Библиотека литературы США
Шрифт:
Лоурел встала и поцеловала щеку Адели, где от лукавой улыбки собрались морщинки.
— Лоурел, послушай меня. Может быть, ты все-таки передумала бы, если бы увидела розы в полном цвету, увидела бы, как расцветает вьющаяся роза нашей Бекки, — ласково сказала мисс Теннисон.
— Я могу представить это себе и в Чикаго.
— Но запаха ты не услышишь, — возразила мисс Теннисон.
Все вместе они пошли к той клумбе, где были розовые кусты, чайные розы с подрезанными крепкими ветками. Они уже покрывались мерцающей молодой листвой. А за ними — Лоурел прошла немного
«Я бы дорого дала, чтобы только понять, что это за сорт! — Мать Лоурел повторяла эти слова каждую весну, когда на кусте распускались первые, просвечивающие лепестки настоящего розового цвета. Она такая старинная, и запах у нее старинный, наверно, у нее есть свое название, но никому в Маунт-Салюсе это не интересно, и никто не хочет сказать мне, как называется этот сорт. Мне ничего не надо было с ней делать, только открыть ее и дать ей побольше места. Поглядите на нее, какие корни крепкие, сил у нее хоть отбавляй. Может быть, этому старому корню целых сто лет!»
«А то и больше! — говорил с улыбкой судья Мак-Келва, сидя в шезлонге. — Крепкий корень, как у старой яблони».
Яркие, как мазки сиены, листочки и шипы, похожие на огоньки вспыхивающих спичек, пробились на немилосердно обстриженном стволе. Не зацветет на этот год — зацветет на будущий. «Садовникам надо к этому привыкнуть», — говорила ее мать.
Воспоминания возвращаются, как весна, подумала Лоурел. Воспоминания чем-то похожи на весну. И случается, что от старого корня идет весь цвет.
— Ну ладно, с Лоурел теперь все ясно. А вот Фэй — кому-нибудь, кроме Теннисон, ясно, что с ней делать? Не знаю, как нам тут быть, — сказала мисс Адель, и ямочка от сдержанной улыбки тенью легла на ее щеку. — Ведь мы себе даже отдаленно не представляем, как нам быть с этой Клинтовой вертушкой, бросил ее нам на руки, абсолютно не считаясь с нашими чувствами. — Она была в ударе и даже в этот день снова стала сама собой.
— Разве что съездить ей по башке чем-нибудь покрепче, потяжелее, — добавила мисс Теннисон. — Она-то нас всех переживет. И будет сидеть на этом месте, когда от нас и следа не останется. И почему это всем мужчинам кажется, что ее нужно опекать?
— Майор только и делает, что пускает над ней слюнки, — поддакнула старая миссис Пийз.
— Ну, он-то еще не самый главный болван. То-то Клинт поразился бы, если бы вдруг услышал сейчас наши разговоры! — энергично заявила мисс Теннисон. — Я просто удивляюсь мужчинам.
— Лоурел — вот кто должен был уберечь его от этих глупостей. Ни к чему ей было выходить за моряка в военное время. После смерти Бекки Лоурел должна была остаться дома. Да, девочка, ему так нужен был хоть кто-нибудь в этом доме, — сказала старая миссис Пийз.
— Но только уж никак не Фэй, — сказала мисс Теннисон. — Чтоб ей пусто было!
— Она ведь никому ничего плохого не сделала, — заметила
— Я бы не стала уточнять, каким образом, — вставила мисс Теннисон, поджав губы.
— Мы просто враждебно ее встретили, бедную бродяжку… — сказала мисс Адель. — И она не могла этого не почувствовать. Хотя в ней враждебности еще больше. Врожденной враждебности.
— Если бы я только знала, что Клинт собирается кого-то подыскать на место Бекки, уж я бы ему нашла замену получше Фэй. И прямо здесь, в Маунт-Салюсе, — сказала мисс Теннисон обиженным тоном. — Могу даже сказать, кто прямо выскочил бы за него…
— Но Бекки он отыскал не в Маунт-Салюсе, — напомнила мисс Адель, и все, кроме пересмешника, сразу замолкли.
— Значит, эту склонность Лоурел унаследовала от него. И она нашла своего Филиппа Хэнда тоже не у нас дома, — сказала мисс Теннисон.
Лоурел встала.
— Лоурел уж, наверно, хотела бы проводить нас, — сказала мисс Адель, тоже вставая. — Мы и так достаточно долго ее тут задержали.
— Только не зови нас в дом, как-нибудь без нас разберешься, — снисходительно заявила мисс Теннисон. Помахав рукой, она пошла к выходу на улицу. Старая миссис Пийз неторопливо удалялась, сворачивая свое вязанье, и наконец скрылась за калиткой, ведущей в ее собственный, никому не доступный садик.
Провожая мисс Адель к ее калитке, Лоурел услышала какой-то звук, слабее песенки, доносившейся с верхушки дерева. Звук был ритмичный и приглушенный, как будто кто-то слегка встряхивал тамбурин.
— Маленькие разбойники! Посмотри-ка, что они вытворяют, — сказала мисс Адель.
Кардинал с разлету нырнул в листву фигового дерева и задел крылышком за жестяной кружок — птичье пугало. Раздался негромкий звон. Следом за ним налетел второй кардинал, потом — сразу несколько. Тонкие посверкивающие кружки были отполированы до блеска, промыты дождем, и алые птички, соперничая друг с другом, нападали на собственные отражения. После каждого легкого удара птицы взвивались выше, делали крутой вираж и устремлялись вниз, раз за разом.
— О, это же игра, они просто играют! — сказала мисс Адель, легким шагом направляясь в свой дворик.
2
Лоурел стояла у двери в библиотеку. Ее отец, женившись и выйдя в отставку, перенес сюда все, что ему было нужно, из своей конторы в здании маунт-салюсского банка на главной площади.
Наверное, тесная комната, сколько ее ни забивай, в общем не меняется. Одна стена осталась точно такой же, как прежде. Над книжной полкой висела укрепленная планочками карта округа — отец знал здесь каждую милю. Над другой полкой располагались портреты его отца и деда — генерала армии конфедератов и миссионера в Китае. Похожие как две капли воды, они были старательно выписаны одной и той же рукой на досках, слегка покосившихся от тяжести, но чинно висевших бок о бок: две пары бровей были совершенно одинаково вычерчены в виде маленьких ручных пил, зубьями вниз, и наведены черной «ламповой копотью».