Библиотека мировой литературы для детей (Том 30. Книга 2)
Шрифт:
— Для конспирации.
…В воскресенье друзья сошли на станции Пушкино. В руках у каждого были лыжи и палки.
Вдоль высокой деревянной платформы с покосившимся павильоном тянулись занесенные снегом ларьки. За ларьками во все стороны расходились широкие улицы в черной кайме палисадников. Они замыкали квадраты дачных участков. Протоптанные в снегу дорожки вели к деревянным домикам с застекленными верандами. Голубые дымки над трубами оживляли пустынный поселок.
— По одной стороне туда, по другой — обратно, —
— Лучше в сельсовете спросить, — сказал Слава.
— Нельзя, — возразил Миша, — поселок маленький, это вызовет подозрения.
— Кого нам бояться! — сказал Генка. — Старушка сама обрадуется, когда мы клад найдем.
— Ты ее в глаза не видел, а рассуждаешь, — заметил Миша. — Поехали.
Они проискали целый день, но дома Терентьевой не нашли.
— Так ничего не выйдет, — сказал Слава, когда мальчики снова собрались на станции, — половина домов без табличек. Нужно в сельсовете спросить.
— Я тебе уж сказал: нельзя! — рассердился Миша. — Забыли, что Свиридов говорил? В следующее воскресенье опять приедем.
Мальчики сняли лыжи. Когда они подошли к кассе, их окликнули: «Здравствуйте, ребята!» Мальчики обернулись и увидели Елену и Игоря Буш, акробатов.
Лена приветливо улыбалась. Ее белокурые локоны падали из-под меховой шапочки на воротник пальто. Игорь смотрел серьезно и, пожимая ребятам руки, пробасил:
— Сколько лет, сколько зим!
— На лыжах катались? — спросила Лена. — Почему к нам не заехали?
— А вы разве здесь живете? — спросил Миша.
— Здесь. У нас свой дом. Пойдемте.
— Поздно, — сказал Миша, — мы приедем в следующее воскресенье.
— Обязательно приедем, — подтвердил Генка и таинственно добавил: — Дело тут есть.
— Какое дело? — спросила Лена.
— Так, ерунда. — Миша свирепо посмотрел на Генку.
— Нет, скажите, — настаивала Лена.
— Я тетку свою разыскиваю, — сказал вдруг Генка.
Лена удивилась:
— Она ведь в Москве, твоя тетка?
— То одна тетка, а это другая.
— И вы ее не нашли?
— Нет, адрес потеряли.
— Как ее фамилия?
Мальчики молчали.
— Как ее фамилия? Или вы фамилию тоже потеряли?
— Ее фамилия Терентьева, а зовут Мария Гавриловна, — сказал Миша. — Вы не знаете ее?
— Терентьева, Мария Гавриловна? Знаю, — сказала Лена, — она живет рядом с нами. Пойдемте, мы вам покажем.
— Имейте в виду, — говорил по дороге Миша, — тетке нельзя говорить, что Генка ее ищет.
— Почему?
— Это длинная история. Она думает, что Генка умер, и если ей так прямо бухнуть, то у нее от радости может случиться разрыв сердца.
— Мы с ней почти незнакомы, — сказала Лена. — Она живет очень замкнуто.
— Вообще, — продолжал Миша, — никому не говорите. И папе своему не говорите.
— Папа умер, — сказала Лена.
Миша смутился:
— Извини. — И, помолчав, спросил: — Как же вы теперь?
— Работаем с Игорем «два-Буш-два, воздушный аттракцион».
Они подошли к небольшому домику.
— А вот здесь живет Мария Гавриловна. — Лена показала на соседний дом.
Из-за высокого забора виднелась только крыша с ноздреватой коркой снега по краю.
— Как эта улица называется? — спросил Миша.
— Ямская слобода, — сказал Игорь. — Наш номер восемнадцать, а Терентьевых — двадцать.
— Хорошо ты искал! — Миша с упреком посмотрел на Генку.
— Не понимаю, — бормотал Генка, отводя глаза, — как это я пропустил.
— На этой стороне даже нет лыжных следов, — заметил Слава.
— Как — нет? — бормотал Генка, рассматривая дорожку. — Куда они делись?.. Стерлись! Видите, движение какое! — Он показал на пустынную улицу.
— Зайдемте к нам, — предложила Лена. — Мы, правда, три дня не были дома, но сейчас затопим, и будет тепло-тепло.
Домик был маленький и тихий. Пушистый иней лежал на окнах. Равномерно тикали на стене часы. Чуть скрипели под ногами половицы. Пестрые дорожки лежали на чисто вымытом полу. Большая керосиновая лампа висела над столом, покрытым цветастой клеенкой. На стене в рамах висели большие портреты мужчины и женщины. У мужчины были густые нафабренные усы, аккуратный пробор на голове, бритый подбородок упирался в накрахмаленный воротничок с отогнутыми углами. «Точно так, как на дедушкином портрете в Ревске», — подумал Миша.
Лена переоделась в старое пальтишко, обула валенки и повязала голову платком. Она выглядела теперь деревенской девочкой.
— Пошли за дровами, — сказала она Игорю.
— Мы принесем! — закричали мальчики. — Покажи где.
Лена отперла сарай. Миша и Генка кололи дрова. Слава и Игорь носили их в дом.
Генка вошел в азарт.
— Мы их все переколем, — бормотал он, замахиваясь топором.
Полено никак не поддавалось.
— Возьми другое, — сказал Миша.
— Нет, — Генка раскраснелся, буденовка его сдвинулась на самую макушку, — полено упрямое, но и я тоже.
Вскоре печь запылала ярким пламенем. Ребята уселись возле нее: Лена и Слава на стульях, остальные на полу.
— Вот так и живем, — сказала Лена. — Приезжаем сюда только в свободные дни, когда не выступаем.
— Нужно переехать в Москву, — пробасил Игорь.
— А мне жалко, — сказала Лена, — здесь папа и мама жили.
Пламя в трубе протяжно завыло, рыжие пятна заплясали на полу.
— Мы здесь будем всю неделю, — сказала Лена. — Приезжайте к нам.
— Не знаю, — сказал Миша, — на этой неделе мы будем очень заняты.