Рядом бежала река Пенжина, несущая хрустально чистые воды из далеких и суровых сопок Чукотки. Ее стремительный бег даже морозы не могли сковать.
Зашел в райотдел, представился начальнику майору Рогову.
— Мне уже звонили о вас, — улыбнулся тот, крепко пожимая руку.
Выслушав гостя, он задумался.
— Прилетал к нам недавно один с Украины. Я его не видел, но слышал, что хотел он в Октябрьском устроиться на работу, но что-то там не получилось, и он сюда забрался. Сейчас уточним.
Через несколько минут удалось выяснить, что Сидоркин находится в селе Аянка, оформился пастухом в оленеводческом колхозе «Полярная звезда».
— Это недалеко. Километров шестьдесят будет. Выбирайте любой из двух наших лучших видов транспорта: оленей или собак. Быстро, не очень комфортабельно, но надежно. Действуют в любую погоду, — снова улыбка появилась на лице Рогова.
— Поеду на собаках.
Пока каюр готовил упряжку, Владимир Николаевич Рогов поведал, что сам восемь лет назад прилетел сюда с семьей из Подмосковья.
— Жизнь трудная и интересная. Связь с Петропавловском — самолетом, а летом еще один раз в месяц пароходом. Уже в сентябре идет по реке шуга — оледенелый снег, значит, на Чукотке, откуда она течет, начались морозы. А в октябре как ляжет зима и до мая. Морозы градусов пятьдесят, пурга неделями бушует. И ничего, живем. А какая здесь весна! Едешь на лодке по притоку Пенжины и видишь: у самого берега медведь бредет вперевалочку, там — лось или дикий олень застыл, гуси, утки непуганые, хоть руками их бери. А насчет рыбалки и говорить не приходится: кета, горбуша, чир, хариус. Река порой бурлит от рыбы, как кипящий котел…
Как зачарованный, слушал Александров рассказ.
В кабинет зашел дежурный, сообщил, что упряжка готова. В легкие сани было впряжено восемь густошерстных приземистых собак. Они вели себя неспокойно, путали постромки, затевали драки. Молодой коряк посмотрел на одежду Виктора Степановича и укоризненно покачал головой.
— Однако холодно будет. Я тебе свой кукуль дам.
И он вынес что-то большое, похожее на мешок, из оленьей кожи мехом внутрь.
— Лезь сюда. Тепло будет.
Погонщик взмахнул хореем. «Хок! Хок! Вперед!» — крикнул он, и собаки рванули с места и понеслись в тундру, все ускоряя бег по накатанному снежному насту.
«Потьпо! Направо! Кух! Кух! Налево!» — выкрикивал каюр, и упряжка тут же послушно меняла направление.
В пути быстро летело время, начало вечереть.
— Однако скоро приедем, — заметил ездовой.
Вдали показались колхозные постройки. Единственная в поселке улица прижалась к подножью крутой сопки, а кругом, насколько охватывал глаз, простиралась бескрайняя, заснеженная тундра.
Подъехали к поссовету. Капитан выбрался из теплого кукуля и, размяв отекшие ноги, направился к крыльцу. Но дверь оказалась на замке. Выручил погонщик.
— Вы подождите здесь, я привезу председателя.
Он поднял руку, коснулся длинным хореем собачьих спин, и восьмерка понеслась. Виктор, чтобы скоротать время, решил зайти в соседний дом, посмотреть, как живут люди.
Открыла старуха-корячка. Сначала было смутилась, увидев незнакомого человека, но затем радушно пригласила войти. Посреди комнаты — стол, на нем свежесваренная оленья голова. Трое ребятишек сноровисто отрывали куски мяса, из пробитого в голове отверстия ладонями извлекали мозг и, посапывая, аппетитно жевали, размазывая жир по пунцовым щекам.
Старуха куда-то вышла, но тут же вернулась с миской в руках, в которой, словно шляпка гигантского гриба, красовалась свежая печень. Поставила перед гостем.
— Однако кушай. Совсем свежий. Утром олешка резали.
Чтобы не обидеть хлебосольную хозяйку, Александров стал уверять ее, что совсем недавно обедал и не голоден. Поблагодарив и извинившись за беспокойство, удалился. Вдали, взметая снежную пыль, показалась знакомая упряжка. Из саней поднялся невысокий плотный мужчина.
— Прошу вас, — пригласил он гостя, — в помещении, правда, прохладно, но что поделаешь — Север.
Узнав, какое дело заставило сотрудника милиции ехать в такую даль, председатель насторожился.
— Я и сам заметил: этот человек что-то скрывает. Сидоркин под разными предлогами почему-то оттягивает прописку. Паспорт у него вроде бы в порядке, но все крутит. Я уже хотел сообщить об этом участковому.
— Когда же этого ловкача можно увидеть? — спросил Виктор.
— Вопрос нелегкий. Он в тундре с оленьим стадом. А этой ночью ожидается пурга. Если не возражаете, переждем непогоду у меня…
Прогноз оправдался. Проснувшись утром, он невольно прислушался к грозному гулу за окном.
— Пуржит, — заметив недоумение на лице гостя, коротко бросила хозяйка. — Отдыхайте.
— А где муж?
— На работе.
За вздрагивающими от ударов ветра стенами домика стонал и выл буран. Капитан читал о снежных бурях Чукотки. А ведь отсюда и простирается к Северу этот суровый арктический край. Быстро поднялся, умылся студеной водой и поспешил взглянуть на разгулявшуюся стихию.
— Смотрите, чтоб ветер не унес, — улыбнулась хлопотавшая у печки женщина.