Библиотека фантастики и путешествий в пяти томах. Том 1
Шрифт:
Альбер отложил листы. Ему стало стыдно. Надо было остановиться раньше, но кто знал…
– Все равно… - Профессор Лоран заговорил так неожиданно, что Альбер вздрогнул.
– Все равно вы это узнали бы… да и какая разница…
Он протянул руку к листам. Альбер почему-то впервые заметил, как изменились эти сильные, прекрасно вылепленные руки: кожа стала желтоватой, как воск, пальцы исхудали так, что на них четко проступали суставы. Альбер с тревогой подумал, что диагнозу Мишеля, пожалуй, доверять не стоит. Он взял профессора Лорана за руку: пульс был очень слабый и неровный.
– Я понимаю, что сюда нельзя вызывать врача, - сказал Альбер.
–
– Думаю, что в этом пока нет необходимости.
– Профессор Лоран быстро поглядел на него.
– А почему вы вдруг об этом заговорили?
– Мне не нравится ваш вид. И пульс плохой.
– Надо, по-видимому, отлежаться. Перенапряжение плюс Сиаль-5 слишком долго и слишком часто. Мишель прав! Я исчерпал все свои резервы… - Впервые на лице профессора Лорана выразился страх.
– Я совершенно не представляю себе, что было бы, если б не вы…
Он долго молчал, закрыв глаза. Лицо его подергивалось.
– Я попробую опять уснуть, - сказал он.
– Вы не сидите около меня, я стал невозможным эгоистом. И вообще, как мне кажется, я позволил себе расклеиться именно потому, что появились вы трое и есть на кого положиться… Идите, Дюкло, спасибо за все.
– Мне пора сменять… - Альбер чуть не сказал: Раймона - и прикусил язык.
Зайдя за ширму, он шепотом спросил Раймона:
– Вы не знаете, где сейчас первая жена профессора?
– Она вышла замуж за профессора Демаре, главного хирурга той клиники, где она работает. Она тоже хирург.
– Понятно!
– задумчиво сказал Альбер и уселся у изголовья кушетки.
Раймон потянулся, зевнул.
– Я пойду прогуляюсь, - заявил он.
– Хоть полчасика, ладно?
– Конечно, - сказал Альбер рассеянно, глядя куда-то на стенку.
– Полчасика…
Раймон засмеялся. Чудак Альбер ему нравился. «Если б не этот чертов проныра Роже, мы бы прекрасно поладили», - думал он, спускаясь по лестнице.
У Луизы сидел Роже. Раймон сделал безразличное лицо.
– Как ваше здоровье?
– спросил он, с подчеркнутой вежливостью целуя ее легкие, холодные пальцы.
Луиза несмело улыбнулась и посмотрела на него широко раскрытыми сияющими глазами. Роже начал насвистывать какую-то залихватскую мелодию и спрыгнул с подоконника.
– Ну, я пойду, - сказал он, смерив Раймона своим насмешливым взглядом.
– Не понимаю, какое удовольствие вы можете находить в его обществе, - довольно сухо заметил Раймон.
– Именно вы…
– Именно я… - печально и кротко сказала Луиза.
– Я всегда одна. А Роже очень добрый и веселый. Я знаю, он вам не нравится: Но у него золотое сердце.
Раймон задумался. Он сам не понимал, что с ним делается. Он как будто не очень тосковал по Луизе, сидя там, наверху, около этого кретина Поля. Когда он сказал Альберу, что хочет пойти прогуляться, ему и в самом деле больше всего хотелось на часок вырваться из этого мрачного дома, подышать свежим воздухом, а заодно позвонить шефу. Но его сейчас же потянуло к Луизе, и возле нее он испытывал и нежность, и ревность, и такое душевное смятение, какого ему раньше не доводилось испытывать. «Что же делать?
– опять и опять думал он, целуя пальцы Луизы.
– Вот уж не ожидал, что со мной может случиться такая история…» Раймон еще не думал о браке, но в принципе предполагал, что женится когда-нибудь на девушке из хорошей семьи… Конечно, девушка должна быть хорошенькой, живой, неглупой… да и приданое не помешало бы. Но влюбиться в чужую жену, да еще в
– Раймон, - словно угадав его мысли, тихо сказала Луиза.
– Когда вы со мной, мне так хорошо… Я слишком устала, чтоб думать о завтрашнем дне, а сегодня я счастлива… почти счастлива, несмотря на все… Я так благодарна вам…
Раймон чуть не расплакался - впервые с тех пор, как стал взрослым. Он не смог ничего сказать, лишь снова поцеловал руку Луизы.
– Вот что: я хочу повидаться с Луизой, - сказал Пейронель (Раймон слышал в трубке его тяжелое, астматическое дыхание).
– Скажите, чтоб завтра в двенадцать дня она ждала меня в сквере на площади Шопена.
– Я передам, - сказал Раймон.
– Как получились фотографии?
– Превосходно!
– шумно дыша, ответил Пейронель.
– Вы молодец. Это все похоже на страшную сказку… Кстати, сделайте несколько снимков профессора Лорана. Жаль, что нельзя снять вас, например, когда вы беседуете с Мишелем… это было бы здорово!
Раймон сам уже думал об этом, но на помощь Альбера нечего было и рассчитывать. Все дело погубишь, если к нему обратиться…
– Как у вас с деньгами?
– спросил Пейронель.
– Зайдите в редакцию завтра или послезавтра, когда удастся: я вам выпишу деньги.
Раймон медленно шагал по зеленым чистым улицам Пасси, украшенным именами писателей, художников и композиторов всех времен и народов. Тут по-дружески встречались Грез и Дега, Рафаэль и Роден, Петрарка и Леконт де Лиль, Диккенс и Марсель Пруст… Раймон шел и усмехался, поглядывая на таблички: вот он свернул с улицы Лафонтена по улице Милле на улицу Теофиля Готье, потом прошел по улице Жорж Занд и, пересекши авеню Моцарта, попал на улицу Генриха Гейне.
Он вспомнил, как в прошлом году, ища приятеля, который поселился неподалеку от кладбища Отейль, попал в путаницу кривых переулков с именами Буало, Расина, Корнеля, Вольтера, Мольера и, озадаченный этим скоплением великих, не сразу вспомнил, под чьей же сенью обитает чудак приятель: Корнеля или Расина…
Что-то смутно беспокоило его, пока он лениво шагал, засунув руки в карманы своей серой куртки. Куртка была сильно поношена, но все же сохраняла элегантный вид. Он нарочно выбирал что-нибудь попроще и победнее, когда шел к профессору Лорану: ведь он провинциал, да еще и безработный. Но Роже все считает чересчур шикарным - и эту куртку, и плащ, совсем обыкновенный дождевик, и туфли, и, уж конечно, то, что он, Раймон, носит нейлоновые рубашки. «Но тут уж дудки, так далеко я не собираюсь заходить в маскировке: рубашка у меня должна быть чистой, а этого можно добиться только с нейлоном - выстирал под краном и опять надел… Впрочем, что удивительного, ведь Роже и Альбер - самые настоящие безработные, без всякой маскировки… От них до сих пор несет ночлежками, людским потом, пылью, дождем… черт знает чем. Нет, это мне только кажется, ведь они сразу начали мыться и чиститься, как попали под крышу, а Роже чистоплотен, как кошка, и к тому же из кожи вон лезет, чтоб понравиться Луизе… Да, Луиза… Что она скажет завтра Пейронелю? Женщины все-таки народ ненадежный, даже самые лучшие из них…»