Библиотекарь или как украсть президентское кресло
Шрифт:
— С Мёрфи?
— Нет, конечно, со Скоттом.
— Но ведь…
— Ниоб, детка, поверь мне. Мёрфи никогда не стать президентом. — Он говорил таким тоном, словно хотел убедить ее, что он по-прежнему контролирует весь мир. — Я только что от Эда Хоаглэнда, с пресс-конференции, наверное, это сегодня даже в новостях покажут. Я возглавляю проект 1.1.3. Мы хотели назвать его 3.11, то есть непосредственно 3 ноября, но решили, что это будет слишком похоже на 11.09, а это звучит плохо. А вот 1.1.3. — это звучит!
Ниоб слушала его вполуха. Она пыталась вспомнить. Когда она звонила ему, и на линии был какой-то шум, он поймала
Он тогда объяснил, что не может сказать, что это такое, «не имеет права», но что как только она наткнётся на это, она мгновенно все поймет. Он оказался прав. Она моментально насторожилась, какое-то шестое чувство подсказало ей, что теперь надо быть предельно внимательной.
Джек знал, какой номер присвоят группе, которая займётся расследованием обстоятельств взрыва статуи Свободы и ядерного завода Даун Арнольд по меньшей мере за два, даже за два с половиной дня до самих взрывов. А теперь он с такой же непобедимой уверенностью говорит, что Мёрфи не стать президентом и что Скотт останется на второй срок…
План по тому, как не допустить Мёрфи в президентское кресло, начал работать не до выборов, а после. Он приводился в действие сейчас. Итак, сейчас вовсе не время расставаться с Джеком. Наоборот, надо быть к нему как можно ближе. Итак, улыбка. Обожающий взгляд. Выглядеть сексуально. Поиграть глазками. Надо чтобы он доверился ей настолько, что забыл бы про осторожность.
Ниоб моментально начала приводить свой план в исполнение, мысль ещё не успела трансформироваться в слова, а она уже улыбалась Джеку своей девчачьей улыбкой, которая, казалось, говорила: «Какой ты у меня большой и важный!» Она всем своим видом показывала: «Какая я счастливая, поверить не могу! Ведь рядом со мной — такой человек!» Ниоб выпрямилась, чуть подалась вперёд, чуть выгнула спину, и грудь сразу же выдвинулась вперёд, потом стала дышать чуть глубже и даже тихонько вздохнула.
Джек наслаждался моментом. Голова ещё не включилась. Ему казалось, что их doppelg?ngers [31] отделились от них и танцуют какой-то свой танец, а их неповоротливые тела не успевают и постоянно отстают. Джек решил, что он только что наблюдал наглядную иллюстрацию того, как власть творит чудеса, превращает пристойное в непристойное, он принес такие новости, что всё моментально изменилось. И так было со дня творения.
Вошла Инга. Она старалась не смотреть в сторону Ниоб и Джека, но ей это удавалось плохо.
31
Двойники (нем.).
Ниоб заметила краем глаза, что Инга смотрит на них почти в упор.
Ниоб чувствовала, что нельзя было разрешать Инге приходить сюда. Теперь она поняла, почему. Ситуация изменилась, соответственно менялся и изначальный план, а Инга об этом не знала. Она увидит, что Ниоб заигрывает с Джеком — Инге не расслышать слов, она слишком далеко, но ведь и так прекрасно видно, собирается ли пара разводиться или попросить у метрдотеля комнату. Инга могла всё испортить.
Метрдотель заметил женщину, не сводившую глаз с молодой парочки, которая явно работала где-то в правительстве, и сказал ей, что ланч уже прошёл.
Ниоб уловила обрывки фразы и внутренне возликовала.
— Ну, выпить-то в баре я могу? — Ингу удивили собственные слова, обычно она днём не пила. Иногда по вечерам, да, но не в два же часа дня! — Хоть кофе…
— Конечно, конечно, — заверил её метрдотель и показал, где находится бар.
«Нет, нет, нет», — кричало всё внутри Ниоб.
Глава 61
— Спорить готова, что она не справится, — заявила Сьюзи.
— Вот мы и посмотрим, справится или не справится, — отозвался я.
Я прилепил усы к верхней губе. В машине работало радио. Новостей было много: и тебе выборы (до сих пор неизвестна реакция Скотта), и тебе взрыв статуи Свободы, и тебе обстрел из миномёта завода в Айове — а ведь завод, должно быть, классный, его построил Бетчел для GE. Словом, новостей было много, и говорить можно было про многое, но вот незадача — фактов совсем мало. Но это были настоящие новости, и СМИ, хотели они того или нет, постоянно их повторяли.
— Я встречалась с женатыми мужчинами, и сейчас я скажу тебе то же самое, что говорили мне. Эх, почему я тогда не слушала, что мне говорят! Запомни, женатый мужчина никогда не расскажет жене о том, что у него роман, он никогда не бросит свою жену, никогда! А если жена узнает, что у мужа есть любовница и разведётся с ним, он не побежит к любовнице, и ей придётся выпутываться самой, а он найдёт новую, никогда раньше не знакомую девушку. Словом, рановато цыплят считать, они ещё даже не вылупились.
— Не лезь не в своё дело, пожалуйста, Сьюзан.
— Да ладно тебе, Дэвид. Ты думаешь, ты Джеймс Бонд, а ты просто рафинированный еврей. Ну, ладно, ты не совсем уж оторванный от жизни интеллигент, но если я процитирую Мильтона или Китса, или Сильвию Плат, ты не спросишь меня, откуда это. Но ведь ты носишься по переулкам, выпрыгиваешь из окон и можешь удрать от урода с пистолетом… У меня есть насчёт тебя теория, Дэвид. Есть, есть, не вру. У тебя проблемы с самоуважением.
— Сьюзи, не надо…
— Нет, не то, что прямо Проблемы. Просто ты думаешь, что тебя нельзя полюбить.
— Сьюзи хватит, а?
— Вот именно поэтому, когда перед тобой встаёт выбор, самый настоящий, ничего искусственного, когда ты можешь выбирать между А и Б, причём А искренне восхищается тобой и любит тебя, а Б тебя не любит и просто использует, заставляет тебя рисковать жизнью, да к тому же ещё и замужем и, весьма вероятно, и не думает бросать своего мужа, ты всё равно выберешь Б. Ты заранее запрограммирован на Б. Это же самый настоящий мазохизм, Дэвид!
— «Genuck es genuck» — вышесказанного хватит за глаза, то есть.
— А вот она бы тебя сейчас не поняла.
— Мы сами разберёмся, ладно? — огрызнулся я и переключил радио. Передавали новости, пытались понять, откуда же в Айдахо взялись эти неожиданные голоса и будет ли там произведён пересчёт.
Вдруг диктор начал буквально захлебываться от волнения. Ему принесли горячие новости. Все семеро выборщиков в Айове решили голосовать не за Мёрфи, как предполагалось, а за Скотта. Итак, Скотт сохранял своё кресло ещё на четыре года.