Библиотека мировой литературы для детей, том 49
Шрифт:
— А как же нам быть с собаками? — спрашиваю.
— Пусть хоть одна попробует его тронуть, я ей покажу! — говорит Катерина. — Ты тут зачем? Кто тебя звал? — крикнула она на Тупи, который, привлеченный голосами в кухне, зашел поглядеть, что тут происходит, в надежде — не дадут ли, случайно, лишний раз вылизать миски?
Тупи исчез молниеносно. Тем более что Катерина схватила выбивалку. Выбивалки этой все собаки боялись как огня. Неизвестно почему. Никогда ни одну из них никто не тронул выбивалкой.
— Тетя,
Она подбежала к плите. Склонилась над тряпками и Катерина. Обе пробовали убаюкать котенка. Но ничего у них не вышло.
Из свертка высунулась белая мордочка. Огляделась, с аппетитом зевнула. Потом вылез весь котенок. Посмотрел направо, посмотрел налево, посмотрел на нас.
— Смеется! Смеется! — крикнула Крися и хотела схватить котенка на руки.
— Вот еще — кошка смеется! — оборвала ее Катерина. — Не тронь его, Крися. Поглядим, что он сделает!
Малыш отряхнулся.
— Дядя, да ты погляди, какой хорошенький! Правда ведь, прелесть? — восхищалась Крися.
— Посмотрите, — говорю, — какое у него забавное пятно на спинке. Как будто у него там карта нарисована. Карта Европы.
— Да, да! Европа! — радовалась Крися. — Пусть так и называется — Европа. Дядя, пусть называется Европой! Не так, как все!
— Ладно. Европа так Европа, — согласился я.
Катерина возмущенно загромыхала кастрюлей.
— Слыханное ли дело, чтобы кто так называл кошку?! Да как можно так издеваться над божьей тварью? Все у нас не так, как у людей! Одна собака — Тупи, другая — Чапа, как на смех!
— Да тетя же… — начала Крися.
— И слышать не хочу таких глупостей! Брысь ты! — крикнула она на котенка, который покатил по плите пробку.
— Катеринушка, — говорю, — Европа — это часть света, в которой мы живем.
— Я не в Европе живу, а в Раве!
— И еще Европой звали красивую женщину, такую красивую, что, когда ей однажды захотелось покататься, греческий бог Зевс превратился в быка и сам катал ее на своей спине, понимаешь?
— Знать ничего не хочу про каких-то греческих чучел! Ладно, для вас Европа, а для меня Милок. Милок, и все. На, Милок, попей молочка!
Так и стал наш пятнистый котенок носить двойное имя: для нас с Крисей был Европой, для Катерины — Милком. Получалось, как будто у него есть имя и фамилия. Дальнейший ход событий показал, что его надо было звать Европа Милок, а не Милок Европа. Почему? Скоро сами узнаете.
2
Вы, конечно, знакомы с маленькими котятами и знаете, какие это веселые создания.
— А наша Европа — самый веселый котеночек на свете, — твердила с глубоким убеждением Крися.
— Да, такого озорника, как наш Милок, я еще не видывала! — вторила ей Катерина.
Целых три
Котенок ездил в корзинке для бумаг, катал катушки по всем комнатам, разматывал все клубки. Катерина однажды целый день искала моток, который он затащил под кушетку в гостиной.
— Милок, смотри у меня! — грозила она ему.
Но что можно было поделать с котеночком, который в ответ на все упреки лишь озорно косился на вас и смеялся во весь рот! Потом он потягивался, выгибал дугой спинку, хвост ставил трубой и с места прыгал вам на плечо. Потрется, ласково мурлыкая, о вашу щеку, раз, два — и его уже нет и в помине! Вот он, как бомба, упал среди кастрюль, в следующий миг сидит уже на печке, а спустя еще мгновение гоняет катушку под шкафом.
Не подумайте, однако, что котенок только забавлялся. Нет, он исследовал, изучал окружающий мир. И особенно занимали его три вещи.
Прежде всего — маятник стенных часов.
Котенок заметил его, когда сидел на шкафу. Притаившись, долго наблюдал за ним.
«Блестит и танцует! Интересная штука. Впервые вижу!»
Он осторожненько подкрался к часам. Часы были старые, с гирями. Котенок попробовал лапкой схватить маятник, но не мог дотянуться. Высунулся подальше и снова замахал лапкой.
— Киска, а ну-ка, брысь со шкафа! — говорю котенку.
Мне эти махинации не очень понравились, тем более что происходило это уже после случая с лампой.
Киска посмотрела на меня с презрением:
«Будет мне еще тут мешать, когда у меня такое интересное дело!»
Осмотрела часы с одной стороны, осмотрела с другой. Еще раз попробовала достать лапкой.
«Нет, так ничего не выйдет. Дай попробуем с полу!»
Одним прыжком она очутилась на полу. Подобралась вплотную к стене и смотрит вверх:
«Прыгнуть с земли, что ли?»
И как даст свечку! Едва не сорвала часы.
— А ну-ка, поди сюда, дружочек, — говорю котенку. — Поломаешь мне часы. Знаем мы вашего брата!
Беру его на руки. Вырывается, царапается, фыркает от злости. Отдал его Крисе. Она его чем-то заняла. До вечера было тихо.
Катерина вносит ужин. С опозданием. Она не любит, когда ей об этом говорят, и все-таки начинает сама:
— Ах, батюшки, уже семь? Это, значит, я с бельем провозилась…
— Уже полвосьмого, — говорю.